Старое пианино - Страница 3
Ярослав резким движением схватил девушку за волосы, намотал на руку белокурые пряди, пригнул ее голову к себе.
– Ты слышала – проваливай, и без единого писка, – процедил он сквозь зубы. – Не смей тут права качать, мзгля! Пошла вон, я сказал!
Максим наконец очнулся от дум и бросился вызволять любовницу из лап грубияна.
Венера разрыдалась у Максима на груди, Ярослав выругался и вышел из комнаты.
Через полчаса обиженных подруг водворили в машину с охранником на переднем сиденье; Максим, заверив в который раз Венеру в отсутствии дурного умысла, поцеловал ее на прощание в покрасневшую щеку и захлопнул дверцу автомобиля.
Глава 2
– Жарюга! – Ярослав стащил через голову тенниску. – Думаю, если мы разденемся до пояса, нас не застукают папарацци. Паша, глянь вокруг, нет ли чересчур любознательных субъектов поблизости.
– Смотрел уже, вроде тихо кругом. Там дальше вниз по реке две парочки. Милуются, им явно не до нас. В лесу бродит мирная компания – взрослые и дети, видно, из местных, собирают что-то. Сейчас еще Сеня подойдет с восточной стороны, доложит обстановку…
Максим последовал совету Ярика и снял рубашку. Хотя отдыхающие расположились на зеленом бережке в тени сочной листвы пойменных деревьев, начинала сказываться полуденная духота. Лягушки умолкли, плотно сомкнули большие рты, спрятали пятнистые спины в воде, выставив наружу шарики глаз. В лесной чаще, если смотреть от берега, свет сгущался до темноты под пышными кронами лиственных деревьев и плотной вязью нижних оголенных сучьев хвойных. Вода в реке, заросшая у берегов кувшинками, казалась неподвижной, плюшевые валики камыша не тревожило дуновение ветра, лишь жуки-плавунцы сновали в стоячей, пестрой от ряски заводи. Редкие всплески, птичьи трели в лесу и деловитое жужжание насекомых над цветами успокаивали слух Максима. Он всей душой наслаждался покоем и окружающей красотой.
Мужчины расположились там, где росла нежная, как на ухоженных газонах, трава, здесь же река намыла небольшой пляж с чистым светлым песком, уже изрытым босыми ступнями.
– М-да, – изрек Ярослав, разглядывая бледную кожу и худощавый торс пианиста. – Запустили мы тебя, Макс. Отощал за своим роялем. Неважнецки выглядишь, под глазами круги. Решено: закончим концертный тур и махнем куда-нибудь на острова. На Мальдивы, к примеру. Или на Маврикий. Хочешь на Маврикий? Там, говорят, королевская рыбалка. Поохотимся на голубого марлина. Каково?! Надо тебе размяться, поплавать, в тренажерном зале попотеть. И питаться хорошо. Искусство, брат, дело возвышенное, но о бренном теле тоже забывать нельзя.
Над костром уже закипал котелок, куда сложили куски щуки и нескольких окуней. Ярик пребывал в отличном настроении: поймал щуку на блесну. Для самолюбия горожанина щука была вполне приличная – тянула килограмма на два, а то и больше.
Мужчины взбодрились в предвкушении ухи, расставили складные столы и стулья, из багажника машины извлекли пакеты с посудой и разной снедью. Неподалеку на отмели охлаждались бутылки с напитками.
– Ну как, Макс, искупнемся перед обедом? – предложил Ярослав. – Заострим аппетит.
– У меня и так уже слюнки текут, – признался тот.
– Во, сработало! О чем и речь. Природа и не такое творит… А это еще кто? – заметил он приближающегося человека. Тот был в сапогах, в фуражке и камуфляжной тужурке, с двустволкой за спиной. – Никак госинспектор пожаловал. Следовало ожидать, хотя мы вроде ничего не нарушали.
Оказалось, что нарушили: в заповеднике запрещалось разводить костры. Как сказал инспектор, правила писаны для всех на деревянных дощечках, прибитых к столбам.
– И что, ты нас теперь оштрафуешь? – осведомился Ярик.
Госинспектор мало походил на блюстителя закона: молодой, по всей видимости, неопытный, изо всех сил старался держаться уверенно, заученные фразы произносил с серьезным, почти торжественным лицом. Это был худой, белобрысый паренек с неярким румянцем на щеках и мелкими веснушками, в оптических очках, что окончательно не вязалось с обликом лесничего.
– На первый раз ограничимся предупреждением, но костер придется загасить, – проговорил он как можно строже.
Тут Ярик пустил в ход все свое профессиональное обаяние, так как до готовности ушицы оставалось всего ничего, рискнул даже предложить денежное вознаграждение за добросердечное терпение на каких-нибудь пятнадцать минут. От взятки неподкупный лесничий отказался, но против дружеского предложения разделить трапезу не устоял. Запах ухи и вид увесистой бутыли оказались действеннее хитрого красноречия или шуршания купюр.
Не прошло и получаса, как веселая компания расположилась за двумя сдвинутыми столами.
– А что, Вася, давно в лесничестве работаешь? – расспрашивал Ярослав инспектора, подливая водку в пластмассовые стаканчики. – На такой работе небось не разживешься. Понятно – романтика, красота, зверушки всякие… Только одной романтикой сыт не будешь. Верно я говорю?
– Верно, – с готовностью кивал пьяненький уже Василий. Теперь с его простодушного лица не сходила блаженная улыбка. – Все ты верно говоришь, дружище. Денег здесь не заработаешь. Я в заповедник за другим пришел. И не ошибся, не подвела меня интуиция. Я ведь не простой служака, а натуралист, если хотите знать. – Он подался к собеседникам и понизил голос: – Слушайте, братцы, что я вам по секрету скажу: есть в здешнем лесу кое-что особенное, помимо романтики… только тсс… – он приложил палец к губам, озираясь по сторонам с пьяной опасливостью, – расскажете кому – засмеют. Нас здесь инспекторов пять человек, у каждого свой участок, и все знают про это «особенное». Только мы сговорились помалкивать. Неохота прослыть кандидатом в психушку. Потому как люди не дойдут своими штампованными мозгами, что именно лес может открыть сокровенное. Здесь квинтэссенция природных сил, здесь они проявляются и даже обретают зримый облик, и чтобы понять это, надо вот так, как я, определенное время пожить в лесу.
Он откинулся на спинку стула и с довольным видом оглядел слушателей.
Взгляд Максима невольно затерялся в сумрачной утробе леса, слова Василия навели на собственные размышления: ему тоже всегда казалось, что лес живет своей обособленной, таинственной жизнью, которую человек, так и не разгадав, бездумно пытается уничтожить. Там, где царство деревьев и трав, приют теней и утомленных ветров, где вольно дышит земля, не скованная бетоном и асфальтом, и изливается целебными ключами в ручьи и реки, там, возможно, удастся найти ответы на многое, что занимает пытливые умы, что заставляет искать иные миры, когда разгадка может оказаться совсем близко.
Раздумья напомнили ему вчерашний странный эпизод в парке.
– Вася, ты слышал такое название: Дарьины Ключи?
Василий, хоть и был в изрядном подпитии, среагировал мгновенно: как-то болезненно передернулся, у него выплеснулась водка из стакана, улыбка сползла с губ, на лице проступило смешанное выражение беспокойства и растерянности. Он поставил стакан на стол и погрузил в него взгляд, как бы собираясь с мыслями.
– В сущности, вы приезжие, чужие в наших краях, – заключил он, – не надо вам втягиваться в то, что здесь творится. Натерпитесь страху только. Ведь как люди неведомое воспринимают: что непонятно – то пугающе. А что пугает, вызывает защитную агрессию… Кто вам сказал про Дарьины Ключи?
– Да старикан один психованный, – хмыкнул Ярик. – Пристал к Максу на бульваре, о помощи какой-то гундосил. Явно не в себе.
– Вас просил о помощи?.. Ну да, вы же пианист, это понятно, – пробормотал Василий и снова задумался.
– Слышь, очкарик, что ты там бурчишь себе под нос? – фамильярно хохотнул Ярослав. – Раз пианист, то, стало быть, любой приставала в порядке вещей?
– Пианист… – медленно повторил Василий, – он тоже был пианистом, знаменитым причем. Неужели не узнали, Максим Евгеньевич? Это ведь Веренский, забыли, что ли?
– Веренский?! – поразился Максим. – Этот страшный, изможденный старик – Веренский?! Подумать только. Какая ужасная перемена! Я никогда не был поклонником его таланта, но буквально пять лет назад он был повсеместно известен как признанный виртуоз и один из лучших исполнителей Шопена. Потом внезапно исчез с концертной сцены. Что с ним случилось? Хотя после вчерашней встречи могу предположить, что бедняга лишился рассудка. Вид у него поистине безумный.