Способность любить - Страница 8

Наши основные биологические процессы связаны с са­мыми сильными потребностями, с глубочайшими осуще­ствлениями и лишениями, а следовательно, с самыми силь­ными разочарованиями и удовлетворениями. Наша психо­логическая жизнь со всеми ее потребностями основана на жизни физической и ее потребностях, и то, какие отноше­ния возникают у нас с людьми, во многом определяется этой последовательностью развития.

Спасительное непостоянство

Того, кто решил изучать любовь, необходимо предупре­дить: какой бы важной ни была вегетативная деятельность, изучение только ее не раскроет перед нами природу любви. Хотя нельзя преуменьшать значение начальных привязан­ностей, тем не менее следует считаться с их дальнейшим развитием.

Судьба индивида не определяется только его младенче­ством. Совсем не обязательно, чтобы он проводил годы на кушетке у психоаналитика только потому, что на первом году жизни что-то было не так с удовлетворением его веге­тативных потребностей.

[35]

Имеют значение только те ошибки, которые повторяют­ся снова и снова. Предположим, мать заставляет ребенка сидеть на горшке задолго до того, как он биологически может контролировать свой сфинктер, контролировать мышцы органов выделения. Она может два часа держать ребенка в туалете, пока не добьется своего. Она может не впустить ребенка в дом за то, что он не стер грязь с обуви, когда заходил, она будет пилить его из-за неубранных игрушек, из-за манер за столом, из-за растрепанных волос, беспо­рядка в комнате и из-за его безответственных друзей.

С таким опытом подобный ребенок часто стремится и от других получить такое же обращение, хотя терпеть не может, если с ним так обращаются. Родители его приятелей считают его неаккуратным, учителей раздражает его забывчивость, так что его домашний опыт неизбежно повторяется повсюду.

К счастью, наш рост редко подвергается такому неиз­менному воздействию. Мать, которая сразу меняет запач­канное белье, как бы часто это ни происходило, возможно, впоследствии позволяет ребенку играть в песочнице или на заднем дворе в грязи, сколько тот захочет, не обращая вни­мания на грязь. Непоследовательность такой матери — на­стоящее спасительное благословение.

Обычно рекомендуют в воспитании детей быть посто­янным и последовательным, но некоторые доводят это до крайностей, и таких людей мы находим жесткими и безжалостными. Другие суетятся из-за какого-то отдель­ного аспекта в поведении и готовы принимать другие фор­мы того же поведения. В результате смешанного опыта, какой был у большинства из нас в детстве, вегетативные привязанности, которые у нас возникают, имеют тенден­цию предрасполагать нас к соотносительным с ними при­вязанностям на последующих стадиях роста, но они не настолько сильны, чтобы полностью исключить другие виды привязанности.

Иногда ранние привязанности ребенка подкрепляют­ся на следующем уровне опыта, когда он формирует свои первые отношения с другими людьми, обычно со своей матерью. Мы видели, как младенец, принимая от матери

[36]

пишу, привязывается к кормящей его руке и к самой ма­тери. По мере того как растет его осознание реальности, он начинает понимать, как мало может сделать для себя сам. Мать, которая все для него делает, олицетворяет уте­шение, удовлетворение, безопасность. Если он заболева­ет, эти впечатления становятся еще сильней. Только она может ухаживать за ним. Больше никто не подойдет. До­бавьте к этому еще психологическую потребность матери в отношениях с ребенком, и мы получаем привязанность невероятной силы, способную контролировать его даль­нейшую жизнь и любовь.

Биография в терминах любви

Эволюция такой привязанности с большой выразитель­ностью описана в романе Д. Лоуренса «Сыновья и любов­ники»[2]. Роман в основном автобиографичен, это одновре­менно литературное произведение и исследование того, что Фрейд назвал эдиповым комплексом, то есть привязаннос­тью мальчика к матери.

У немолодых родителей, которые во многом потеряли иллюзии относительно друг друга, родился мальчик по име­ни Пол. Его отец был шахтер, горький пьяница, человек мрачный, почти не проявлявший привязанности. Мать, предоставленная себе самой, перенесла на мальчика всю любовь и внимание, которые когда-то уделяла мужу. Маль­чик рос болезненным, и у матери тем более были основа­ния окружить его любовью. Для мальчика она была всем, и его привязанность к ней была абсолютной.

Когда Пол вырос и стал знакомиться с девушками, он встретил Мириам. Она жила в семье, где господствовали мужчины; братья считали ее бесполезной, потому что она девушка и не могла работать с ними на шахте. Эта девушка

'

[37]

так изголодалась по любви, что не признавала никаких гра­ниц; любовь для нее — это полное обладание.

А Пол всегда подчинялся матери. Он не свободен для того, чтобы принадлежать кому-то другому и развить лю­бовь; это единственный вид любви, на которую он спосо­бен в данный момент жизни, и в то же время он не в состо­янии ее сохранить. Привязанность к матери вступает в про­тиворечие с любовью к Мириам, вызывая у него почти не­переносимое чувство вины. После недолгой связи он поры­вает с Мириам.

В городе, куда он отправляется в поисках работы, он встречает Клару. К этому времени мать его уже умерла, и Пол чувствует себя потерянным. Кларе, женщине старше его и более опытной, Пол кажется милым и неиспорчен­ным мальчиком. Для Пола Клара — это новое воплощение матери, женщина, к которой у него может возникнуть та же привязанность, какая была к матери. Но и эта любовь имеет свои недостатки. Все-таки Клара не его мать, а если бы была ею, то он не смог бы любить ее как мужчина.

К концу романа Пол бродит по стране, не зная, на что решиться: покончить с собой или вернуться в город и к жизни. Его конфликт слишком нестерпим для него самого. Ранняя прочная привязанность к матери заставляет его от­чаянно нуждаться в ней или в какой-то другой женщине, способной заменить мать, но отношения с любой другой женщиной должны быть другими; он сам хочет, чтобы они были другими.

Привязанности и желания Пола вступают в неразреши­мый конфликт. А Д. Лоуренс, конечно, вернулся к жизни и противостоял ей с помощью своего художественного дара.

Стадии любви

Теперь мы знаем, как начинается любовь в ранней веге­тативной жизни ребенка, когда у него возникает привязан­ность к самому себе и в особенности к некоторым частям своего тела, а также по крайней мере еще к одному челове­

[38]

ку, который о нем заботится. В том или ином виде эти привязанности сохраняются на протяжении всего роста ре­бенка и продолжают предрасполагать его к другим привя­занностям, совместимым с более ранними. К тому време­ни, когда мы способны встретить девушку, влюбиться и жениться на ней, у каждого из нас уже есть своя история любовных переживаний.

Эти «любови» развиваются по распознаваемым стади­ям. Первая — типично нарцисстическая; это разновидность любви к самому себе, вырастающая на основе буквальной привязанности к различным частям своего тела. С разви­тием биологических функций ребенок обретает привязан­ность к родителям, прежде всего к матери. В какой-то сте­пени мы проследили этот первый опыт его любви к кому-то помимо себя.

Следующий значительный период охватывает возраст от шести до двенадцати лет. Теперь открытое проявление любви к собственному телу осуждается. Сосать пальцы и мастурби­ровать не разрешается, использование туалета становится ин­тимным, и, если ребенок хочет и дальше развивать эти привя­занности, он должен делать это незаметно. Даже привязан­ность к матери должна стать менее заметной: зависимость от нее или физические проявления любви осуждаются в мальчи­ке и только девочке они более или менее позволительны.

Это не означает, что мощные ранние привязанности ре­бенка прерываются за одну ночь. Они просто уходят в под­полье и остаются латентными. Поэтому Фрейд называет этот период развития латентным. Ребенок вступил в большой мир, и мир побуждает его формировать социальные привя­занности.