Стая - Страница 5

Дверь за ним закрылась.

— Так, теперь мы вас слушаем,— сказал Виктору Шарапов.— Чем мы, грешники, провинились?

Когда Виктор рассказал о своем деле, он хмуро процедил:

— Докатился, значит, парень. Все логично.

— Еще не докатился,— возразил Виктор.— На нашем языке это называется профилактикой.

— Так докатится. Он такой.

— Витя, ты лучше не пророчествуй,— сказала девушка.

— А все-таки что это за история? — поинтересовался Виктор.

Шарапов вздохнул.

— История безобразная.— Он покосился на девушку.— При Леле даже неудобно рассказывать.

Та вспыхнула и резко сказала:

— Я все-таки заместитель секретаря комитета. И историю эту знаю не хуже тебя.

— Что верно, то верно,— кивнул головой Шарапов.— История нашумевшая. А в двух словах случилось вот что. В тот вечер в общежитии ребята из семнадцатой комнаты решили справить день рождения одного из них, Бухарова. Собрались, выпили. Часов в одиннадцать, уже изрядно пьяные, вышли в коридор. Видят, идет незнакомая девица, в комнаты заглядывает. Они ее окружили, спрашивают: вам, мол, кого? «Да вот,— говорит,— зашла к такому-то, а его нет». Эти парни и говорят: «Пошли тогда к нам, у нас весело». Пошла, представляете? С охотой даже пошла. Ну, опять пили, безобразничали. К часу ночи девица, уже пьяная, уснула. Эти опять в коридор вышли. Шумят, песни поют. Тут к ним и Толя Карцев присоединился. Он у товарища ночевал. Ключ взял, девицу эту запер и объявляет: по очереди, мол, пускать буду. И ведь трезвый, подлец, был. Те хоть пьяные. И одного, значит, пустил. Но тут наши дипломники подошли. Ключ отобрали, девицу вышвырнули, пьяных спать отправили, а его, Карцева,— по шее. Вот такая возмутительная история.

— По правилам, их судить надо было!—гневно сказала Леля.— Только наша милиция иногда удивительно либеральной бывает.

Шарапов усмехнулся.

— Следовало бы, конечно. Но тут девица оказалась такой, что неизвестно еще, кого сначала судить, ее или их.

— Ну, а дальше что было? — спросил Виктор.

— А дальше мы, по совету райкома, предали дело гласности. Обсудили на институтском комсомольском собрании. Серьезный урок из этого дела извлекли, только Карцев все отрицал. И конечно, нашлись защитники.

— У Карцева?

— Именно у него. Комсомольская группа не смогла правильно разобраться. Абсолютную незрелость проявили.

— А ребята там хорошие,— задумчиво произнесла Леля.

— Хорошие — это еще ни о чем не говорит,— строго поправил ее Шарапов.— Вообще хорошие, добренькие.

Леля, вспыхнув, запальчиво возразила:

— И вовсе они не добренькие. Как Бухарова отделали, помнишь? Ты всегда рубишь сплеча. Всегда!

Шарапов усмехнулся.

— Вот так мы и живем. Не зам у меня, а тигра какая-то.

Виктор улыбнулся, потом спросил:

— А остальные ребята жаловались потом?

— Ну что вы! — снова вступила в разговор Леля.— Дело же ясное! Только Карцев вел себя так вызывающе. Я просто не понимаю, как он мог...

Она говорила запальчиво, и столько горечи и стыда было в ее голосе, что Виктор невольно заразился ее настроением. «Хорошая девушка»,— подумал он и опять вспомнил того белобрысого паренька в коридоре. Видно, что-то отразилось в его взгляде, потому что она вдруг спросила:

— Вам что-то не ясно?

Виктор улыбнулся.

— А вам всегда все ясно?

И Леля тут же засветилась ответной улыбкой и сразу ^тала другой, снова лукавой и смешливой.

— Ой, что вы! Разве так бывает?

И Шарапов заулыбался.

— Главные неясности у нее на личном фронте.

Леля, зардевшись, махнула на него рукой.

— Витя, перестань!

Расстались они дружески.

В коридоре звенел звонок на большой перерыв.

Виктор направился искать группу с мудреным шифром, в которой когда-то учился Толя Карцев.

По дороге он вдруг вспомнил: «Неясность на личном фронте»,— и усмехнулся. С тем пареньком, наверное.

И то ли по схожести своей с ним, то ли по какой-то другой причине опять подумал о Светке. У нее тоже были сначала неясности...

На четвертом этаже Виктор наконец разыскал нужную аудиторию. Девушке, которая стояла в дверях, он задал удививший ее вопрос:

— Скажите, кто у вас был комсоргом перед теперешним?

— Кто был? Саша Вайнштейн.

— А где он?

— Вон, видите, стоит у окна, в очках? Между прочим,— улыбнулась девушка,— он разговаривает как раз с теперешним комсоргом, Борей Волковым.

У окна стоял высокий, спортивного вида паренек в очках и что-то оживленно говорил румяному и улыбчивому блондину.

Виктор направился к ним.

Волков поначалу был сдержан и насторожен, но Саша Вайнштейн не смог скрыть любопытства.

— Так вы в милиции работаете?—спросил он Виктора.— Это серьезно?

— Конечно. Но к вам я пришел не по милицейским делам, а по комсомольским.

— Ну, скажем, как внештатный инструктор?

— Вроде. Интересует меня бывший ваш студент Карцев. Помните такого?

— Еще бы! Лично я, так особенно,— хохотнув, откликнулся Саша.— Вся моя карьера рухнула из-за этого великого грешника. А на моих костях вот, пожалуйста, воздвигся.— Он сделал широкий жест в сторону Волкова.— Под овации народа.

— Народ безмолвствовал,— улыбнулся тот.— Воздвигся исключительно благодаря вмешательству внешних сил.

Волкову, видимо, передался шутливый тон товарища.

— Именно,— подхватил Саша.— Хотя не такой у нас народ, чтобы безмолвствовать.

Оба парня понравились Виктору, и он прямо спросил:

— А что, хлопцы, верно поступили с Карцевым или нет? Только честно.

— Хотите честно? — азартно переспросил Саша и оглянулся на товарища.— Как, Боря, а? Рубанем?

Добродушная улыбка сползла с лица Волкова.

— Что значит «рубанем»? — Он твердо посмотрел в глаза Саше.— Карцев вел себя, как последний сукин сын.

— На институтском собрании? — живо осведомился тот.

— Да, на собрании.

— А в ту ночь, в общежитии?

— Я тебе уже говорил,— покачал головой Волков.— После того собрания я ни одному слову его не верю.

— Ага! А до этого верил?

— Просто не было случая узнать его раньше.

— Брось. Он целый год у нас учился. Мало тебе?

Приятели, забыв о Викторе, ожесточенно заспорили.

При этом Саша закипал все сильнее, а Борис становился все упрямее и спокойнее.

— В чем все-таки его вина? —чуть не кричал Саша.— Ведь на собрании даже Бухаров признал, что Карцев тут ни при чем.

— Бухаров твой был пьян и мог все забыть. А мог и соврать. Это ты тоже прекрасно знаешь.

— Верно! Но тут он не врал! Если хочешь знать, ему даже выгоднее было взять Карцева в свою компанию.

— Он еще и дурак, как тебе тоже известно,— небрежно пожал плечами Борис.

— И все-таки собрание вели необъективно, предвзято! Вот Карцев и сорвался!

— Тем не менее он не имел права оскорблять всех и пороть черт знает что.

— И вина у всех была разная, а наказали всех одинаково и на всю железку! — не унимался Саша.

— Тоже верно,— согласился с ним Борис и обернулся к Виктору.— Знаете что? Вам уже теперь кое-что ясно, надеюсь?

— Кое-что да.

— Поговорите-ка еще с Инной Долиной из нашей группы. Уж она-то Карцева знала лучше всех нас.

— Гениальная идея! — воскликнул Саша.— Сейчас я вам Инку представлю.

Он сорвался с места и исчез в аудитории.

— Они дружили? — спросил Виктор.

Борис кивнул головой.

— Кажется, даже больше.

— И сейчас видятся?

— Вот этого не скажу, не знаю. Но если видятся, то она вам сама скажет. Инна человек прямой.

В коридоре снова появился Саша. Рядом с ним шла невысокая, ему по плечо, черноволосая девушка, на ярких влажных губах ее играла улыбка, она что-то весело говорила Саше, блестя темными, чуть подведенными глазами. «Эффектная девушка»,— подумал Виктор.

Подойдя, девушка свободно протянула ему руку.

— Инна.

— Виктор.

— Ну, а мы пойдем,— сказал Саша, беря Бориса под руку— Ты, Инна, потолкуй с товарищем начистоту.