Стеклянный Джек - Страница 17

Не то чтобы это имело значение. Каждая комната была ящиком внутри ящика. А что в ящике?

Голос. Он был по-прежнему там.

Намного позже, после того как смена Жака закончилась и он устроился в углу, чтобы поспать, к нему пришел Гордий. Теперь пришел его черёд бурить. Хотя он жаловался и скулил, увильнуть было нельзя, но, перед тем как отправиться в туннель, он наклонил раненое лицо к Жаку.

– Прости, прости, – проговорил он жалобным голосом. – Я совсем съехал с катушек. Мне не стоило этого делать. Ты правильно выбил мне глаз.

– Всё хорошо, – сказал Жак, раздраженный его раболепием. – Но я очень устал после всего, что было. Я хочу спать.

– Я просто хотел извиниться! Ты правильно выбил мне глаз! Я поступил отвратительно! Ты простишь меня за то, что я напал на тебя? Ты мой единственный друг в этом адском месте! Ты…

– Ну хватит, божонок, – заорал Луон из туннеля. – Работать пора. Иди сюда сейчас же.

– Ты, – Гордий перешел на шепот, и в его голосе зазвучали жалобные, отчаянные нотки, – ты по-прежнему согласен взять меня с собой? Когда уйдёшь отсюда?

– Я ведь обещал, верно? – ответил Жак.

– Просто я… я не должен был хватать тебя за шею. Мне так жаль, что я это сделал. Ты не… передумал?

– Когда я уйду, – сказал Жак, закрывая глаза, – то не оставлю тебя здесь, Горд.

Толстяк снова заплакал, но на этот раз из его единственного глаза текли слёзы радости.

– Спасибо, друг. Я этого не забуду. Мы тут вместе, ты и я. Я сошел с ума, когда полез драться.

– Иди сюда, божонок, – взревел Э-дю-Ка. – Или я тебе выбью второй глаз.

Гордий отправился в туннель. Жак чувствовал, как подступает сон, затопляя его сознание, словно тёплая вода, наполняющая ванну. Он исчез – почти что, – а потом вдруг почувствовал прикосновение к своей руке и резко открыл глаза.

Справа парила ухмыляющаяся рожа Марита.

– Что тебе нужно, Марит? Секс? Я слишком устал. Дай выспаться, и от меня будет больше толку.

– Я слышал, что ты сказал божку, – сказал Марит.

Жак обдумал это. Перебрал все возможные варианты ответа.

– У тебя в ушах такие густые заросли, что я удивлён, как ты вообще не оглох. Серьёзно, у тебя там натуральная щетина, как на зубной щётке.

Он проговорил это с напускной весёлостью, как будто заигрывая.

– Ха, – мрачно отозвался Марит. – Я всё расслышал как следует. Он думает, что ты сумеешь сбежать с этой каменюки?

– Ему кажется, – осторожно сказал Жак.

– У него с головой проблемы. Он слабовольный и тупой. Разве мы можем отсюда выбраться?

– Мы не можем, – согласился Жак.

– Разве что кто-то придёт за нами. И ведь только в гонгси знают, где мы.

– Только они, – сказал Жак, кивая. Так оно и было на самом деле.

– Но они вернутся сюда лет через десять или ещё позже. Верно?

– Верно.

Марит придвинулся ближе. Его дыхание пахло серой и гнильём.

– Так почему же божонок думает по-другому, а? Что ты ему наплёл?

– Ничего я не наплёл, – сказал Жак, тщательно подбирая каждое слово. – Он на волосок от безумия. Ну сам подумай: если уж ему взбрело в голову, что я знаю волшебный способ, позволяющий выбраться из этого ящика, – зачем мне убеждать его в обратном? Пусть надеется.

– Надежда растёт, – заметил Марит. – Убей её молодой, и ему будет больно. Убей её старой, и это его прикончит.

Он поплыл прочь.

Жак снова закрыл глаза. Ничто не могло помешать ему заснуть. Но пока реальность расплывалась в сознании, как в дешевой бИт-киношке, он продолжал слышать голос Марита, тихий и жестокий, звучавший где-то далеко:

– Я слежу за тобой, Бегунок. Всё время слежу.

Время шло. Они всё бурили и бурили, и довольно скоро три новые комнаты были готовы. Потом альфы посовещались и решили, что туннель надо углубить ещё на пять метров, а потом вырезать вторую большую пещеру.

– Можем сломать светошест пополам, и у нас будет два освещённых помещения. Вырастим в два раза больше ганка! – сказал Луон.

Жак не стал ему возражать и указывать на очевидный факт: если света будет в два раза меньше, споры станут расти в два раза медленнее. Вырубка второй пещеры была неплохим способом убить время.

Глаз Гордия более-менее зажил. Обошлось без инфекций, хотя веки, как он сам выразился, «склеились намертво». Жаку очень хотелось проверить, на самом ли деле они склеились или Горд просто старался их не открывать, поскольку прикосновение века к деформированной поверхности мёртвого побелевшего глаза вызывало у него неприятные ощущения. Но Жак никак не мог найти предлог, чтобы сделать это.

И потому корпел над стеклом. Оно было почти готово. Он знал, что станет делать, когда закончит: возьмется за новое. То и дело во время бурения ему попадались новые кусочки стекла. Их было слишком мало, и он не пытался сделать из них кусок побольше. Но кое-что интересное всё-таки прихватил: два красивых коричневато-зелёных полумесяца (цвет проявился, когда он их очистил от грязи и отполировал). Прямой кусочек, похожий на миниатюрный меч или коктейльную шпажку. Несколько малюсеньких штуковин в форме буквы D, которым порадовался бы какой-нибудь неандерталец.

Он был почти готов.

Потом одна за другой приключились две довольно серьёзные неприятности. Первую они осознали не сразу, и в конечном итоге из-за неё пришлось как следует попотеть. На протяжении многих дней давление воздуха постепенно падало. От малейшего усилия сбивалось дыхание. Они проверили скруббер, но тот работал как обычно, просто он мог перерабатывать лишь тот воздух, который уже был в пещере, а раскопки привели к тому, что внутреннее пространство сделалось намного больше. Чтобы получить кислород, требовался лёд. Того запаса, что они держали для питья, не хватало.

– Засуньте туда всё, что у нас есть, – сказал Давиде со злостью, которая почти не скрывала его тревогу. Страх медленной смерти от удушья, подумал Жак, куда сильней терзает его разум, чем страх смерти от жажды.

– И что же мы будем пить? – парировал Луон. – Мочу? Нет, нам надо нарыть ещё много льда.

Потому-то они занялись второй пещерой раньше, чем рассчитывали, и тыкали бурами во все стороны, пытаясь найти ещё одну ледяную жилу.

Это спровоцировало вторую неприятность. Шланги, прикреплённые к задней части буров, уже некоторое время приходилось разматывать на всю длину. Изменившееся направление раскопок вынудило их туго натянуться. Поначалу они не испугались: когда Э-дю-Ка вытянул шланг из углубления в скале, дыра затянулась. Осмотрев её как следует, они поняли, что конусообразный кончик устроен так, чтобы заполнять дыру измельченной породой, запечатывая её. В любом случае, переместить этот шланг не составило труда. Э-дю-Ка приложил его к скале прямо в самом туннеле, и через полтора часа устройство вновь пробилось наружу. То же самое произошло со шлангом, прикрепленным ко второму буру. Но с третьим – тем самым, чей шланг пропустили через искусственный барьер, созданный «Маринатором» в первый день их пребывания на астероиде, – начались проблемы. Как выяснилось, дырявить этот материал все-таки не стоило. Когда шланг вытащили, дыра не закрылась, и сквозь неё с ужасным свистом начал выходить воздух.

Луон, Давиде и Марит в ужасе открыли рты. Мо начал что-то неразборчиво кричать. Всё, что было в главной пещере, потянулось к пробоине.

Даже Жаку пришлось напрячься сильнее обычного, чтобы отделить себя от собственного тела (учащенное сердцебиение, повышенный уровень адреналина) и обрести спокойствие. Однако он справился. Он выбрал подходящий камень и накрыл им дыру. Это замедлило утечку, но не прекратило, поскольку воздух просачивался по краям камня. Поэтому Жак взял немного грязи из той ямы, куда они сбрасывали нечистоты, добавил воды из скруббера, чтобы вышло что-то вроде глины, и получившимся составом запечатал все отверстия между камнем и материалом, из которого был сделан потолок.

Утечка прекратилась.

– Никому, – прохрипел Жак, – никому не прикасаться к этому камню.