Стая - Страница 32

Кого именно?

— Не знаю. Устинов только....

— А ну-ка, взгляни ступай. Может, он уже пришел. Сейчас мы планчик накидаем.— Бескудин довольно потер руки.

Через несколько минут они уже сидели втроем у стола, и Устинов, как всегда невозмутимо, говорил:

— Двое других, это Фирсов и Рушанцев Сашка. Но тут одна закавыка выяснилась...

Он помедлил, словно обдумывая, продолжать дальше или нет. И Виктор нетерпеливо бросил:

— Ну, ну, в чем дело?

— Да вот пропал Фирсов-то,— закончил Устинов.

— То есть как это пропал?

— А так. Три дня его уже нет. Мы к нему домой заглянули. Мол, из техникума, беспокоимся. Мать говорит, он к тетке уехал. «Как так,— говорим,— а учеба?» — «Уехал,— отвечает,— и все. Я уже ему тоже про учебу говорила, а он и не слушает. Разве на него управу найдешь? Без отца ведь растет»,

— Адрес тетки дала?

— Дала.

— Ну?

Устинов снова помедлил, потом нехотя ответил:

— Нет его там, у тетки.

— Вот те раз.— И Виктор растерянно посмотрел на Бескудина.— (Скрылся, выходит? Один из всех скрылся? А ведь он не главарь — это точно.

— Объявим розыск,— сказал Бескудин.— Подключим всех, кого следует. Но вот пока... пока, говорю, что делать будем? Сегодня?

— Харламов,— напомнил Виктор и беспокойно посмотрел на часы.

— Он на заводе сейчас? — спросил Бескудин.

— Не знаю. Это легко проверить.

— Давай.

Оказалась, что Харламов, как и Карцев, ка работу выходит лишь в три часа дня.

— Время есть,— сказал Бескудин и хитро поглядел на Виктора.— Кстати, мне тут одна интересная комбинация на ум пришла.

Харламов появился в коридоре, с самым безмятежным видом уселся на длинную скамью и, закурив, посмотрел по сторонам. В комнату, указанную в его пропуске, он, видимо, заходить не собирался.

Выглянув в коридор, Виктор увидел развалившегося на скамье парня и спросил:

— Что ж ты не заходишь?

— А чего? Надо будет, позовете.

— Та-ак,— смерил его взглядом Виктор.— Ну что ж. Тогда прошу. Заходи.

Розовый не спеша поднялся.

— Шапку сними,— сказал Виктор, когда Розовый уселся возле стола.

— Можно,— снисходительно ответил тот и снял с вихрастой головы шапку.

— Сколько же тебе лет, Харламов?

— Мне-то? Семнадцать скоро.

— Так. Здорово ты вымахал. И двадцать дашь.

— Ага. Не в отца, говорят.

— А он где?

— Отец-то? Письма пишет. Раз в месяц, как положено.

— Осужден, значит?

— Ага. Десятку схватил, лопух.

— Ты бы все-таки не выражался так. Ведь отец как-никак.

— А чего? Он меня теперь не воспитывает.

— Вот и скажи мне, кто теперь тебя воспитывает? — с ударением спросил Виктор.

— Ясно кто—мать.

— Нет, не она.

— Ну, значит, общественность, кто же еще?

— И не она, к сожалению.

— Тогда, выходит, вы, что ли? — весело спросил Розовый.

— Ну, мы только начинаем. И воспитывать будем строго. Учти, Больше ты машины чужие трогать не будешь. _QPQ

— А чего такого? — с наигранной беспечностью ответил Розовый, глядя в сторону.

И вдруг он невольно вздрогнул. Прямо перед ним на тумбочке у окна лежала небрежно прикрытая газетой светлая ворсистая кепка. Такая знакомая кепка! Розовый метнул-на Виктора испуганный взгляд, с круглого, румяного лица его сползла усмешка.

Виктор сделал вид, что не заметил этой перемены.

— Ничего такого, значит, в тот вечер, по-твоему, не случилось? — спросил он.

— Не помню я, чего случилось,— угрюмо ответил Розовый.

Он не мог оторвать глаз от проклятой кепки, она словно гипнотизировала его, путала мысли, пугала своим молчаливым загадочным присутствием здесь, в этой комнате.

— Может быть, и Сашки Рушанцева и Генки Фирсова с тобой в тот вечер не было? — спросил Виктор.— И еще кое-кого?

— Не помню я,— буркнул Розовый и вдруг, с тревогой взглянув на Виктора, спросил: — Вы чего, очные ставки мне будете делать?

— Придется, вероятно. Раз ты ничего не помнишь.

— С кем же «придется»?

— Там видно будет. Во всяком случае, удовольствия от этого не жди. Это я тебе заранее говорю.

Розовый опять посмотрел на выглядывавшую из-под. газеты кепку и, поколебавшись, спросил:

— И с ним тоже?

— С кем — с ним?

— Во. Чья кепка.— Розовый мотнул головой в сторону тумбочки у окна.

— А-а,— произнес Виктор, словно только сейчас догадался, о ком идет речь.— Вполне возможно.

Розовый задумчиво посмотрел на потолок.

— Понятно.

Он уже пришел в себя и сейчас с трудом удержался от насмешки и уже досадовал, что сорвался и задал дурацкий вопрос насчет очной ставки. Просто кепка в первый момент сбила его с толку.

Если бы Виктор мог догадаться, о чем подумал в этот миг Розовый! Тем не менее он отметил про себя, что ре-

акция на кепку оказалась куда более спокойной, чем он ожидал, и это ему не понравилось.

— Вот, Николай, твой воспитатель,— сказал Виктор.— Здорово он тебя покалечил. Ты этого сейчас не понимаешь, ты уж пока верь мне на слово. -

— Нет у меня никакого воспитателя. Нужен он мне!

— Не хочешь, значит, говорить? Ну, так я тебе скажу. Парень ты еще молодой, совсем молодой. И очень бы мне не хотелось тебя в милицию таскать и допрашивать тут.

— Ваше дело такое.

— Наше дело, чтобы ты человеком вырос,—нахмурился Виктор.— Сам бы как надо жил и другим не мешал.

— А я и не мешаю. Подумаешь. Мало чего вы мне пришьете.

— Это ты брось. Учти, мы тебя не для знакомства позвали. Мы уже с тобой знакомы.

— Позвали в тюрьму сажать? — насмешливо спросил Розовый.

— Наказать тебя придется,— согласился Виктор.— Но и наказания ведь бывают разные. Ты должен стать человеком, Николай, должен, заставим. И первый твой шаг к этому — честное признание. Понял меня?

— А я уже битый. Насчет всего этого понятие имею.

Розовый отвечал дерзко, упрямо глядя себе под ноги, и, видно, с трудом сдерживался, чтобы еще раз не посмотреть на ворсистую кепку, притаившуюся под газетой.

В это время зазвонил телефон. Виктор узнал Бескудина.

— У тебя он?

— Да.

— Говорит чего?

— Не очень.

— Арестовать все равно придется,— вздохнул Бескудин.— Как договорились. Понятно? Санкцию прокурор дает. Все-таки двести шестая статья, что ни говори. Злостное хулиганство.

— Разрешите к вам зайти по этому поводу.

— Кончай с ним, тогда заходи. Но смотри не отпускай. Слышишь?

— Так точно.

Виктор положил трубку и посмотрел на Розового. Тот сидел, опустив голову, и молчал.

— Ну, давай рассказывай, что в тот вечер было,— сказал Виктор.— И как это он вам позволил такую глупость выкинуть?

— Он нам за это навесил,— глухо ответил Розовый.

— Где он сейчас, знаешь?

На круглом лице Розового мелькнула усмешка.

— Не знаю.

— А когда встречу тебе назначил?

— Ничего он не назначил.

Чем дальше продолжался этот разговор, тем яснее становилось Виктору, что Харламов ничем ему не поможет. Он боится. Но не его, Виктора, и даже не возможного наказания за драку. Он боится того человека. Помешает или поможет его страх распутать дела этой группы? И какую роль в ней играет Карцев? И Галя? Зачем понадобился им шофер? Наконец, куда сбежал Генка Фирсов и почему? Это все, конечно, знает Харламов. Знает он и как зовут того человека. Это очень важно для предстоящего поиска.

— Ну вот что,— сказал, наконец, Виктор Розовому.— Ты пока посиди там в коридоре и подумай. Тебе сегодня много чего придется мне рассказать. А я сейчас вернусь.

Тот поднялся и, демонстративно вздохнув, направился к двери.

— Да, кстати,— сказал Виктор.— Как его кличка?

— А вы у него самого спросите,— нагло ответил Розовый.

И Виктор пожалел, что задал этот опрометчивый вопрос.

Вообще с Харламовым разговор складывался плохо. Что-то странное чувствовалось в его поведении, что-то непонятное. И Виктор, собираясь уже идти к Бескудину, расстроенно подумал: «Ну, пусть кроет, как хочет, пусть что угодно, но только бы знать, что делать дальше».