Старинные помещики на службе и дома. Из семейной хроники Андрея Тимофеевича Болотова (1578–1762) - Страница 15

Внук-литератор не знает всех служб своего деда, но помнит, что он долго жил в Риге, там умер и погребен (в 1719 году). По всей вероятности, Петр закончил свою походную службу под командой того же Шереметева, и взятие Риги было его последним боевым подвигом; отсюда полки знаменитого воеводы пошли в Молдавию в несчастный Прутский поход, но Петр в нем не участвовал. При Петре I раненых, ослабевших, а также в награду за боевые заслуги переводили из полковой службы на более спокойную гарнизонную; между прочими и Болотов оказался на покое майором гарнизонного полка в важном портовом городе; здесь он провел последние годы жизни. Его жены, Катерины Григорьевны, тогда давно уже не было в живых; она всего лет пять прожила замужем и умерла одна в поместье, в самую горячую пору мужниных походов, оставив на произвол судьбы двух мальчиков, младшего грудного. Сирот взяла на воспитание ее замужняя сестра, вскормила и сберегла их, пока отец, прочно устроившись на новом месте, не перевез их к себе в Ригу.

Здесь у Болотова скоро завелись земляки, а после 1716 года полковником гарнизона сделался владелец соседнего с Дворениновым сельца Калитина, Степан Гаврилович Бакеев. Такой же мелкий дворянин, как и Петр Ларионов, он стал со временем истым героем петровской службы. Офицер Ингерманландского полка, одного из первых вполне регулярных и воспитанных военной реформой, он участвовал во всех знаменитых битвах своего времени наряду с гвардейцами. С лучшими людьми армии и гвардии Бакеев не раз служил на море, вникая в таинства совершенно новой для москвичей морской службы. В 1716 году он особенно отличился в морской битве при Гангуте, этой Полтаве на море, когда наш флот одержал впервые настоящую победу над шведами. Сам царь, выстаивавший тогда ночи на карауле, руководил приготовлениями и самой битвой. Наш галерный флот в тихую погоду обошел шведскую эскадру среди белого дня, держась вне выстрелов, окружил отделившиеся суда шаутбенахта Эрншильда и взял его в плен после отчаянного сопротивления; эскадра же с первым ветром отплыла к Швеции. Шведы громили осаждающих своей прекрасной артиллерией, но наши рвались на абордаж. В последние минуты боя Эрншильд бросился в шлюпку, пытаясь скрыться за туманом, но его захватил капитан Бакеев со своей ротой, гренадер Ингерманладского полка. «За сие пожалована была ему от государя Петра Великого золотая медаль с цепью и записано имя его в журнале сего монарха», с гордостью отмечает мемуарист. Петр был в восторге от своей победы; описание ее в журнале он заканчивает словами: «Воистину нельзя описать мужества наших, как начальных, так и рядовых; понеже абордирование так жестоко чинено, что от неприятельских пушек несколько солдат не ядрами и картечами, но духом пороховым разорваны». Вскоре затем Бакеев оказался полковником рижского гарнизона, как бы на отдыхе; там он сошелся и породнился с Болотовым, выдав свою единственную дочь за его сына.

Такова в кратких чертах судьба двух представителей самых крутых лет петровской эпохи. Вглядываясь в нее, сопоставляя с судьбой других современников, нельзя не заметить, что, в общем, жизнь и служба людей первого поколения XVIII века были светлее и легче незаманчивой доли их отцов и дедов; о новом поколении гораздо больше заботились, и положение служилого класса улучшалось и с служебной, и с хозяйственной стороны. Правда, и при Петре, по свидетельствам современников, у Меншикова, Шереметева и других воевод терялась чуть ли не половина армий на пути в Польшу и прибалтийский край; было много побегов от недостатка провианта, от неаккуратного платежа жалованья; но результатом тринадцатилетней польской войны оказалась деморализация русских войск всех родов оружия и полное поражение поместного ополчения; наоборот, более продолжительная Северная война воспитала новую русскую армию и дала ей боевой закал. Все царствование Петра I полно забот об усовершенствовании военных сил и обеспечении военного люда; среди них было положено начало особому военному сословию, так как военное дело того времени требовало большой подготовки; основой этой специальной группы населения сделали рекрут, сдаточных солдат, собираемых на постоянную службу с податных дворов; поэтому вся тяжесть военной службы ложилась теперь на низшее сословие; скоро солдатчина обратилась в один из видов наказания. Реформа в военном деле много способствовала тому, что судьбы высшего и низшего класса быстро разделились.

Но пора вернуться к Болотовым. Целая каширская семья переселилась в Ригу; сделалось это легко и просто. Петр Ларионов оказался покорным слугой своего времени, быстро подчинялся его запросам и с готовностью сжился с немцами. Учась смолоду у немецких офицеров, много лет прослужив с ними, он вполне подготовился к новой обстановке. Блестящие успехи регулярства последних лет войны подействовали на него неотразимо убедительно: в Риге он отдал обоих сыновей учиться в немецкую школу и так держал их, что оба, особенно старший, очень любили общество иностранцев, сделались даже поклонниками немецкого гения. Старшего, Тимофея, судьба на всю жизнь связала с немцами и прибалтийским краем. Школьные воспоминания и рижская обстановка должны были положить свою печать на личности этих питомцев эпохи преобразований. Что же представляла в ту пору Рига?

После 1710 года город и весь край представляли крайне печальную картину. С начала Северной войны всякая производительная деятельность в Лифляндии и Эстляндии прекратилась надолго; страна с каждым годом беднела и пустела от голода, эпидемий и военных погромов. Уже в 1705 году она не могла выплачивать шведскому правительству и 12 доли того, что платила в XVII веке. Русские войска медленно и неумолимо надвигались на нее, разрушая с севера и востока старые ливонские города. Население озлоблялось и дичало в мучительном ожидании исхода борьбы; а исходом явилась осада полками Шереметева, во время которой развилась чума в осажденном городе и помогала нашей артиллерии истреблять рижан. При сдаче, если не считать прислуги, в городе оказалось всего 800–900 человек жителей. Тяжка была жизнь этой кучки рижан, и непривлекательны, конечно, первые картины хозяйничанья наших утомленных и раздраженных долгой войной войск. Затем в течение первых 10 лет русского владычества почти каждый год приносил Риге какие-нибудь бедствия; в 1712 году появилась чума, в 1713 – страшные бури, в 1714 году – падеж скота, в 1716 году – необыкновенные холода и так далее. Во время войны, многолетних тревог, одичания и притупления первых поколений XVII века образование сильно упало в Лифляндии. Гимназия, основанная в 1631 году и кое-как заменявшая университет, в 1710 году закрылась навсегда; лицей, в котором получали образование исключительно сыновья дворян и офицеров, бездействовал до 1733 года, когда его снова открыли. Не закрывалась одна только соборная школа (Domschule) и работала потихоньку, сократившись до двух классов вследствие малого числа учеников. Полагаем, что именно в этой простой школе грамотности учились Тимофей и Матвей Болотовы; они научились в ее классах немецкой грамоте и арифметике; русской их обучали домашними средствами. С этими элементарными знаниями они поступили на службу и, уже числясь в нижних чинах своих полков, принялись за высшие математические науки, необходимые для успешной карьеры в офицерском звании. Твердо усвоив арифметику, предмет основной в лифляндских школах, обыкновенно подготовлявших коммерческих людей, они охотно и хорошо изучили геометрию и фортификацию, старший Бог знает у кого, а младшего, унтер-офицера Ингерманландского полка, судьба столкнула где-то с одним из петровских любимцев, Ганнибалом, и он под его руководством прошел эти науки. Матвей Петрович свято до самой смерти хранил тщательно переписанные тетрадки с ганнибаловскими задачами; по ним учился в 50 годах его племянник-мемуарист, когда готовился к офицерскому чину.

Оба брата состояли на службе, старший был офицером⁶³ и едва ли уже не женатым, когда умер отец в 1719 году. Долго пустовавшее Дворениново, заброшенное за служебным недосугом, перешло к новым владельцам при очень неудобных условиях; указ о майорате, так называемые пункты, не позволял братьям делиться поровну. Чтобы избежать неприятных последствий обделения младшего, они долго не справляли за собой наследства; долго семьи их жили в одной усадьбе⁶⁴, пока указ Анны Иоанновны, отменявший майорат, не разрешил им разделиться по старинному обычаю.