Стеклянная княжна - Страница 5
Дастерс вздернул бровь, да так со вздернутой и остался, когда я уходила.
Мне каким-то неведомым образом здесь нравилось все сильнее и сильнее. И тем же самым, чем вначале пугало – неизвестностью. Тут всё незнакомое, люди в коридоре не смотрят с жалостью, пренебрежением или раболепием – они вообще не смотрят на меня, поскольку я для них пока пустое место. Захочу – им и останусь. Захочу – вырасту во что-то, чем раньше не имела возможности побывать. Но состояние необъяснимой радости смешивалось с напряжением, я никак не могла определиться с поведением. Стоит ли опустить взгляд в пол или, наоборот, необходимо поднять подбородок и шагать вперед княжной, а в будущем – великой княгиней Седьмой Окраины?
Все студенты имели комнаты в общежитии – здании гигантских размеров в несколько длинных этажей. И я снова растерялась, как реагировать, когда какую-то девушку выгнали с вещами из спальни, чтобы по распоряжению директора меня заселить именно сюда. Нет, ничего страшного с ней не произошло, ей просто определили другое место, но я недоумевала, зачем так нагнетать раздражение вокруг моего появления в университете?
Выяснила я причину столь странной рокировки достаточно быстро – стоило только познакомиться с соседкой по комнате. Очевидно, что директор сразу решил: мы с Маритой легко найдем общий язык и поддержим друг друга, ведь нас объединяет общее счастье, – по его версии. Но нас объединяло общее горе, – по нашей с Маритой версии, к которой мы пришли через пять минут знакомства.
– Ты его невеста?! – девушка схватилась за грудь, когда я вкратце описала, кто я и откуда. – С ума сойти! Вот уж не думала, шо в такой дали от дома увижу кого-то из своих! И пусть я не из имельских земель, я-то родом из Крахольского княжества, шо на другом конце Седьмой Окраины, но ты понимаешь – все равно к тебе ближе, чем к кому-то еще здесь… Послы великого князя девок у нас в середине лета набирали. А мамуся с моих пятнадцати лет сокрушалась, какой красавицей я уродилась. Предлагала даже лицо мне ножиком порезать, чтобы не приглянулась. Но рука не поднялась. Меня прямо в поле разглядели – еще до общего сбора на площади. И всё, говорят, такую в наложницы к самому господинчику Окраины. Они потом по княжеству покатались, двух бедолаг еще отыскали, а за мной на обратном пути заехали, не забыли. Мамуся до сих пор, наверное, слезы льет, что не уговорила лицо-то порезать…
Мне было немного завидно слышать, что какая-то неведомая «мамуся» разрывается от горя, что ее красавицу-дочь все же разглядели для великокняжеского замка, как она давно и чувствовала. И ведь чувствовала не без причины – Марита была необыкновенно хороша собой, мне такие девушки раньше не встречались. Она была не по-крестьянски тонкокостной, но пышной в нужных местах. И фигура ее еще не была главным достоинством: рыжеволосая смуглянка с необычными ярко-зелеными раскосыми глазами. Жесты грубоваты, Марита сутулилась, когда сидела, но мне отчего-то не было удивительно, что такую даже издали приметили и сразу определили в любовницы Зохару. Красота неземная, нездешняя, но идущая вразрез с ее деревенским говором:
– Ухохочешься, Айса, когда расскажу, зачем они меня сюда отправили! Привезли меня, понимаешь, в замок, мыли-причесывали дня три, откармливали как на убой, а потом на поклон к великому князю повели, но уверены были, что меня одобрит. Он и одобрил, а я от страха чуть дорогущий подъюбник не намочила. Жуткий он какой-то, страшный. Не старик даже – у нас в селе много стариков дряхлее, но все они в сравнении с ним красавцы. А у этого грязь какая-то в глазах, не умею я красочно описать!
Я кивнула:
– Прекрасно тебя понимаю, Марита. У меня от отвращения колени тряслись, когда я нашего с тобой Зохара увидела. Так почему тебя учиться отправили? Ведь от наложниц вряд ли ждут высоких манер и знания географии.
Она раскатилась грудным вибрирующим смехом:
– Так я перепугалась, но знала, шо будет, если разозлю. Потому поздоровалась, как умела! «Здрасьте, говорю, государь добренький, благодарствую, говорю, шо меня выбрали» и поклонилася ему до земли. Меня так служанки научили, чтобы его умаслить. А он как вскипел! Побил меня немного, но потом остановился и говорит: «Красивая-то какая. Неужель ее невозможно научить нормально разговаривать?» И там какой-то дедок рядом подкрякал, что научить – это запросто. Вот меня сюда и отправили! Учиться, значит, чтобы сударя своими речами не беленить.
Я невольно смеялась над ее рассказом. Это же нарочно не разыграешь! Мне отсрочку дал титул и невзрачная внешность, а Мариту спасла красота и сельская безграмотность. Научить правильно говорить и изящно кланяться – не такая уж большая проблема, на это точно уйдут не годы. Но пока она здесь – она не там. И мне все зудело спросить: «А как там?», ведь Марита провела в замке демона несколько дней и точно знает больше моего. Но я не спрашивала, потому что очень боялась, что ответит такое, после чего мне действительно смерть медом покажется.
Характер у нее был немного странный – гораздо более эмоциональный, чем я замечала за людьми до сих пор. Марита то гоготала так, что стекла дрожали, то печалилась до такой степени, что и мне хотелось плакать, ее слушая.
– Эх, Айса, счастливая ты. Я бы тоже в жены хотела, если уж совсем не увернуться. Все лучше.
– Чем же лучше? – я на этот вопрос и себе не отвечала.
– Хотя бы тем, шо наложницы при демоне живут, пока молодые и красивые. А жены сами мрут, если до того сильно не разозлят. Чуешь разницу?
– Смотря от чего мрут, Марита, – неопределенно ответила я. – Но спорить не буду. Нам обеим в этих шкурах побывать, там и сравним. А может, он и возьмет тебя в супруги, если поразишь его благородными манерами? Не все же десять жен у него обладают высокими титулами, некоторые должны быть из простых. А уж такие красавицы там вряд ли водятся, так что можешь и великой княгиней стать, если сложится.
Я просто пыталась подбодрить, чтобы она снова улыбнулась, хотя не могла определиться, что лучше – умереть молодой или жить до глубокой старости среди таких же измученных судьбой жен, видя всё, что муженек творит с другими.
Директор университета оказался прав в предположении: мы с Маритой не были близки по происхождению, по воспитанию или по интересам. У нас из общих тем для беседы была только одна – Зохар Рокка, но о нем мы и сами не хотели говорить. Но при всем этом мы с ней сразу срослись самым важным – ощущением общей беды, которая примирит даже самых непримиримых. Мне, не наученной любить и принимать чужое внимание, Марита чрезвычайно понравилась. И резкий громкий хохот над любой мелочью казался самой прекрасной на свете музыкой, поскольку был искренним. Пусть смеется, пусть даже среди ночи будит своим гоготом – и пусть ей боги подарят много такого же смеха впереди. Хотя бы пока она остается в университете. А дальше у нее положение не завиднее моего: жить бездетной, ублажать старика, благодарить его за побои и издевательства и никогда не узнать любви другого мужчины.
Я сама предложила поделиться гардеробом – это был мой порыв, который я не смогла сдержать. Просто заметила, что Марита сидит в потрепанном сарафане: в замке демонов ей выделили всего два наряда, да так и отправили. Здесь студенты наряжались в свое: кто в бархат, расшитый золотом, кто в драный мешок, и Марита оговорилась, что двух платьев ей маловато, чтобы не износились за целый год, потому она переживала о насмешках. Но теперь насмешек не будет – я с собой привезла буквально все свои наряды, поскольку дома их оставлять было уже некому. И весь вечер мы потратили на сплошное веселье: примеряли и заново переодевались. Я, наверное, никогда так здорово не проводила время. Мы смеялись даже над тем, что мои платья обеим узки в груди – вот же досада. Но какие смогли зашнуровать, те в ход и пойдут. А там посмотрим – тут вроде бы можно заказать прислуге, чтобы доставили из города новые вещи. Моих золотых кратов хватит на нас обеих, а потом можно и украшения продавать.
Фигура моя, как и цвет волос, с того утра больше заметно не менялись – или трансформация сделалась настолько медленной, что глаз уже не улавливал. Хотя куда уж женственнее? Я и такой себя никогда не воображала. Но встав с Маритой перед зеркалом, я решила, что больше надумываю – в сравнении с ней я выглядела угловатым подростком, а не породистой красавицей, как она. Зеленоглазая нимфа затмевала меня, даже преображенную. Или у демонской магии просто есть пределы возможностей?