Старший дознаватель (СИ) - Страница 8
Посыльный за мной, не добежав метров пятьдесят, растерянно завертел головой, очевидно, что полученное для меня указание уже успело устареть, а я не стал ему помогать — задраил люк и полез на жесткое сиденье стрелка. Припав глазом к обрезиненному окуляру прицела, я завертел ручки горизонтальной и вертикальной наводки, совмещая черные риски на мутной оптике с металлическими фермами моста, после чего нажал кнопку электроспуска.
Короткая очередь из гигантского пулемета, ударившая по металлическим конструкциям моста заглушила все шумы огромного города, во все стороны полетели раскаленные обломки металла и выбитые ударами заклепки. Толпа на подходах к мосту замерла, а милицейские щитоносцы, оцепенев на пару секунд, при новых, одиночных выстрелах, бьющих в конструкции моста, как гигантская кувалда, благоразумно повалились на асфальт, пытаясь прикрыться своими щитами от разлетающихся осколков. Нет, мост мне нужен свободным от всех — я вновь завертел рукоятками наводки, опуская стволы пулеметов, после чего ударил по асфальту.
Пули, самого большого в мире, пулемета, били в дорожное покрытие, вырывая из него и подбрасывая в воздух огромные куски асфальта, неумолимо, приближаясь к распластавшимся на проезжей части моста людям, и в какой-то момент милиционеры на мосту не выдержали, бросая щиты, кинулись в сторону своих противников — замершей на Крымском валу толпе демонстрантов, а бьющий из обоих стволов бронетранспортер, медленно и неумолимо, двинулся вперед.
Несколько звонких ударов по броне означало, что в, столпившейся перед мостом, громадной, грозно колыхающейся толпе имеется какое-то оружие. Очевидно, по мне стреляли или боевики из числа сторонников Верховного Совета или, слившиеся с толпой демонстрантов, милиционеры. На всякий случай я опустил бронезаслонки и продвинул бронетранспортер вперед, ближе к мосту. Мне нужно было обязательно разогнать эту толпу, не дать ей организоваться или двинуться вперед. Уверен, там, в этой густой человеческой массе есть и те, кто два года назад, совсем недавно, участвовал в поджоге боевых машин пехоты, что были введены в Москву во время попытки установить власть ГКЧП.
Я вновь перелез на место стрелка и довернул стволы влево. Продолжать стрелять по асфальту я не мог, осколки дорожного покрытия или пули рикошетом могли долететь до скученной массы людей, убивая и калеча всех без разбору. Короткая очередь, вспышки рикошетов, затем еще одна, и сотни килограмм металла металлических стяжек, крепящих цепи, самого красивого, в Москве, подвесного моста и его пролетов, перерубленных пулями у самого верха, рухнули на мостовое покрытие. От удара мост вздрогнул, и толпа на противоположном берегу подалась назад, люди начали разбегаться, стараясь скрыться в парке имени Горького, в тоннеле на Крымском валу, а значит и мне пора «делать ноги».
Развернув машину, я вновь притерся к зданию Дипломатической академии, приоткрыл люк, огляделся…
Никого подозрительного поблизости видно не было. Перекресток с Остоженкой и Зубовский бульвар был пуст, думаю, что обе стороны в ближайшее время постараются держаться подальше от сумасшедшего броневика, стреляющего без разбору, и в своих и в чужих.
Выскользнув из водительского люка, я запер бронетранспортер на четырехгранник и, пригнувшись, бросился в сторону Хилкова переулка, где, избавился от черного комбинезона, выбросив его в первый же мусорный контейнер, а метров через сто избавился от перчаток, после чего, натянув фуражку, узкими улочками Хамовников, двинулся на Север, к дому НаркомФина, где меня дожидалась моя машина. Вновь превратившись в серого человека –невидимку, от которого, правда, немного попахивало бензином, я быстрым шагом, всего за сорок минут, дошел до высотки на Кудринской площади, еще совсем недавно, бывшей площадью Восстания, нашел свой автомобиль, который, к моему счастью, никто не обидел и не разобрал на запасные части.
С Наташей, в музее, мы случайно встретились в рыцарском зале.
— Ты что такой веселый? — вынырнувшая из какого-то прохода. Девушка схватила меня за руку: — Я думала, мне придется до самого закрытия тебя ждать…
— Да, освободился пораньше. Давай, веди, показывай шедевры европейского искусства.
А потом я сделал глупость. В прошлой жизни, ставшей, уже, похожей на сон, я привык, что пиццерия является заведением достаточно бюджетным, доступным для большинства моих сограждан выйдя через пару часов из здания музея, потянул Наташу через дорогу, где мелькнула знакомая вывеска «Патио Пицца». Честно признаюсь, в заведениях этой сети не был не разу в жизни, знаю только, что по приезду в мой Город второго Президента России в 2000 году, его кормили в такой-же пиццерии, поэтому на фырканье гардеробщика на входе я внимание не обратил, как оказалось зря.
Полупустой зал я отнес к нездоровой обстановке на улицах столицы, все-таки, совсем недалеко отсюда, несколько часов назад, стреляли из пулеметов, а потом, улыбающийся во весь рот, официант принес нам меню.
Судя по его топтанию возле столика, паренек посчитал, что милиционер, узрев цены в заведении, быстренько встанет, и уберется, прихватив свою, скромно одетую, спутницу. Честное слово, я действительно был готов уйти, так как платить десять долларов за большую пиццу…
— Вы что-то хотели сказать, любезный? — удивленно поднял я взгляд на халдея: — Минут через пять подойдете.
Как только оскорбленный официант удалился, Наташа трагически зашептала:
— Паша, пошли отсюда! Домой приедем, я тебя накормлю. Это очень дорого…
— Солнышко, давай ты на цены смотреть не будешь, просто заказывай то, что тебе нравится.
Помня рожу официанта, я не разрешил Наташе «выбрать» маленькую и самую дешевую «Маргариту» за шесть долларов, а разорился на большую «Капричосо» за десятку американских «енотов», правда оторвался на салате, который стоил те-же шесть долларов, но брать его можно было по принципу шведского стола.
— В какой валюте планируете рассчитываться? — официант появился возле нас еще до того, как Наташа допила свою «Стеллу Артуа».
— А вы сдачу тоже в валюте даете? — я приоткрыл кошелек и показал официанту «дежурную» сотню долларов: — Если сдачу даете рублями, то и расплачиваться с вами буду исключительно рублями.
Естественно, на чай я этому пижону ничего не оставил, пусть фыркает нам в спину сколько хочет, ибо не надо встречать клиентов исключительно по одежке.
По дороге в Мытищи, на Ярославском шоссе, увидели, замершую у обочины армейскую колонну из десятка грузовиков, да постов ГАИ в этот вечер было больше, чем обычно, но мы благополучно добрались до нашего временного пристанища, после чего я откупорил, купленную в ларьке по дороге, бутылку водки, распластал палку финской «Салями», купленную там-же и, с замирающим сердцем, включил телевизор. Судя по всему, Останкино продолжало вещать в эфир, надеюсь, что никакого штурма сегодня не было. Бледного Гайдара, призывающего сторонников «законного президента» собираться у Моссовета, дабы с оружием в руках, защитить демократию и выбор народа, я, несколько раз пройдясь по всей сетке, тоже не обнаружил. Показывали перекрытый Крымский мост, знакомый БТР. Стоящий у Академии МИД, к которому осторожно подкрадывалась пара саперов, молодая девица, захлебываясь эмоциями, кричала, в большой микрофон с логотипом «2×2», о чудовищном преступлении власти, которая, подобно, не к ночи помянутого, ГКЧП посмела использовать боевую технику и крупнокалиберные пули против мирной демонстрации москвичей и гостей столицы, и лишь по счастливому стечению обстоятельств, многочисленных жертв не случилось. Генеральный прокурор (со стороны Президента Ельцина) Степанков обещал, что возбужденное, по факту угона и стрельбы, уголовное дело будет обязательно раскрыто, а исполняющий обязанности министра внутренних дел со стороны Президента Руцкого по фамилии Дунаев, клялся, что чудовищное преступление против народа не останется безнаказанным, а все причастные понесут самое жестокое наказание. В любом случае, я ничего не нашел ни о взятии восставшими здания мэрии, ни о штурме Останкино, ни о массовом расстреле у подножья телевышки.