Статьи 2 - Страница 6
Трагическая история с Политковской и Литвиненко совсем уж неожиданно закончилась болезнью Егора Гайдара, отравление которого не вписывается, кажется, ни в какую логику, даже "кровавого путинского террора". Во всяком случае, не подлежит сомнению, что политические убийства конца 2006 года, кто бы ни был их исполнителем и заказчиком "на самом деле", использованы Западом как инструмент воздействия на Россию. И это вполне в логике новой холодной войны.
В той же предсказуемой логике "оранжевая контрреволюция" на Украине – приход к власти правительства Януковича и новый передел сфер влияния в стране. После "газового кризиса" другого решения за Украину не было. Как не было альтернативы и у Польши: в логике новой биполярности она просто обязана демонстрировать антироссийскую позицию. Другой вопрос, что никто не требовал от Леха Качиньского (и от его братца, партийного лидера) окончательно терять чувство меры и блокировать переговоры между Россией и Европейским союзом? Хотя почему же "никто"? Соединенные Штаты Америки выиграли несколько важных "очков", публично продемонстрировав неработоспособность политических и экономических механизмов Европейского союза. Не говоря уже о том, что в любом конфликте между "старой" и "новой" Европой США имеют возможность занимать выгодную позицию арбитра. Впрочем, на "польском фронте" игра еще не закончена и очередь хода сейчас – за ЕС.
В логику новой холодной войны укладывается и саммит НАТО в Риге. Далее – молчание, потому что комментариев это театральное действо не заслуживает. Российское правительство его и не комментировало, что похвально.
При всей важности событий, происходящих в России и "вокруг России", содержание 2006 года для меня определяется не ими. Хочу сразу оговориться: "важность" события есть понятие субъективное. Изменение роли России в международном пространстве не было для меня неожиданностью, в отличие, например, от решения президента Украины Виктора Ющенко объявить голодомор геноцидом украинского народа. Правда, депутаты поправили президента, исключив из законопроекта административную ответственность за отрицание голодомора, но мне страшно уже то, что такая строка в законопроекте была.
Проблема, конечно, не в голодоморе, не в оценке сталинских репрессий и даже не в русско-украинских взаимоотношениях. Тревогу и страх вызывает сама тенденция устанавливать историческую правду административно-судебным способом. Украина, страна очень близкая нам, двигается по пути Австрии и еще десяти государств, где, как известно, отрицание Холокоста считается уголовным преступлением. И это не формальный, а действующий закон. Доказательством тому – процесс над известным историком-ревизионистом Дэвидом Ирвингом (его книга "Разгром конвоя PQ-17" считается классикой военно-исторической науки). Ирвинг, известный ученый и уже очень немолодой человек, получил срок. В тюремной библиотеке он нашел свои книги. Сейчас их изъяли.
Я могу понять политиков, запрещающих людям свободно обсуждать и толковать прошлое. Не понимаю только одного: у них-то какие могут быть претензии к Гитлеру или Сталину?
Нужно, наконец, понять, что свобода дискуссий, мнений, позиций – это не политическая, а экзистенциальная ценность. И перед европейской культурой нет преступления страшнее, чем ограничить право личности на сомнение в правильности устоявшейся оценки событий. Если Ирвинг считает, что Холокоста не было, он не только имеет право, но и обязан громко говорить об этом, а долг остальных, если они с ним не согласны, аргументированно отстаивать свою точку зрения.
Отступление великих европейских народов, к которым теперь присоединилась и Украина, от принципов, некогда сформировавших европейскую общность и современное мышление, слишком важное событие, чтобы его можно было оценить по горячим следам. Но, я думаю, в книгах будущих историков "процессу Ирвинга", как и указу Ющенко, будет уделено должное внимание. Большее, чем безобразно раздутой СМИ "карикатурной войне", случившейся весной и летом 2006 года, и совершенно тривиальному криминально-этническому столкновению в Кондопоге осенью того же года.
Весьма существенным итогом года представляется мне также крупнейшее поражение, которое "цивилизованные страны" понесли в 2006 году от террористов. Я не хочу вдаваться в подробности подготовки известных террористических актов в Лондоне, тем более что они имеют на себе явный отпечаток работы "чьих-то" спецслужб. Замечу лишь, что реакция "международной общественности" на воображаемые или предполагаемые теракты выглядит традиционно неадекватной. Интересно, кто-нибудь подсчитал реальные экономические, политические и гуманитарные потери, вызванные непрерывным ужесточением контроля в аэропортах? В конечном итоге принятые меры понижают связность цивилизации, то есть саму основу существования современного мира. Если такое положение дел не победа террористов, то я, право же, не знаю, что должно считаться победой! Полный паралич воздушных трасс?
Во всяком случае, уже сегодня я на месте террористов не столько устраивал бы реальные попытки захватывать и взрывать самолеты, сколько распускал бы слухи об этом. Затраты меньше, а экономический, политический и моральный эффект вполне адекватен.
Среди прочих мировых событий выделяются конфликты вокруг ядерных программ Северной Кореи и Ирана, наглядно свидетельствующие о том, что время жизни "Договора о нераспространении ядерного оружия" (ДНЯО) подходит к концу.
Остальные события перечислим "в строчку". В 2006 году Израиль опять воевал с Ливаном: Израилю удалось добиться поставленных целей, но политически дорогой ценой. Во Франции продолжали жечь автомашины, хотя и не столь эффективно, как в 2005 году. В Кот-д'Ивуар с переменным успехом прошел государственный переворот. В Таиланде переворот носил военный характер и завершился успешно, несмотря на отдельные "помарки". А вот в Венгрии правительство сохранило власть, несмотря на сильнейшее народное возмущение. В Японии сменился премьер-министр, но политика страны осталась политикой Д.Коидзуми. Три или четыре раза за год японские руководители официально объявляли миру, что Япония, конечно, может делать ядерное оружие, но не делает и делать не будет. Первый раз я поверил, второй – усомнился? Россия зачем-то подписала протокол с США относительно вступления в ВТО. По-моему, вступление в эту организацию постепенно становится в нашей стране излюбленной народной игрой, где важен не результат, а участие. В США республиканцы утратили большинство в сенате, что привело, в частности, к отставке Д.Рамсфельда. На повестку дня встал вопрос о коренном изменении американской политики после 2008 года.
Но "проблема-2008" – это уже совсем другая история.
Наталья Архангельская. Конец демократии, или Государство любителей зеленого чая (интервью с Сергеем ПЕРЕСЛЕГИНЫМ)
Источник: Эксперт
Демократию хоронят уже не первый год и даже не первое десятилетие, но она до сих пор выживала, демонстрируя богатые возможности к адаптации и подтверждая тем самым донельзя затертую, но до сих пор не опровергнутую формулу Черчилля о том, что эта форма правления – очень плоха, но ничего лучше до сих пор не выдумали. И тем не менее тучи над демократическим способом правления сгущаются, интеллектуалы развитых стран уже придумали термин «постдемократия» и спорят друг с другом, какие формы может принять эта новая реальность. Эксперт-политолог Сергей Переслегин тоже убежден, что в XXI веке и демократия, и прочие способы управлять государством, как, впрочем, и сама структура государства, изменятся радикально. На сей раз процесс необратим еще и потому, что его подстегивают три фактора: эгоизм элит, всеобщий кризис систем управления и развитие информационных технологий.
– Демократия – всего лишь форма правления, известная очень давно, практически с начала традиционной фазы. Уже Аристотель в этой проблеме разобрался досконально. Он рассмотрел три основные формы правления: демократия – власть народа, аристократия – власть лучших и монархия – власть мудрого правителя. И он же впервые указал, что все три формации имеют обязательную тенденцию развития: демократия неизбежно вырождается в охлократию, аристократия – в олигархию, а монархия – в тиранию. Позднее, в кружке Сципиона Африканского в Риме, обсуждалась тема комбинации этих форм управления. И они пришли к выводу, что система управления Рима уже включала в себя все три элемента. С одной стороны, власть консулов – практически царская. В критической ситуации консула может заменить диктатор с полномочиями по условиям военного времени. Кстати, Цезарь был диктатором, а не императором, как это ошибочно утверждается. Иными словами, есть царская власть – либо консул, либо диктатор. Есть сенат, представляющий собой аристократическую ветвь управления, и есть народное собрание, выбирающее консулов и прочих иерархов, включая и самое высшее лицо в Риме, то есть цензора. Это был человек, имевший право из списков сословий, начиная с сената, исключать людей за поведение, не достойное данного сословия.