Старики-разбойники - Страница 7

Опасность была велика, и Мячиков побежал, спасая шкуру. Сзади надвигался грозный цокот копыт. Два бронзовых наездника – кондотьер Коллеони работы скульптора Верроккио и кондотьер со страшной фамилией Гаттамелата работы Донателло – скакали за Мячиковым по залам музея. Несмотря на свои шестьдесят лет, Николай Сергеевич мчался как ракета-носитель, заткнув при этом за пояс пушкинского героя. За Евгением гнался всего-навсего один медный всадник, а за Мячиковым – два! В воспаленном мозгу Николая Сергеевича блеснула удачная мысль. Он вспомнил, что лошади не умеют скакать по лестницам, и устремился вниз по мраморным ступеням...

При выходе из музея дежурил милиционер. Мячиков подхалимски сказал ему:

– У меня ничего нет!

Милиционер поглядел на запыхавшегося старика, как на ненормального, и был почти прав.

Мячиков выскочил на свежий воздух, ждать Воробьева не стал и припустился по улице подальше от музея.

Он бежал до тех пор, пока не оказался у дома, где жили Воробьевы и Анна Павловна. Поднялся на третий этаж и позвонил в квартиру Воробьева.

Дверь открыл самый младший Воробьев – Витя.

– Бабушка дома? – спросил Мячиков.

– Никого нет. Я один. Заходите, дядя Коля, сыграем в подкидного дурака! – обрадовался мальчик.

– Денег у тебя случайно нет? – задал неожиданный вопрос Николай Сергеевич.

– А сколько надо?

– Рубля два...

– У меня только пять копеек! – вздохнул Витя.

– До свидания! – попрощался Николай Сергеевич. – Ты не говори деду, что я заходил. Ладно?

После того как Витя захлопнул дверь, Николай Сергеевич пересек лестничную клетку и позвонил к Анне Павловне.

Когда она появилась на пороге, Мячиков смущенно пролепетал:

– Анна Павловна... извините за беспокойство... вы не одолжите мне, ну, рубля два... А то я вышел из дому без денег...

– Может быть, вам больше нужно? – радушно предложила женщина.

– Тогда дайте три! Я вам завтра верну!

Получив трешку, Николай Сергеевич выбежал на улицу и на ближайшем углу купил цветов ровно на три рубля. Через несколько минут он снова стоял у двери Анны Павловны. Снова она появилась на пороге, и Мячиков вручил ей букет:

– Вы свободны сегодня вечером? Давайте сходим в кино!

– А на какие деньги мы пойдем? Вы же, наверное, все потратили на цветы? – улыбнулась Анна Павловна.

– Я у вас опять одолжу! – нашелся Николай Сергеевич.

Утром следующего дня Федяев вошел в комнату, где работал Мячиков.

– Добрый день, Николай Сергеевич! – сказал Федяев и забинтованной рукой, которая беспомощно висела на перевязи, указал на мужчину, выглядывавшего из-за его спины. – Познакомьтесь, это Юрий Евгеньевич Проскудин. Введите его, пожалуйста, в курс дела.

– В какой курс? – не понял Мячиков.

– Он вам все объяснит!

– А что у вас с рукой?

– Да ерунда, бандитская пуля! – ответил Федяев и улетучился. В приемной он столкнулся с директором обувного магазина.

– Зачем вы сюда ходите? – раздраженно спросил прокурор. – Я же вам сообщил, что сапоги украл водопроводчик. Он проник в магазин через канализационный люк. Вор уже сознался.

– Я и пришел сказать вам спасибо за то, что вы нашли жулика! – Благодарность переполняла директора. – Кстати, какой номер обуви у вашей жены? Мы только что получили лакированные туфли на широком каблуке, шведские. Это не туфли, а мечта!

– Моей жене ничего не нужно! – вспылил Федяев.

– Что она, ходит босая? – обиделся директор магазина.

Тем временем в комнате Мячикова Проскудин приветливо улыбался хозяину. Проскудину было лет около тридцати пяти. Он был почти красив, улыбка у него была почти обаятельной, он был одет почти изысканно, был почти умен и выражался почти интеллигентно:

– Меня прислали на ваше место... Так сказать, смена поколений...

– То есть как на мое? – упавшим голосом произнес Николай Сергеевич. – Федор Федорович обещал мне месяц... Я как раз... почти нашел преступление, которое я раскрою!

– Какие вы, старички, неугомонные! Натерпелся я от вашего брата! – развел руками Юрий Евгеньевич.

– У меня нет брата! – сухо сказал Мячиков.

– Это я в переносном смысле... – все еще пытался наладить контакт Проскудин.

Но Николай Сергеевич был неприступен:

– У вас есть юридическое образование?

– Я окончил институт мясо-молочной промышленности!

– Вас переводят к нам из мясокомбината? – с ехидством спросил Мячиков.

– Почти! – пошутил Проскудин. – Я заведовал райсобесом. Общался с такими, как вы. Давайте рассказывайте про свою работу, только, пожалуйста, покороче. А то люди вашего возраста разговорчивы, можно сказать, болтливы. Я-то это знаю...

– За что вас погнали из райсобеса? – спросил Мячиков, свирепея.

– Следователю надо говорить правду. Он все равно до нее докопается. – Проскудин был настроен миролюбиво и доверительно. – Не повезло. Попал под кампанию: борьба с пьянством.

– Ах, вы еще и алкоголик!

– Да нет... ну, выпил как-то... а кто теперь не пьет?.. У вас я долго не задержусь. Должность не по мне, и оклад не устраивает. Так, временное прибежище... – утешил он Мячикова.

– Значит, меня увольняют только для того, чтобы вы здесь отсиделись?

Когда робкие люди выходят из себя, их следует остерегаться. Но Проскудин этого не знал. Мячиков ему надоел, и, чтобы прекратить дискуссию, он выложил на стол козырного туза:

– Может быть, вы не знаете, но я от Андрея Никаноровича!

– Я так и думал, что вы по блату! – К полному удивлению Проскудина, Николай Сергеевич выбежал из кабинета.

Он примчался к входу в прокуратуру, где молодой милиционер читал Сименона.

– Петя, у тебя есть оружие?

– Есть, но оно не заряжено, – ответил дежурный милиционер.

– Сойдет! – махнул рукой Мячиков. – Может, это и лучше, а то заряженное может ненароком выстрелить!

– Опасный преступник, Николай Сергеевич? – Глаза милиционера жадно заблестели.

– Чрезвычайно! – сказал Мячиков, взял у милиционера браунинг и вернулся в кабинет.

– Руки вверх! – сказал он мрачно, направляя дуло на Юрия Евгеньевича.

– Ты что, сдурел? – перепугался Проскудин, но на всякий случай поднял руки.

– Встать! Шагом марш! – скомандовал Мячиков. Проскудин оторопело встал и зашагал к выходу. Николай Сергеевич неотступно следовал за ним, приставив незаряженный револьвер к его спине.

У выхода Николай Сергеевич задержался и приказал милиционеру:

– Петя, запомни его в лицо и больше сюда не впускай!

– Слушаюсь! – сказал милиционер.

– Ну, дедушка, я это тебе припомню! – злобно пообещал Проскудин.

Николай Сергеевич прицелился. Проскудин мгновенно исчез.

Мячиков отдал Пете оружие, возвратился к себе в комнату, снял телефонную трубку и набрал служебный номер Воробьева.

– Валя! – сказал Николай Сергеевич необычным для него стальным голосом. – Пойдем грабить музей!

– Коля! – ответил Валентин Петрович голосом, в котором пела отвага. – Встречаемся через двадцать минут у главного входа!

Через двадцать минут Мячиков и Воробьев с противоположных сторон приближались к месту намеченного преступления. Надвигались сумерки. Большая черная туча закрыла небосвод. Прогремел гром. Заговорщики встретились и многозначительно пожали друг другу руки.

Но, к сожалению, сегодня совершить кражу века не удалось.

На ограде Музея западной живописи висел плакат:

«Выходной день».