Старый миф - Страница 1

Обитатели человеческого муравейника медленно ползли по лабиринтам узких улочек. Сотни, тысячи их вдруг прекратили движение и подняли головы вверх, где на плоских, без единого окна стенах появилось сияющее женское лицо. Отовсюду на них смотрели глаза, розовые десны и безупречные зубы Доры Дин Энгалстон.

Она заговорила:

— Совсем скоро меня будут звать Дэй — просто Дэй! И я так счастлива, мне так невероятно повезло! Сегодня первый день двадцать второго века, и я… да-да, я выиграла главный приз. И теперь меня спроецируют при помощи ТП — чудесного Темпорального Проектора… Ах!

Щелк, щелк — и порхающий вокруг телеглаз едва не влетел Доре Дин в рот, продемонстрировав всему миру ее розовую глотку.

— ТП отправит меня в прошлое — во время и место, которое я сама выберу, и там я попаду в тело выбранного мной персонажа. Ну правда ведь потрясающе?! Темпоральный Проектор начнет работать прямо сейчас.

Дора Дин была актрисой «мыльного» суперсериала, и в теле ее по милости пластических хирургов не осталось практически ни одной своей собственной косточки. Теперь, по мере того как ТП набирал мощность, тело это начало дрожать и расплываться.

— Бог ты мой, какое странное чувство! Я уже в пути! — Вокруг Доры Дин замелькали картинки прошлого. — О да! Так-так… Британская империя. И… господи, римляне! Греция! А это кто? Скифы? Никогда не слышала ни о каких скифах…

Голос Доры Дин становился все слабее, изображения на стенах уменьшались в размерах.

— Боже, как же я счастлива избежать ужасов нашего времени — вся эта коммерция, стрельба, наркотики, краска для волос… А наша жалкая семейная жизнь! Ах, наконец-то я отправляюсь в… неболит? Неолит? Да, во времена, когда мир был юным, когда не было всего этого сумасшедшего дома!

Я хочу принадлежать обычной семье Каменного века, семье с добрым отцом и множеством любящих соплеменников. Передо мной открываются новые горизонты — я смогу наслаждаться старомодными семейными ценностями…

Голос Доры Дин становился все тише и в конце концов сошел на нет. Обитатели человеческого муравейника вновь поползли по своим делам.

Вокруг, сколько хватал глаз, простирался могучий лес. Никто не знал, есть ли ему конец. Гигантские деревья покрывали все пространство до океанских берегов.

Там и тут располагались маленькие людские поселения. В одном из таких поселений громко визжали привязанные к воткнутым в землю кольям дикие свиньи. Жизнь свиней немногим отличалась от жизни их хозяев.

На месте этой древней стоянки теперь проходит скоростная автострада, соединяющая между собой гигантские города-муравейники. Бабочек больше нет, как нет и маленьких голубых цветов. Многое изменилось с тех пор — но только не семейная жизнь, которой так жаждала Дора Дин.

Гармон прихорашивался в ожидании праздничной трапезы. Сыновья сказали, что пир будет устроен в его честь. Гармон при помощи ракушки выдернул щетину на щеках. Натер плечи маслом редкого растения. Вставил в волосы яркое перо. Обернул набедренной повязкой живот и чресла. Короче, отправившись к месту трапезы, он выглядел как настоящий лорд.

В небе клубились облака. Солнечный Бог прогрел землю, и под ногами Гармона струился легкий туман. Бесконечное птичье пение время от времени прерывалось странным трубным звуком.

На поляне возвышался деревянный трон. Рядом в живописных позах стояли три дочери Гармона. Дочери были молоды и практически не одеты. В замысловатых прическах красовались оранжевые цветы, а волосы на венериных холмиках одна украсила маленьким красным цветком, а вторая — маленьким голубым. Третья дочь, Дэй, прикрыла гениталии лавровым листочком.

Шатенку звали Вия, блондинку — Роя. Они приветствовали отца ритуальными движениями рук. Поприветствовала отца и брюнетка, Дэй, хотя и несколько неуверенно, поскольку давным-давно, так давно, что теперь это казалось сном, ее звали Дорой Дин.

Гармон остановился. Почуяв опасность, он крепче сжал дубину, с которой никогда не расставался, и внимательно посмотрел по сторонам. Никакой видимой причины для тревоги не было.

Не спеша, с достоинством, Гармон подошел к трону. Чмокнул в обе щеки сначала Вию, потом Рою, потом Дэй. Девушки не выказали никаких эмоций, лишь Дэй подумала: «Как круто! Быть здесь, в Каменном веке, со своей новой семьей! Кажется, я уже вошла в роль».

Гармон, придерживая набедренную повязку, взобрался на трон, который совсем недавно еще был обыкновенным бревном.

Вдалеке вновь раздался трубный звук.

Гармон взглянул на дочерей, нахмурился и спросил:

— И где же трапеза, на которую позвали меня мои сыновья?

— Подожди немного, отец, — сказала Роя. — Будь терпеливым.

— Скоро ты получишь все, чего заслуживаешь, — добавила Вия.

«Кажется, что-то должно произойти», — подумала Дэй и непроизвольно хихикнула.

В разных концах поляны из леса появились трое юношей. Словно дары, они несли перед собой в вытянутых руках меч, кинжал и топор.

Юношу с мечом звали Вундрел.

Юношу с кинжалом звали Седред.

Юношу с топором звали Аледреф.

На Вундреле, Седреде и Аледрефе были крошечные набедренные повязки, а на головах — шапочки из черной кожи. Аледреф нес на плече охотничий рог. Это были сыновья Гармона — юные, свирепые, проворные.

Они подошли к отцу. Опустили оружие на землю у своих ног. Поклонились.

— Итак, сыны мои, сердечно приветствую вас, — прорычал Гармон, и выражение лица его вовсе не соответствовало словам, — хоть вы и припозднились. Что это за странная церемония? Я надеялся вкусить хорошей еды и запить ее добрым вином. Зачем тащить мне оружие, когда все, чего я хочу, — это юная девственница? И что у вас за лица?

— Отец, мы пришли убить тебя, — сказал Аледреф.

— Наше оружие предназначено для убийства, а не для празднования, — сказал Седред.

— Но сначала мы хотим послушать, что ты нам скажешь, — закончил Вундрел.

— Что я скажу? Мне нечего вам сказать! — взревел Гармон. — Да как вы только осмелились говорить об убийстве! Я был вам хорошим отцом! И вашим сестрам. Я кормил вас. Подтирал ваши задницы, когда вы были детьми. Таскал вас за спиной. Позволял вам карабкаться по мне. Я научил вас бегать, научил драться. Рассказывал вам истории из времен моей молодости, ну, когда я прикончил того дракона.

Седред сказал:

— Не убивал ты никакого дракона. Ты все выдумал.

— Сынок, да откуда тебе знать, что такое истинная храбрость. Клянусь Ярелом, вы же мне всю жизнь поломали. Не давали спать, мешали отдыху, напрочь сгубили мою сексуальную жизнь. Даже когда я наконец-то уложил на спину вашу матушку…

— Мы не желаем слушать об этом! — крикнул Аледреф. Гармон ткнул в него трясущимся пальцем.

— Можешь ухмыляться сколько тебе угодно, Аледреф, но ты был самым никчемным. Тупой, занудный ребенок. Да я годы угробил на то, чтобы из тебя хоть что-то получилось!

Тон Аледрефа стал ледяным:

— Мы недовольны не тем, что ты делал или не делал, отец. Мы недовольны тем, какой ты сейчас.

— Да ну? И какой же я сейчас, скажи мне, ты, тупица!

Ответил Седред, и голос его был так же холоден, как и у старшего брата:

— Ты ничтожество, отец. Вот что нас больше всего удручает. Вот почему мы пришли убить тебя.

— Я? Ничтожество? Идиот, да я же дал вам жизнь! Я знаменит своими бойцовскими качествами. Да я даже мочусь так, как вам и не снилось. Ничто… в жизни не слышал такого бреда. А кто изобрел летающую машину?

— Она разбилась, отец.

— Только потому, что вы недостаточно быстро махали крыльями, остолопы!

— Ну все, довольно болтовни, — сказал Седред и взглянул на Аледрефа. — Достала твоя похвальба. Пришло время прикончить тебя.

Тут вмешался Вундрел:

— Позволим ему принести последнюю жертву Солнечному Богу.

— Да плевал я на Солнечного Бога! — взревел Гармон. — Только посмейте подойти ко мне, и я размозжу вам головы. — Он повернулся к Вие, Рое и Дэй. — Как думаете, девочки, что бы сказала ваша бедная мать, доведись ей увидеть такое?