Спящие секреты - Страница 14

– Слушаю вас, милая девушка, – приосанился инженер.

– А вот этот призрак, – Женьке явно не хватало слов, и она отчаянно пыталась заменить их жестикуляцией. Видимо, вопрос в её голове возник в самый последний момент и ещё не успел оформиться окончательно. – Вот вы с ним поговорили, он вам рассказал что-то, а потом? Как вы расстались? Вы ушли или он исчез первым? И если да, то как исчез?

– Хм, – на секунду задумался Арсеньев. – А ведь и правда, это произошло достаточно необычно. Вернее внезапно. Знаете, этот Геннадий Степанович… Он как будто бы вспомнил что-то! Понимаете, он появился из ниоткуда, когда я пытался понять, что за неприятность произошла с отчётом. Ну вот просто возник посреди комнаты и с ходу начал выговаривать мне, что мы неправильно ведём наши исследования. Я, признаться честно, когда немного испуг прошёл, даже конспектировать пытался его мысли, уж очень мне любопытными показались. А потом он как будто бы вспомнил что-то. Он так странно похлопал себя по бокам, а потом говорит: «Короче, некогда мне тут с тобой, неизвестно, надолго ли это, надо ещё родные места посмотреть». И исчез! Вот так вот одномоментно, как будто бы в воздухе растворился!

– Спасибо огромное, – искренне поблагодарила инженера о чем-то задумавшаяся девушка. – Вы нам очень помогли!

Нифонтов удивлённо посмотрел на коллегу, но благоразумно молчал всё то время, пока Дорохов прощался с Арсеньевым и завершал видеосвязь.

– Ну и что вы скажете? – нетерпеливо поинтересовался безопасник, выключив ноутбук для видеосвязи и отодвинув его на край стола. – Есть шанс поймать этого призрака?

– Да тут скорее не поймать, – протянула Женька. – Его надо просто обратно отправить.

– Кажется, я твою мысль понял, – согласился с ней Николай. – Думаешь, этого изобретателя случайно потревожили?

– Ну ты же сам всё слышал, – пожала плечами девушка. – Шарашка, надолго ли это… Мне кажется, что Сергей Михайлович должен был уже давным-давно всё понять и даже послать запросы в соответствующие организации.

Несмотря на столь прозрачный намёк, Дорохов ни капельки не смутился.

– Вы, Евгения, слишком хорошего мнения об организации, которую я представляю, – грустно усмехнулся чекист, потирая ладонью плечо. – Я прекрасно знаю, что такое шарашка, но выяснить, был ли среди заключённых человек с именем Геннадий Степанович, так быстро не могу. Да и не хочу, если честно. Надо исписать тонну бумаги, а результат, скорей всего, будет банальным. Был, умер, похоронен. Разве не так?

– Подождите-подождите! – возмутился Нифонтов. – Все в курсе, и я один получаюсь неграмотный. Давайте-ка поподробнее. Что за шарашка?

– Во время войны многих учёных арестовали и заставили работать вместе под угрозой расстрела. А поскольку ценные для страны открытия делались бесплатно, то и назвали это место шарашкой, – со смехом объяснила Николаю Женька. – Сергей Михайлович, я же всё правильно говорю?

– Нет, неправильно, – насупился чекист. – Я бы даже сказал, абсолютно неправильно. Вам бы, девушка, надо поменьше гадости в интернете читать и больше историей из авторитетных источников интересоваться, раз уж вы такая любознательная.

– А я, кстати, интересовалась, – мгновенно «завелась» Женька. – Арестовывали учёных, а потом свозили в спецтюрьмы, где они работали просто так. Что из этого неправда?

– Смотря под каким соусом подавать, – повысил в ответ голос Дорохов. – Для многих эти шарашки спасением стали. Я не историк и не архивариус, поэтому разбираться, кого и за что арестовали, не обязан. Времена были другие, и хорошо, что они закончились. Только многих в те времена расстреливали без суда и следствия, других на лесоповале до смерти доводили, а в шарашке у людей была возможность заниматься любимым делом. Причём, заметьте, достаточно хорошо заниматься. А голодный человек ракету не построит, так что и кормили учёных, и поили по высшему разряду. Ну, по крайней мере, насколько это было возможно.

– То есть вариант, что людей можно было просто не арестовывать, вы не рассматриваете? – продолжала кипятиться Женька.

– Я? Нет! – От волнения у чекиста запульсировала жилка на виске, и Нифонтов испугался, что Дорохова сейчас прямо здесь удар хватит. – Я живу в своё время и не собираюсь обсуждать, как было правильно жить в прошлом.

Женька открыла было рот для продолжения спора, но Николай предусмотрительно наступил ей на ногу, и девушка затихла. В конце концов, от этого спора действительно не было никакого толка. Дорохов явно тоже не стремился к продолжению дискуссии, поэтому просто смотрел на Нифонтова, признавая за ним право задавать вопросы.

– Так, – тоном третейского судьи воспользовался окончанием спора оперативник. – Допустим, этот Геннадий Степанович с шарашки. Но что его с этим местом связывает? И это никак не объясняет, почему его призрак появился именно сейчас.

– Ну, первый вопрос, наверное, понятен, – с сомнением в голосе протянул Дорохов. – В болшевской шарашке трудилось много специалистов, которые потом вплотную занимались покорением космоса. За примерами далеко ходить не надо, в этой шарашке сам Королёв провёл какое-то время. Скорей всего, этот неизвестный Геннадий Степанович тоже был учёным схожего профиля. А вот там он умер или потом работал в каком-нибудь из соседних кабинетов, это уже загадка.

– Понятненько, – почесал затылок Николай. – Ну, значит, план остаётся прежним. Пытаемся сделать так, чтобы призрак появился в кабинете Арсеньева ещё раз.

Ночь, улица, фонарь, аптека! Безжизненный и тусклый свет…[1]

Данила знал как минимум три варианта переделки этого стихотворения, но всё равно безмерно уважал оригинал. Простые на первый взгляд строчки ассоциировались у молодого человека с чем-то не просто гениальным, а величайшим, стоящим над всей остальной поэзией с момента сотворения мира.

Иногда ему даже казалось, что простой смертный был бы не в состоянии написать настолько пронзительное и глубокое по задумке произведение. Несомненно, Блоку помогло озарение свыше. Буквы превратились в слова, а слова – в строки именно в тот момент, когда поэт осознал что-то особенное, лежащее за пределами человеческого восприятия.

Эта ночь обещала стать очень долгой. Спать хотелось неимоверно, причём слипаться глаза начали ещё на работе. Увидев Даньку с четвертой подряд кружкой свежезаваренного кофе, Ревенькова округлила глаза и попыталась прочитать лекцию о пользе здорового образа жизни, но быстро поняла, что выбрала не самый удачный момент для нотаций. Все её слова даже не пытались задержаться в голове Даниила, а просто пролетали мимо, как мухи мимо фумигатора.

После работы Данька пошёл домой, но очень быстро понял, что из квартиры надо выбираться. Любая попытка хотя бы присесть заканчивалась тем, что сон накатывал со страшной силой и веки сами собой начинали слипаться. Не помогали ни холодный душ, ни очередная порция крепчайшего кофе.

Данька пешком дошёл до гипермаркета «Глобус», радуясь про себя пронзительному осеннему ветру. От холода сон немного отступил, а включившиеся фонари кое-как разгоняли дремотный полумрак.

«Наверное, это старость, – с улыбкой подумал Даниил. – Раньше я бы и не расстроился перспективе не спать два дня подряд, а сейчас уже почти на последнем дыхании».

Пара банок энергетика оставила во рту неприятный привкус, но не принесла желаемого облегчения. С каждым шагом веки становились всё тяжелее, но Данька стиснул зубы и не сдавался. В какой-то момент глаза начали закрываться прямо на ходу, но он тут же споткнулся и едва не растянулся носом на асфальте.

От неожиданности Даниил расхохотался во всё горло, и вместе со смехом из тела уходили напряжение и сонливость.

– Эй, уважаемый! – Прохожих на площади перед гипермаркетом не наблюдалось, а вот полиция всегда на посту. Притормозивший УАЗ Патриот характерной расцветки осветился бело-голубым сиянием мигалки, а из окна на Даниила настороженно смотрели две пары глаз. – Всё в порядке?