Спящая красавица - Страница 43

— В прошлый раз вы рассказывали мне о молодой женщине, явившейся к вам сюда с мальчиком вскоре после вашей женитьбы. Ваш муж тогда был, кажется, в море?

— Да, — слово прозвучало и как ответ, и как вопрос одновременно.

— Я решил, что, может, это и есть та женщина.

Я снова протянул ей фотографию. Она не сделала движения, чтобы взять ее.

— Нет, это не она. — Но потом вдруг добавила. — Даже если бы это и была она, какое отношение все это может иметь к Лорел?

— Это станет ясно, когда мы поймем, кто убил Элли Рассо.

— Вы подозреваете моего мужа?

— А вы?

— Нет, конечно. Я понятия не имела, что она умерла.

Но теперь она не могла отогнать от себя этот факт. Смерть отразилась в ее глазах. Элизабет провела меня в кабинет мужа и налила виски в два стакана. Она залпом опорожнила свой, а я решил погодить.

Виски вроде бы улучшило настроение Элизабет. Ее лицо стало обычного цвета. Но потайной мир, давший о себе знать во взгляде, менял очертания. Она не могла не говорить о нем.

— Какое отношение к нам имеет смерть Элли Рассо?

— Ее сын женился на вашей племяннице Лорел. Это во-первых.

— Это преступление? — осведомилась она каким-то ломким голосом.

— Нет, но, по-моему, это и не простое совпадение.

— Пожалуйста, объясните.

— Если бы я мог! Пока это всего-навсего смутное подозрение.

— А причастность моего мужа ко всему этому — еще одно смутное предположение?

— Не такое уж смутное.

Некоторое время она молчала, изучая и мое лицо, и оборот событий.

— Я понятия не имела, что Бен может быть как-то к этому причастен. Но что вы имели в виду, когда сказали, что подозрение не такое уж смутное?

— Если я попытаюсь объяснить, вы просто выставите меня из дома.

— Неужели я на такое способна?

— Думаю, что да. Так или иначе, вы сможете устроить мне сложную жизнь.

— Нет же, клянусь вам...

Я ей не верил. Сейчас у нее наступила реакция на вчерашний вечер, когда она выместила свои чувства на муже всеми доступными ей способами. Сегодня, напротив, она удалилась в Замок Брака, куда мне путь был закрыт. Она сказала:

— Вам достоверно известно, что Бен имел какое-то отношение к Элли Рассо?

— Нет, мне это не известно достоверно, и все же я полагаю, он был одним из тех, кто сыграл роковую роль в ее судьбе. Другим был Нельсон Бэгли.

— Первый раз слышу это имя.

— Он был посыльным на корабле вашего мужа. Когда корабль загорелся, он прыгнул за борт. И по внешне странному стечению обстоятельств сегодня утром оказался на берегу перед домом вашей матери.

— Этот старичок, перемазанный дегтем?

— Он самый. Нельсон Бэгли.

— Какое отношение он имел к Элли Рассо?

— Он мог убить ее. Он мог видеть, как ее убили.

— Но теперь он сам умер.

— Вот именно.

— Он действительно плавал на «Ханаане»?

— Да.

Она глядела сквозь меня на тот причудливый город, что вырос в ее сознании.

— Если Бэгли обвиняли в убийстве этой женщины, значит, «Ханаан» был здесь. Когда это случилось?

— Да. Корабль стоял в Лонг-Биче. Насколько я понимаю, Элли Рассо была убита второго мая 1945 года. На следующий день «Ханаан» отплыл в море.

Я прочитал в ее мозгу мысль, непосредственно вытекавшую из той информации — тем более, что я сам подумал то же самое. Если «Ханаан» стоял в порту в ту ночь, его капитан был еще одним подозреваемым.

— Как она погибла?

Я рассказал Элизабет, что знал. Я рассказал ей, как Том провел в пустом доме несколько дней наедине с трупом матери. Я хотел, чтобы она осознала последствия того давнего убийства. Она помотала головой, словно желая выбросить из нее услышанное.

— Мой муж, конечно, не святой. Но он не способен на подобное. Я точно знаю, что он не убивал. Мы провели вместе его последний день на суше — вечер тоже.

— Вы уверены, что вас не подводит память?

— Вполне. Более того, я могу это подтвердить. В первый год женитьбы я вела дневник. Он сохранился.

Она извинилась и вышла. Я отхлебнул из стакана, почувствовав в сложившихся обстоятельствах легкие угрызения совести: как-никак я пил виски капитана. В кабинет вошла Элизабет. В руках у нее была маленькая книжечка на замочке в переплете из белой кожи, на котором золотыми буквами было вытиснено: «1945 год. Дневник». Она отомкнула замок ключиком, положила дневник на письменный стол мужа и раскрыла его на записи 2 мая.

Я стал читать, перегнувшись через се плечо.

«Сейчас полночь, милый дневник, я очень устала и очень счастлива. Машина только что увезла Бена на корабль. Мы провели прекрасный, спокойный день в Эль-Ранчо, и я впервые почувствовала себя действительно замужем. Мы предоставили наш дом Джеку и Мариан в их полное распоряжение — у Джека это тоже последний день! — и поехали к отцу. Он прекрасно ладит с Беном. Это добрый знак на будущее. Я показала Бену школу Ривер-Вэлли — когда-нибудь мы отправим туда наших собственных детей, а Бен рассказывал мне о своих морских приключениях. Я ощущала себя Дездемоной, слушающей своего Отелло. И я его простила (тихо, милый дневник, не будем обсуждать это). Я простила ему ту, что заявилась к нам в марте с мальчиком. Я снова почувствовала себя женщиной. Но теперь, когда Бен уехал, а я осталась совсем одна, мне немножко страшно, милый дневник. На Окинаве идет ужасная война, а „Ханаан“, похоже, отправился именно туда. Возвращайся домой живым, дорогой муж!»

Элизабет подняла голову.

— Тогда мне было двадцать два года. Я была романтической особой. Но я просто должна была вам это показать. Это подтверждает, что Бен не имел отношения к смерти той женщины. Иначе и быть не могло. В тот день он не оставлял меня ни на минуту и отправился на корабль прямо из Эль-Ранчо.

— На чем он уехал?

— На военном фургоне.

— Кто был водителем?

Она ответила не сразу.

— Кто-то из моряков. Я не помню, кто именно.

— Не Смит?

— Может, и Смит. Наверное, он. Но прошу вас, не расспрашивайте его об этом.

— Почему? Если ваш муж невиновен...

— Он действительно невиновен.

— Тогда у вас не должно быть возражений — будь то Смит или кто-то еще.

Ее глаза потемнели от внезапного и бурного всплеска злости:

— Не объясняйте мне, что я должна делать, а чего нет. Вы находитесь в моем доме и копаетесь в моей жизни.

— У вас-то есть жизнь, а Элисон Рассо ее потеряла. Вот в чем дело!

Я взял дневник Элизабет в руки и стал листать. Она попыталась помешать мне, но передумала. Злость вдруг перешла во что-то более личное и неуловимое. Мне показалось, что ей хочется, чтобы все наконец выплыло наружу.

— Вы сказали, что женщина с мальчиком появилась у вас в марте?

— Да, в марте 1945-го.

Запись, датированная пятым марта, отыскалась легко.

"Сегодня случилось нечто странное. В дом пришла женщина с мальчиком лет четырех-пяти. Она рассказала мне что-то ужасное, но я не могу записать это, милый дневник. Я никогда не забуду этот день. Он сделал меня Фомой Неверующим. Кстати, мальчика, по словам женщины, звали Томасом[4]".

Я прочитал это вслух. Элизабет кивнула.

— Я не запомнила его имя. И забыла, что записала это.

Но я подумал, что, возможно, подсознание ее хранило память об этом и не исключено, что она и принесла дневник нарочно, чтобы я отыскал это место. Я сказал:

— Не хотите еще взглянуть на Элли Рассо?

Она посмотрела мне прямо в глаза.

— Зачем? Я сразу ее узнала, как только вы показали фотографию. Это она.

— Как часто она здесь бывала?

— Только один раз. После этого я переехала к отцу, а в доме поселились Джек, Мариан и Лорел. Пока не вернулся Бен. — Она протянула руку. — Разрешите взять дневник?

Я вернул ей книжечку. Крепко прижав ее к груди, она вышла из кабинета. Я молча попрощался с ее спиной.

Та ночь была событием, хоть не лишенным страсти, но не имеющим последствий. Кроме, пожалуй, одного-единственного. Я вряд ли когда-нибудь забуду Элизабет.