Статьи о русской литературе - Страница 1

«Будучи выражением общества, – писал в своей знаменитой статье «О направлениях и партиях в литературе» (1833) Кс. А. Полевой, – литература и независима, как общество… ее направления бывают сообразны времени и месту, и в этом смысле никакие партии не могут поколебать ее. Покуда литература какая-либо должна выражать предназначенную ей идею, до тех пор тщетны усилия совратить ее с пути. Напротив, после, когда кончился период одного направления, когда выражена предназначенная идея, тогда часто случается, что первый могучий смельчак указывает литературе направление новое»[2]. Таким «могучим смельчаком» был и Виссарион Григорьевич Белинский.

Он родился 30 мая (11 июня) 1811 г. в крепости Свеаборг (ныне – Суоменинна, один из районов Хельсинки) в семье корабельного врача, выпускника Петербургской медико-хирургической академии, Григория Никифоровича Белынского (1784–1835), сына священника села Белынь Пензенской губернии (отсюда и его фамилия, которую будущий критик смягчил при поступлении в Университет). Четыре месяца спустя молодая мать – Мария Ивановна (урожд. Иванова, 1788–1834) – вместе с маленьким сыном переезжает в Кронштадт, где и проходит самое раннее детство Виссариона. Отец его в это время принимает участие в боевых операциях Балтийского гребного флота (шла война с Наполеоном). По окончании военной кампании, в октябре 1816 г., штаб-лекарь Григорий Никифорович подает в отставку и получает назначение на должность уездного врача в г. Чембар (ныне Белинский) Пензенской губернии.

К этому времени семья Белинских состояла уже из пяти человек: у Виссариона были брат Константин (1812–1863) и сестра Александра (1815–1876). Затем к ним прибавились Мария (1818 или 1819–1826) и Никанор (1821–1844).

Мария Ивановна, по свидетельству людей, близко знавших эту семью, «была женщина чрезвычайно добрая, радушная, но вместе с тем крайне восприимчивая, раздражительная… Вся заботливость ее, как и большей части провинциальных матерей, сосредоточивалась в том, чтобы прилично одеть и, особенно, досыта накормить детей»[3]. Штаб-лекарского жалованья всегда не хватало, что нередко служило поводом для ссор между супругами. Частная лечебная практика давала Григорию Никифоровичу мало, к тому же он решительно не хотел добиваться материального благополучия разного рода вымогательствами или поборами с пациентов. Наоборот, он «смело обличал притворство» знатных «больных», «неохотно принимался за лечение и даже прямо отказывался от исполнения своих обязанностей там, где болезнь не угрожала видимою опасностью и где могли обойтись домашними средствами и без его попечений. Но такое равнодушие к богатым и знатным пациентам не распространялось на бедных и действительно страждущих: Григорий Никифорович оказывал им не только личные услуги своим опытом и знаниями, но очень часто снабжал безвозмездно лекарствами и деньгами для содержания»[4]. Откуда уж тут взяться материальному достатку, не говоря уже о лишних деньгах…

Чувство профессиональной гордости и собственного достоинства у отца Виссариона было развито очень высоко. Он никогда не шел на сделку с совестью, дорожил своей независимостью, ни перед кем не унижался, был чужд предрассудков «провинциального общества» и, «склонный к остротам и насмешке… открыто высказывал всем и каждому в глаза свои мнения и о людях, и о предметах, о которых им и подумать было страшно»[5]. Эти черты характера во многом унаследовал от отца и его старший сын.

В Чембаре Виссарион оканчивает уездное училище и в 1825 г. поступает в Пензенскую гимназию. В эти годы он много читает и, по его словам, «в огромные кипы тетрадей неутомимо, денно и нощно»[6] списывает стихотворения Карамзина, Сумарокова, Державина, Дмитриева, Крылова и других русских поэтов. Уже в гимназии он мечтает о литературном поприще, пишет стихи и «почитает себя опасным соперником Жуковского…».

Проучившись в гимназии три с половиной года, он оставляет ее и начинает готовиться к поступлению в Московский университет[7]. 12 сентября 1829 г., уже от имени Виссариона Белинского, он подает прошение в правление Университета о приеме его в число студентов. 19 сентября держит вступительный экзамен (тогда еще не было экзаменационных билетов и экзаменующиеся подходили поочередно к каждому профессору, сидящему в зале, и отвечали на его вопросы). 30 сентября экзаменаторы в своем «донесении правлению» запишут, что нашли «Виссариона Белинского, сына штаб-лекаря Григория Белинского… достойным к слушанию профессорских лекций», и в тот же день он был «включен в список студентов» с обязательной последующей «подпиской о непринадлежности к тайным обществам», каковую с него взяли еще 20 сентября, сразу же на другой день после сдачи экзамена: «Я, ниже подписавшийся, – собственноручно вывел Виссарион Григорьев сын Белинский, – сим объявляю, что я ни к какой масонской ложе и ни к какому тайному обществу, ни внутри империи, ни вне ее не принадлежу и обязуюсь впредь к оным не принадлежать и никаких сношений с ними не иметь»[8].

Сообщая родителям, что он «принят в число студентов Императорского Московского университета», Белинский с нескрываемым ликованием по этому поводу особенно подчеркнет, что «принятие в университет» особенно «радует и восхищает» его самого: «…я оному обязан не покровительству и стараниям кого-нибудь, но собственно самому себе».

Не имея материальной возможности быть «своекоштным» студентом, т. е. жить за свой счет, на свои деньги снимать комнату, одеваться и питаться, Белинский уже 25 сентября подает прошение в правление Университета «о принятии его на казенный кошт» и 17 октября 1829 г. становится «казеннокоштным» студентом.

Поначалу «казенное житье-бытье» ему нравится, о чем он и пишет родителям в январе 1830 г. Нравятся и сами номера, где проживают по 8—12 «казенных студентов», имея каждый «свою кровать, свой стол и свою тумбочку». И распорядок дня с подъемом в 6 часов, завтраком «из булки и стакана молока» в 7, обедом в 2 часа (а по праздникам – в 12), ужином – в 8, отходом ко сну – в 10. И «стол», который «по будням состоит из трех блюд: горячего, холодного и каши. Горячее бывает следующее: щи капустные, огуречные, суп картофельный, суп с перловыми крупами, лапша и борщ: все это бывает попеременно. Из горячего говядина вынимается и приготовляется на холодное или жаркое. Хлеб всегда бывает ситный и вкусный, и кушанья вообще приготовлены весьма хорошо. По воскресеньям и прочим праздникам, сверх обыкновенного, бывают пироги, жаркое и какое-нибудь пирожное». Ему нравится и то, что «час вставания, завтрака, обеда, ужина и сна возвещается звоном колокольчика» и что во внеучебные часы можно свободно проводить время: «В рассуждении свободы у нас очень хорошо. По будням от 2 до 10 часов ночи я имею право без всякого спроса быть вне университета. Ежели хочу ночевать вне оного, то должен для проформы спроситься у дежурного… Праздники без всякого спроса можно проводить вне университета, только к 10 часам должно явиться, ибо в 10 часов гасят свечи и ложатся спать». Заключая «краткое описание казенного быта», он пишет: «Покуда все хорошо», – но тут же добавляет: «Впрочем, эти постановления, а особливо в рассуждении свободы нашей, зависят от воли инспектора, и потому, если инспектор хорош, то и казенное житье хорошо».