Спящая красавица - Страница 1

Я возвращался домой из Мацатлана в среду, дневным рейсом. Подлетая к Лос-Анджелесу, самолет авиакомпании «Мексикана», снизил высоту и пошел над самым океаном. Тогда-то я и увидел впервые пятно.

Оно раскинулось на голубой глади недалеко от Пасифик-Пойнта бесформенной массой, которая тянулась на много миль в длину и ширину. С его наветренной стороны виднелась нефтяная вышка. Она очень напоминала стальную рукоятку кинжала, который кто-то вонзил в тело нашей Земли, отчего из нее хлынула черная кровь.

По проходу прошел бортпроводник, проверяя, пристегнули мы ремни или нет. Я спросил его, что случилось с океаном. Он пожал плечами и развел руками — типичный мексиканский жест, означающий упрек беспечности Anglos[1].

— Пятно появилось в понедельник. — Он перегнулся через меня и глянул в иллюминатор. — Сегодня оно больше, чем вчера. Пристегните ремень, сеньор. Мы садимся через пять минут.

В международном аэропорту я купил газету. Вице-президент нефтяной компании, которой и принадлежала вышка, человек по имени Джек Леннокс, уверял, что с выбросом разберутся в течение суток. Судя по фотографии, Леннокс был хорош собой, но, к сожалению, нет таких фотографий, которые бы помогали понять, говорит изображенный на них человек правду или нет.

Пасифик-Пойнт был одним из моих любимых мест на побережье. Пока я шел к стоянке, мысль об угрозе городским пляжам сама превратилась в пятно, повисшее в углу моего сознания.

Вместо того, чтобы поехать к себе домой в Западный Лос-Анджелес, я повернул на юг к Пасифик-Пойнту. Когда я туда приехал, уже наступал закат. Сверху, с холма, возвышавшегося над гаванью, я видел, как по воде расползалась чернота, словно раньше времени наступавшая ночь.

Пятно было примерно в тысяче ярдов от берега, за темно-коричневыми скалами, образовывавшими естественную преграду. Там уже сновали катера, обрабатывая край пятна химикатами. Никаких других лодок и кораблей в море не было. Выход из гавани перекрывало белое пенопластовое заграждение, а над ним летали чайки, тоже выглядевшие пенопластовыми.

Я спустился к городскому пляжу и пошел по берегу к песчаному мысу. Несколько человек, в основном женщины и девочки, стояли у самой воды, вглядываясь в открытое море. У них был такой вид, словно они ждали конца света, или же конец света настал и они навеки оцепенели.

Волны лениво разбивались о берег. В прибое барахталась черная птица с острым клювом. У нее были черно-оранжевые глаза, которые, казалось, горели гневом. Птица была так перепачкана нефтью, что я не сразу узнал в ней поганку.

Женщина в белой рубашке и брюках вошла в воду по колено и вытащила птицу. Она держала руку с птицей на отлете, чтобы та не клюнула ее. Когда она прошла мимо меня, я заметил, что она хороша собой, а в ее темных глазах тлел тот же гнев, что и у птицы. Ее узкие ступни оставляли на мокром песке изящные отпечатки.

Я спросил ее, что она собирается делать с птицей.

— Возьму домой и попробую отмыть.

— Боюсь, что она вряд ли выживет.

— Она, может, и нет, зато выживу я.

Она пошла по берегу, стараясь держать черную бьющуюся птицу подальше от белой рубашки. Я двинулся по ее элегантным следам. Она быстро обнаружила преследование и обернулась.

— Что вам угодно?

— Я хотел бы извиниться. Зря я все это наговорил.

— Ничего, — сказала она. — Действительно, очень многие из них погибают, искупавшись в нефти. Но мне удалось спасти несколько птиц, когда был нефтяной выброс в Санта-Барбаре.

— Вы, похоже, специалист по птицам.

— Пришлось сделаться — для самозащиты. Моя семья занимается нефтяным бизнесом.

Она кивнула головой в сторону вышки. Затем повернулась и молча зашагала дальше. Я стоял и смотрел, как она идет по берегу и прижимает несчастную птицу к себе, словно больного ребенка.

Я двинулся в том же направлении и дошел до причала, служившего южной границей гавани. Один из катеров открыл заграждение, чтобы впустить в гавань остальных. Они как раз подходили к причалу и швартовались.

Ветер переменился, и я почувствовал запах нефти. Пахло распадом, который пребудет с нами во веки вечные. На причале был ресторанчик с неоновой вывеской, которая гласила: «Морская кухня Бланш». Мне хотелось есть, и я вошел. У дальней стороны ресторана причал был загроможден тарой из-под химикатов, какими-то механизмами, оборудованием для вышки. Из причаливших катеров выгружались люди.

Я подошел к пожилому краснолицему рабочему в красной каске и спросил, как обстоят дела.

— Нам велено об этом помалкивать. Компания сама растолкует, что к чему.

— Компания Леннокса?

— Вроде бы так.

В наш разговор вмешался дюжий тип, державшийся как начальник. Его одежда была перепачкана нефтью. Нефть стекала и с его сапог с высокими каблуками.

— Вы представляете средства массовой информации?

— Нет, сам себя.

— Местный? — спросил он, подозрительно меня оглядывая.

— Из Лос-Анджелеса.

— Вам здесь нечего делать.

Он толкнул меня своим брюхом. Окружившие нас люди внезапно замолчали. Усталые и сердитые, они были готовы выместить свои чувства на первом встречном.

Я побрел назад, к ресторану. Возле угла стоял человек, похожий на рыбака. В шерстяной шапочке, волосатый и с молодыми глазами.

— Не связывайтесь с ними, — сказал он.

— Да я и не собирался...

— Половина из Техаса. Из внутренних районов. Вода их раздражает, потому что ее нельзя продать по два-три доллара за баррель. Им наплевать на все, кроме нефти, которую они сейчас теряют. По ним, так пусть пропадут пропадом и рыбы с птицами, и люди, что живут в этом городе.

— Утечка не перекрыта?

— Ну конечно, нет. Они подумали, что им удалось ее перекрыть еще в понедельник, когда стряслась авария. Тогда там все бурлило, в воздух футов на сто взлетала грязь, газы. Они опустили в скважину трос и сверху подложили балласт. Думали, что дыра заделана. Но там оказались еще дыры. Нефть, газы, грязь — все опять стало подниматься.

— Вы говорите как очевидец.

Молодой человек заморгал и кивнул головой.

— Так оно и было. Я возил туда на своей моторке человека из местной газеты — Уилбура Кокса. Как раз тогда они эвакуировали обслуживающий персонал вышки. Уж больно велика была опасность пожара.

— Были жертвы?

— Нет, сэр. Единственное утешение. — Он прищуренно уставился на меня сквозь спутанные, падающие на глаза волосы. — А вы тоже репортер?

— Нет, я просто интересуюсь. А что, по-вашему, привело к аварии?

Он ткнул пальцем сначала в небо, потом в землю.

— Разное говорят. Кто-то винит конструкцию вышки. Но все дело в подземной части. Там все полетело к черту. Им вообще не следовало бурить здесь.

Мимо потянулись нефтяники, напоминая остатки разбитой армии. Рыбак иронически отсалютовал им, сверкнул белозубой улыбкой сквозь бороду. Они посмотрели на него с сожалением, как на безумца, который не понимает, насколько все серьезно.

Я вошел в ресторан. В баре раздавались голоса — громкие и малоприветливые, — но обеденный зал был почти пуст. Он был отделан в морском стиле — вместо окон были иллюминаторы. У кассы стояли двое, собираясь расплатиться.

Странная парочка. Один был молод, другой стар и еле стоял на ногах. Но они не производили впечатление отца и сына. Казалось, они вообще из разных миров.

Старик был почти совсем лыс, голова в багровых шрамах, которые сбегали по щекам страшными складками. На нем был старый серый твидовый костюм, похоже, сшитый на заказ. Но его тщедушное тело тонуло в нем. Либо костюм был сшит на кого-то другого, либо на старика, но когда он еще был моложе и массивней. Он двигался, как человек, заблудившийся во времени и пространстве.

На молодом человеке были джинсы «Левис» и черный свитер-водолазка, лишь подчеркивающий ширину его плеч. Из-за них его голова казалось крошечной. Он заметил, что я смотрю на него, и, в свою очередь, посмотрел на меня. Так смотрят на мир неудачники.