Стальная Крыса - Страница 87

И вот, погрузившись таким образом в созерцание собственного пупка, я услышал звук. Что-то жужжало вдалеке так слабо, что слышно было лишь благодаря тишине небытия, стоявшей за стенами моей гробницы. Жужжание нарастало, как будто приближалось надоедливое насекомое, и наконец я заметил звук, хотя не желал ничего замечать, кроме своего поражения. Теперь жужжало совсем громко, где-то под куполом. Я посмотрел вверх без особого интереса, и тут раздался громкий хлопок.

Из темноты сверху появился человек в скафандре. На нем был гравитатор, поскольку опускался он медленно. Я остолбенел и приготовился ко всему, а он поднял стекло своего шлема.

Я был готов ко всему, кроме того, что он — вовсе не он.

— Снимай свою дурацкую цепь, — сказала Анжелина. — Каждый раз умудряешься куда-нибудь влипнуть, только оставь тебя одного. Сейчас же отправишься со мной — и никаких возражений.

Ну что на это скажешь? Притом я еще не оправился от столбняка — только стоял дурак дураком и гремел цепями, а она легко, как падающий лист, опустилась на пол. В конце концов несомненный факт ее физического присутствия проник в мои извилины, и я попытался быть на высоте положения.

— Анжелина, ты и вправду настоящий ангел. Спустилась с небес, чтобы спасти меня.

Она подняла стекло повыше, чтобы поцеловать меня, сняла с пояса атомный ланцет и стала резать мои кандалы.

— А теперь скажи, что это за тайны, что еще за путешествия во времени? Только быстрее, у нас всего семь минут — так, по крайней мере, сказал Койпу.

— Что он еще тебе сказал? — спросил я, чтобы проверить, много ли она знает.

— Еще и ты со мной будешь секретничать, Скользкий Джим ди Гриз! Довольно с меня Койпу.

Я поскорее отскочил — она махнула на меня атомным ланцетом — и сбил огонь с одежды. Сердитая Анжелина бывает очень опасна.

— Любовь моя, — сказал я с чувством, порываясь обнять ее, но не спуская глаз с ланцета, — я ничего от тебя не скрываю, ничего! Мне-то лучше знать. Просто у меня ум за разум зашел от всех этих путешествий, вот я и спросил, что тебе известно, — надо же знать, откуда начинать.

— Ты прекрасно знаешь, что последний раз мы с тобой говорили по видеофону. Ты говоришь: спешно, срочно, готовность номер один, беги сюда; говоришь — и разъединяешься. Вот я и прибежала в лабораторию Койпу, а там все носятся, суетятся вокруг техники, всем некогда, никто ничего не объяснит. «В прошлом», — кричат — вот и все. И твой Инскипп не лучше. Говорит: ты исчез, просто испарился из его кабинета, когда он читал тебе мораль. Наверное, он узнал о той небольшой сумме, которую ты отложил на черный день. А еще наговорили ерунды, будто ты спасаешь не то мир, не то Галактику, не то еще что, но я ни слова не поняла. Ужасно долго это продолжалось, и наконец меня послали сюда.

— Так и есть, — скромно сказал я. — Я спас тебя, корпус, всех спас.

— Я была права — ты выпил.

— Давным-давно не делал этого, — обиженно возразил я. — Если хочешь знать, вы все исчезли, пуф — и нет. Койпу остался последним, спроси у него. И корпус, и все вы — никто и на свет не рождался, все жили только в моих воспоминаниях…

— Что-то у меня совсем другие воспоминания.

— Так и должно быть. Благодаря моим усилиям злобный план Того рухнул…

— Кого — того? У тебя от пьянства уже язык заплетается.

— Тот — его имя, а я ни капли в рот не брал в последнее время. Ты можешь выслушать не перебивая? Это и так достаточно сложная история.

— И все усложняется под влиянием алкоголя.

Я застонал. Потом поцеловал ее долгим и нежным поцелуем. Нам стало хорошо, Анжелина смягчилась, и я торопливо продолжал, пока она не вспомнила, что злится на меня:

— Специальный корпус атаковали из времени, и профессор Койпу забросил меня в прошлое, чтобы я расстроил подлые планы врагов. Мне это удалось в тысяча девятьсот семьдесят пятом году, но Тот скрылся туда, откуда пришел, и подстроил мне ловушку здесь, в тысяча восемьсот седьмом году, в которую я и попался. Но торжество его было неполным, потому что мне удалось сбить настройку спирали времени и он попал не в то время, в которое намеревался. Должно быть, это прекратило войну времен, и потому ты появилась здесь, чтобы спасти меня.

— О милый, ты был просто великолепен. Я знала, что ты сможешь спасти мир, если постараешься.

Настроение моей Анжелины — это живая ртуть. Она поцеловала меня страстно — иначе не скажешь, — и я, бряцая остатками цепей, обнял ее в ответ, но тут она завопила и пихнула меня так, что я отлетел, задыхаясь.

— Время! — Она посмотрела на часы и ахнула. — Совсем забыла из-за тебя. Осталось меньше минуты. Где спираль времени?

— Здесь! — показал я, все еще держась за диафрагму.

— А пульт управления?

— Вот он.

— Какая дешевка! Где настройка?

— Вот эти диски.

— Число, на которое настроена сейчас спираль, мы должны уменьшить на тринадцать десятичных позиций, сказал Койпу. Он очень настаивал.

Я, весь в поту, забарабанил по клавишам, как сумасшедший пианист. Диски повернулись, помедлили, потом бешено завертелись.

— Тридцать секунд, — ласково ободрила меня Анжелина.

Я вспотел еще больше.

— Есть! — выдохнул я, когда осталось десять секунд, врубил таймер и опустил рубильник.

Спираль мягко мерцала в темноте, когда мы бросились к ее концу.

— Прижмись ко мне и обними как можно крепче, — сказал я. — Поле времени создает заряд, нужно держаться вместе.

Анжелина охотно подчинилась.

— Хотела бы я, чтобы на мне не было этого дурацкого скафандра, — прошептала она, покусывая меня за ухо. — Без него гораздо лучше.

— Возможно, только немножко неудобно было бы являться в корпус в таком виде.

— Пусть это тебя не волнует, мы пока туда не возвращаемся.

В области желудка у меня тревожно екнуло.

— Что ты говоришь? И куда же мы направляемся?

— Откуда же мне знать? Койпу сказал только, что мы совершим скачок на двадцать тысяч лет в будущее, как раз перед гибелью планеты.

— Снова Тот со своими психами! — застонал я. — Ты только что послала нас во всепланетный сумасшедший дом, где все — наши враги.

Спираль времени включилась, все застыло, и я помчался сквозь время со страдальческой гримасой на лице. Гримаса длилась двадцать тысяч лет и вполне соответствовала моим чувствам.

Блям! Мы будто в парную попали — точнее, упали. Горячие испарения клубились вокруг нас, а невидимая планета могла быть и в десяти метрах, и в десяти милях внизу.

— Включай гравитатор! — закричал я. — Мой остался в несуществующем девятнадцатом веке.

Наверное, я зря кричал — Анжелина включила полную тягу и выскользнула из моих нежных объятий, как угорь. Я судорожно вцепился в нее и успел поймать за ногу, отчего ботинок внутри скафандра тут же снялся.

— Лучше бы ты этого не делал, — сказала она сверху.

— Полностью с тобой согласен, — пробормотал я сквозь плотно стиснутые зубы.

Штанина скафандра все растягивалась и растягивалась, пока не вытянулась вдвое, и я болтался на ней, как на резинке. Глянул вниз, но там по-прежнему был только туман. Скафандры делаются из прочного материала, но не рассчитаны же они на такую нагрузку. Надо что-то делать.

— Убавь тягу! — крикнул я, и Анжелина тут же послушалась.

Мы перешли на свободное падение, напряжение ослабло, штанина сократилась и втянула меня обратно в объятия Анжелины.

— Опля! — сказал я.

Она посмотрела вниз, завизжала и снова врубила тягу. На этот раз я был не готов, сразу выскользнул из ее рук и полетел прямо на выглядевшую твердой землю, внезапно открывшуюся внизу.

В оставшиеся мгновения я сделал то немногое, что успел, — распластался в воздухе, раскинув руки и ноги, чтобы упасть плашмя, на спину. Это мне почти удалось.

Стало темно, и я был уверен, что умер, потом тьма залила мозг и вспыхнула последняя мысль. Я пожалел обо всем, что сделал, и о том, что следовало делать почаще.