Стеклянная башня - Страница 2

Вначале был Краг, и он сказал: да будут Автоклавы. И появились Автоклавы.

И увидел Краг, что они хороши.

И сказал Краг: да будут в Автоклавах высокоэнергетические нуклеотиды. И появились в Автоклавах нуклеотиды.

И стал Краг смешивать их, пока не соединились они друг с другом.

И соединились нуклеотиды в огромные молекулы.

И сказал тогда Краг: да будут в Автоклавах отец и мать, и деление клетки, и да будет в Автоклавах жизнь.

И появилась жизнь, потому что была Репликация.

И Краг управлял Репликацией, собственноручно касаясь растворов, придавая им форму и вдыхая в них жизнь.

И сказал Краг: да зародятся в Автоклавах мужчины, и да зародятся в Автоклавах женщины. Пусть живут они среди нас, пусть будут они крепкими и трудолюбивыми, и станем мы звать их Андроидами.

И стало так.

И появились на свет Андроиды, созданные Крагом по образу и подобию своему, и стали они служить человечеству.

И за все это возносим мы Крагу хвалу.

Славься, Краг!

В то утро Смотритель проснулся в Стокгольме. После четырех часов сна он чувствовал себя совершенно разбитым. Слишком много. Двух часов было бы достаточно. После короткого нейроритуала в голове у него прояснилось, и он отправился в душ. Вот теперь лучше. Андроид потянулся и заиграл мускулами, изучая в зеркале свое гладко-розовое безволосое тело. Теперь позаботимся о душе. Краг, освободи нас от рабства. Краг, освободи нас от рабства. _Краг, освободи нас от рабства. Славься, Краг!_ Смотритель быстро проглотил завтрак и оделся. За окном слабо светило бледное североевропейское солнце. В Стокгольме скоро наступит вечер.

Какая, впрочем, разница? Безотказные часы у Смотрителя в мозгу были настроены на канадское время, на время башни. Он мог спать когда угодно, лишь бы на двенадцать часов бодрствования приходился один час сна. Даже телу андроида необходим отдых, хотя не в том смысле, как это понимают люди.

Теперь – вперед, на строительную площадку. Сегодня ожидаются посетители.

Андроид начал устанавливать трансмат-координаты. Он терпеть не мог этих каждодневных посещений. Работа стопорилась, по каждый раз, когда какие-нибудь важные чины появлялись на строительстве, требовалось принимать исключительные меры предосторожности. С их посещениями появлялась дополнительная ненужная напряженность, и каждое посещение подразумевало, что ему, Тору, не доверяют, что его работу необходимо постоянно контролировать. Смотритель, разумеется, понимал, что Краг доверяет ему безоговорочно. Вера в то, что такое доверие существует, поддерживала в Смотрителе жизненные силы. Он понимает, что не подозрительность, а естественная человеческая гордость заставляет Крага так часто появляться на строительстве.

Храни меня Краг, подумал Смотритель и сделал шаг вперед.

В следующее мгновение перед ним возникла башня. С ним поздоровались его помощники. Кто-то вручил ему список сегодняшних посетителей.

– Краг уже здесь? – спросил Смотритель.

– Будет через пять минут, – ответили ему, и через пять минут Краг с длинным шлейфом гостей вышел из трансмат-кабины.

Смотритель поморщился, увидев среди сопровождавших Крага его секретаря Сполдинга. Сама природа позаботилась о том, чтобы они стали врагами; с первой же встречи между ними возникла сильнейшая антипатия: между рожденным в автоклаве и рожденным в пробирке – андроидом и эктогеном.

Кроме этого, между ними существовала борьба за влияние на Крага. Для андроида Сполдинг был распространителем ядовитых слухов и подозрений, потенциальной угрозой своему высокому положению. Смотритель поздоровался с ним холодно и отчужденно, стараясь, правда, при этом не выйти за рамки приличий. Не подобало андроиду, какое бы высокое положение он ни занимал, открыто выказывать свое пренебрежение к человеку, а Сполдинг, в техническом смысле, считался человеком.

Краг торопил всех к подъемнику. Смотритель, оказавшийся в одной кабине с Мануэлем и Клиссой Краг, бросил взгляд налево. В соседней кабине к усеченной вершине башни поднимался Сполдинг – эктоген, – сирота задолго до рождения, человек уродливой души и злобного характера, которому Краг в силу необъяснимых причин так доверяет! _Да найдешь ты смерть свою в арктическом ветре, рожденный в пробирке! Да увижу я, как воздушное течение заботливо принимает тебя в свои объятия и разбиваешься ты о мерзлую землю безо всякой надежды на починку_.

– Тор, почему у вас вдруг стало такое страшное лицо? – поинтересовалась Клисса Краг.

– Э… у меня?

– Да, словно черная тень набежала.

– Это просто эмоциональный тренаж, миссис Краг, – пожал плечами Смотритель. – Десять минут любви, десять минут ненависти, десять минут застенчивости, десять минут самолюбования, десять минут благоговения, десять минут надменности. Час эмоционального тренажа в день – и андроид становится больше похож на человека.

– Не смейтесь надо мной, – сказала Клисса. Она была очень молода, стройна, темноглаза и, как Смотритель мог только предполагать, красива. – Это правда?

– Чистая правда. Когда вы обратили на меня внимание, я как раз перешел к ненависти.

– А что это за тренаж? Ну, в смысле, вы просто стоите и думаете:

«Ненависть-ненависть-ненависть…», или как-то по-другому?

Андроид улыбнулся и краем глаза заметил, что Мануэль подмигивает ему.

– В следующий раз я вам все объясню, – ответил Смотритель. – Мы уже на вершине.

Три кабины подъемника добрались до самой высокой точки башни. Над головой у Смотрителя нависла серая дымка отражающего поля. Небо тоже было серым. Короткий северный день приближался к середине. С вершины башни было видно, как вдоль берега залива в их сторону, на юг, двигается полоса снежного бурана. Краг, вышедший из соседней кабины подъемника, показывал на что-то в глубине башни Баклману и Варгасу. Сполдинг, сенатор Фиэрон и Мэйлдетто рассматривали атласно-гладкие стеклянные блоки, из которых складывалась башня.

– Когда башня будет закончена? – спросила Клисса.

– Меньше чем через год, – ответил ей андроид. – Пока что все идет гладко. Главной технической проблемой было, как сделать так, чтобы вечная мерзлота под башней не таяла. Но эта проблема уже решена, и теперь башня будет каждый месяц подниматься на несколько сотен метров.

– А зачем вообще было строить именно здесь, если тут такая ненадежная земля?

– Дело в том, что когда ультраволновый передатчик заработает, он выведет из строя все линии связи, трансмат-сообщение и генераторы энергии на сотни километров вокруг. Так что выбор, где строить башню, был невелик: в Сахаре, в Гоби, в австралийской пустыне или в канадской тундре. В силу некоторых технических особенностей тундра представлялась наиболее удачным местом, если бы удалось как-то разобраться с вечной мерзлотой. Краг сказал, что строить будем здесь. Так что пришлось разбираться с мерзлотой.

– А как дела с тахионным передатчиком? – спросил Мануэль.

– Установка оборудования начнется, когда башня достигнет пятисотметровой отметки. Примерно в середине ноября.

– Мы уже подняли на орбиту пять станций-усилителей, – донесся громоподобный голос Крага. – Этого хватит, чтобы наш сигнал услышали на Андромеде!

– Удивительный проект, – произнес сенатор Фиэрон, этот энергичный человек с ярко-зелеными глазами и пышной гривой рыжих волос – большой любитель театральных эффектов. – Еще один семимильный шаг, приближающий человечество к зрелости!

Сенатор церемонно кивает Смотрителю и добавляет:

– Разумеется, мы в неоплатном долгу перед андроидами, чьими искусными руками возводится это чудесное сооружение. Если бы не вы и ваши люди, Альфа-Смотритель, было бы невозможно…

Смотритель вполуха слушал сенатора, не забывая постоянно улыбаться.

Подобные комплименты мало что для него значили. А Всемирный Конгресс и его сенаторы – еще меньше. Что, в Конгрессе заседает хоть один андроид? А если и заседал бы, то что с того? Когда-нибудь, конечно, Партия Равенства добьется своего и протащит в Конгресс нескольких андроидов. Трое-четверо альф будут заседать в этом августейшем органе, но все равно андроиды останутся предметом собственности, а не гражданами. Тор-Смотритель не интересовался политикой.