Сталки. Зима (СИ) - Страница 15

— Реактор? — нахмурился Лас. — Как Труба, да? Они вроде должны восстанавливать нашу эту… экологию… а сами?..

— Нет, это немного другое, — ответила Зелма. — Труба — это был реактор корабля, двигательная установка, да к тому же старой конструкции: звездолёты с такими движками дешевле, пускай и медленнее, и вот они уж многие десятилетия используются в колонизационных полётах… А здесь это как небольшая электростанция, энергия которой преобразуется не в скорость, ускорение и импульс, а в свет, тепло и электроток. И защита тут такая, что радиация и на десять процентов от природного фона не поднимется…

— А может эта штука… взорваться? — опасливо спросила Ксюня.

— Только если откажут все генераторы поля — или часть холодильников, из-за чего жар активной зоны проплавит защиту. Но такого уже двести пятьдесят лет как не случалось… Вообще за всю историю управляемого термосинтеза защита подводила всего раз десять — на миллиарды выпущенных, работавших и продолжающих функционировать установок. Так что вероятность такого исхода исчезающе мала. А при правильной эксплуатации вплотную приближается к нулю.

— Но нулю не равна, так? — уточнил Лас.

Зелма вздохнула:

— К сожалению, такой гарантии я дать не могу. Как и никто другой. Слишком непредсказуемая у нас Вселенная, чтобы однозначно загадывать наперёд.

— Ну да, — признал Лас. — Вы правы.

Тем временем экологи уже внесли реактор в домик и теперь тянули оттуда к остальным домикам провода — несомненно, для энергоснабжения светильников, обогревателей и всего прочего, без чего федералам было не прожить на этой дикой, отсталой планете.

— Всё, пойдёмте отсюда, — сказала Зелма. — Больше тут ничего интересного всё равно не будет…

Они вышли из перелеска на восточную окраину Сталочной. До ближайших домов было сагней пятнадцать, не больше, покрытого почти что не утоптанным снегом пространства. Но никто из них в деревню идти не собирался.

— Ну, до свидания, — сказал Лас Зелме и, приобняв Ксюню за плечи, направился вместе с подругой обратно на северную сторону селения.

Им надо было продолжить прерванную тренировку.

А разведчица посмотрела им вслед, вздохнула и пошла к реке, которую теперь можно было не перепрыгивать на максимальном ускорении, а просто перейти.

У неё на сегодня были свои планы.

Уже ступив серебристой обувью на лёд, Зелма увидела катающуюся на самодельных коньках Лину. Та пронеслась мимо разведчицы, как вихрь, одетый в меховую куртку, затем на одном лезвии развернулась и, не удостоив Валевскую и взглядом, умчалась прочь.

Зелма покачала головой, подумала: «Она что, до сих пор на меня обижается из-за того случая?.. Хотя, может, она осознала свою ошибку, но гордость мешает нормально попросить прощения», — и пошла по льду в сторону гор.

Там её ждали новые вести от Миронова.

* * *

Военная база Федерации (9 километров к югу от Сталочной), примерно через час.

Путь до места назначения Зелма проделала с включённым на среднюю мощность экзоскелетом комбинезона, чтобы не терять зря много времени. «Эх, и почему я раньше не догадалась выпросить себе личный флаер, чтобы батареи зря не сажать?..» — с досадой подумала разведчица, подбираясь по достаточно пологому склону к КПП базы, теперь оборудованному получше, чем в день её основания.

На этот раз к подвижной секции забора изнутри была пристроена будка пропускного пункта, мимо которой пройти было невозможно: щель между стеной и наэлектризованной оградой имела ширину всего лишь в несколько сантиметров. Зелма усмехнулась; по большому счёту, эта защита кредита ломаного не стоила. Если кто-то решит нейтрализовать местный военный контингент, ему будет достаточно просто перелететь забор. Или стрельнуть по базе с орбиты высокоточной ракетой.

— Кто идёт? — раздался из динамика над дверью будки голос дежурного; часовые, стоящие через каждые несколько метров по периметру базы по другую сторону ограды, с обычной настороженностью посмотрели на Зелму.

Разведчица привычно высветила голограмму удостоверения.

— Пароль? — спросили из будки.

Зелма назвала кодовое словосочетание, цвет и три буквы алфавита, установленные в качестве сегодняшнего идентификатора, которые она, как обычно, узнала утром из ежедневного сообщения Миронова.

— Проходите, — сказал дежурный, и секция забора перед Валевской плавно опустилась под землю.

Зелма переступила щель в поверхности каменистой площадки, в которую ушла на время часть ограды, и уже знакомой дорогой направилась к штабу базы, а одновременно — всей федеральной армии на Сталкерре.

Прошла между рядами палаток, подошла к двери центрального здания и приложила палец к сенсору. Дактилоскоп утвердительно пискнул, мигнул зелёный огонёк, и тяжёлая стальная дверь отворилась.

Разведчица улыбнулась: всё-таки Миронов добавил её пальчики в местную базу данных. Значит, доверяет. Значит, ценит. Значит, ждёт.

Вошла; на ходу, не оборачиваясь, показала голограмму и штабному дежурному; прошагала по коридору к кабинету начальника.

Стучаться и спрашивать разрешения войти не пришлось: подполковник сам в это время выглянул в коридор.

— А, Зелма, здравствуй, — сказал он, в то время как подчинённая остановилась в паре шагов от него и отдала честь (за последние восемьсот лет мало-помалу сложилась традиция козырять вне зависимости от того, есть ли головной убор или нет). — Вот как раз ждал, что ты зайдёшь… Проходи, не стой столбом…

— Товарищ подполковник, как продвигается? — спросила Зелма, когда они вошли в кабинет и уселись по разные стороны стола Миронова из негорючего пластика.

По негласной договорённости они не говорили о расследовании впрямую. Как бы на всякий случай. Ведь случаи бывают разными.

— Закончена компьютерная реконструкция катастрофы, — ответил подполковник и, как и в прошлый раз, включил проектор. — Взгляни, если интересно.

На боковой стене высветилась рисованная картинка космоса со Сталкеррой на заднем плане, а на переднем — несомненно, «Би-202», сжатый почти до размеров точки. И сбоку к кораблю подлетал смазанный от быстрого движения серый поток метеоров.

— По характеру искривлений и разрывов наши специалисты установили, что камни приближались с достаточно высокой скоростью, отчего, скорее всего, корабль и разрушился, — говорил Миронов, пока на изображении метеоры попадали в корабль, а тот разлетался на обломки, сразу устремляющиеся к планете. — Характер разрушений указывает на то, что катастрофа произошла, вероятнее всего, по естественным причинам. Плюс пилоты не смогли исправить ситуацию. Впрочем, я так думаю, это им и не удалось бы.

— Но пока в этом мы всё ещё не уверены на сто процентов, так? — уточнила Зелма.

Миронов вздохнул:

— Так, Зелма, всё так… Окончательный ответ даст лишь анализ обломков, который мы уже начали, но на который уйдёт ещё по меньшей мере неделя. Но мне кажется, и там мы не найдём ничего интересного.

— Хотелось бы знать… — пробормотала Валевская. — Хотелось бы знать…

— А как тебе экологи? — сменил тему начальник. — Думаешь, они справятся со своей работой?

— Не знаю, справятся они или нет, а сами они мне показались… очень разными. Среди них русский, американец, скандинавка, африканец, японка… и вы понимаете, что у меня к ним и у каждого из них ко мне своё отношение. Пусть работают, а там посмотрим, какие они на самом деле.

— Ну, дай космос, — сказал Миронов. — Главное, чтобы тебе не мешали. Ведь безопасность и информированность важнее: жили же эти сталки тридцать лет при повышенном уровне радиации!..

— Они не «эти», — ответила Зелма, и в её голосе отчётливо зазвенела холодная сталь. — Они такие же люди, как и мы, и в некоторых отношениях даже круче нас! Я их знаю лучше, чем вы. Уж поверьте мне.

— Я верю, Зелма, — спокойно проговорил подполковник. — Надо, чтобы поверили и там. — Он устремил палец в потолок кабинета. — И чтобы мы оказались правы и на спутнике не оказалось ничего опасного. И никого…