Спортсмены - Страница 69
Лилов начинал свой спортивный путь, когда в соревнованиях по джигитовке участвовал не кто-нибудь, э сам Ирбек Кантемиров, ныне цирковая звезда первой величины. В барьерных скачках на всесоюзном первенстве выступал будущий «жокей жокеев» Николай Насибов. Борис Лилов выдерживает сравнение с этими звездами, он по праву принадлежит к той же плеяде, но уделом его была не цирковая арена и не скаковой круг, он был конкурист.
Конкур - понятно, хотя бы по родству со словом «конкуренция» - соревнование. Конкур-иппик - значит конные соревнования, но когда говорят «конкур», речь идет только об одном из таких соревнований - о преодолении препятствий. Конкур - это, ясно, не барьерные скачки, не стипль-чез, известный всем по «Анне Карениной», и не «гладкие» классические скачки, описанные Голсуорси в «Саге о Форсайтах». Но еще неизвестно, что труднее.
Вопрос не в том, конечно, что в седле сидеть страшно. Хотя вообще любая, даже смирная лошадка способна выкинуть штуку невероятную. В седле дремать не приходится! Кочевники говорили: «Конский череп найдешь и тот взнуздай». Лошадь все-таки остается лошадью, зверем. Однако опасна главным образом не лошадь сама по себе, но упражнения тяжелы.
Прыгая на коне через препятствие, погиб один из пионеров современной техники прыжка, итальянец Каприл- ли. А скольких призовых наездников привозили рысаки к финишу уже бездыханными! Сердце сдало. И самому Лилову жизнь ведь сократили многочисленные и неизбежные для конника падения.
В разных видах конного спорта степень опасности различна. Выездка, называемая по традиции высшей школой верховой езды, практически безопасна. Выполняя под управлением всадника фигуры высшей школы, лошадь как бы гимнастику делает или танцует. Здесь нет барьеров. Исключены серьезные падения, и жизни всадника, мало-мальски опытного, в общем ничто не угрожает. Но все усложняется, как только перед конем возникает препятствие.
Начинал Борис Лилов прыгать так, как и все новички, - лошадь должна всего-навсего переступить через жердь, лежащую на земле. Потом перед всадником встают веники торчком - сантиметров сорок. Лошади, если есть в них хоть сколько-нибудь спортивного азарта, даже любят это препятствие. Это даже и не препятствие, а так, для разминки. Юный всадник (Боре было всего двенадцать) воспринимает все это даже серьезнее, чем конь.
- Так, сядь прямее, корпус вперед! Каблук назад! Молодец! Огладь лошадь.
Но вот опять жердь, только уже не на земле, а над землей... Это прыжок, тут и техника нужна. Разумеется, если конь бывалый, выезженный, то он прежде всего сам все «знает» и «везет» новичка.
- Спокойнее! Молодец! О-огладить!
И так все выше, выше, причем до такой степени, что не только советы тренера, но даже конь как бы бессилен помочь всаднику. Отныне все зависит от человека в седле. Теперь не конь его везет, теперь он, что называется, едет!
Лилов падал. Как еще падал! С лошади, под лошадь и вместе с лошадью, что, пожалуй, опаснее всего - вся масса коня при таком падении может обрушиться на всадника.
IV
На традиционные вопросы Борис Михайлович отвечал большей частью «нет».
- Как вы пришли в конный спорт? Семейная традиция?
- Нет.
- Может быть, старший брат? Приятель-конник?
- Нет, просто я...
Если бы в самом деле это было бы так «просто», хотя кто возьмется разгадать «дороги судьбы»! Но сам же Лилов, задумываясь, вспоминал:
- Да, прадед у меня был ведь кучером...
«Ямщицкое в крови» есть далеко не у всех замечательных конников. Но отсутствие «ямщицкого» сказывается так же, как сказывалось то, что у Лилова оно все- таки было. Один наездник приводил такую «арифметику»: его отец, известный наездник, имел шесть человек детей, и только двое из них стали наездниками, хотя все с детства росли возле лошадей, играли в «лошадки», и даже ездить на призы пробовал каждый. У другого наездника было пятеро детей, наездником же сделался только один. А какой вывод? «Наездником, - говорил этот мастер, - нужно родиться. Наездник - призвание».
Так и у Бориса Лилова сказалось «ямщицкое», и он, вполне городской мальчик, выросший в центре Москвы на улице Герцена, перешел на улицу параллельную, Поварскую (теперь Воровского), а там был манеж Осоавиа- хима. И тут надо представить себе, куда попал этот мальчик, чтобы понять его дальнейшую судьбу.
Мало того, что особый мир. Охота и рыбная ловля тоже, конечно, миры, и очень особенные, но все же по завершенности и замкнутости это не идет в сравнение с конюшней. Кроме того, по «возрасту», историческому «возрасту», особенно тогда, с конниками не шли в сравнение никакие другие спортсмены. Другие виды спорта находились в иной фазе своего исторического развития. Они еще только росли, развивались, а некоторые и вовсе не родились. Конники - это была сложившаяся среда. Такого «багажа» не имел у нас ни один другой вид спорта. Такого тренерского состава нигде больше не было... Среди таких людей, прекрасно знавших лошадь и, мало этого, мысливших о лошади поэтически-возвышенно, и оказался Боря Лилов на Поварской. Рассказывают, что иногда впадал он в отчаяние: «О скотины! Какие же все-таки они скотины!» - говорил вдруг Лилов о лошадях, но это, разумеется, лишь обратная сторона безраздельной приверженности и восторга.
Он выполнил «Ворошиловские нормативы», был зачислен в кавалерийскую часть, но в самом деле воевать ему не пришлось, все-таки молод, и в бой его не спешили посылать. После войны Лилов поступил в конноспортивную школу общества «Пищевик», соперничать с которым по классу езды долгие годы могли только кадровые офицеры-кавалеристы. Если Поварская посадила Лилова в седло и выучила его ездить, то на манеже «Пищевика» Лилов стал Лиловым, тем вдохновенным творцом прыжка, какого не забудут все любители конного спорта.
Потом Борис Михайлович вернулся в армию и отправился в Новочеркасск, где закладывались основы нашего ныне сильнейшего конноспортивного клуба - ЦСКА. Когда-то Новочеркасск вроде бы считался «столицей казачества», но также являлся он, безусловно, одним из центров искусства верховой езды. Там был не то чцо манеж, а просто-напросто конный заповедник, бастион, толстые стены которого при любой жаре сохраняли подходящую для лошадей температуру. Там формировался «цвет» советского кавалерийского офицерства. Там были курсы усовершенствования кавалерийского командования, так что придется напрячь все силы фантазии, чтобы вообразить, что за зрелище являла собой смена отборных всадников, выполнявших «испанский шаг», пьяффе и все прочие приемы высшей школы. Видевшие эту феерию, говорят теперь: «Вам, дескать, не видать таких сражений...» Добавим только, что в эту же смену входил воспитатель мировой чемпионки Елены Петушковой - Григорий Терентьевич Анастасьев... По мере сокращения кавалерийских частей расформированы были и эти курсы, но «закваска» особенная, новочеркасская, сохранилась, и не случайно на заповедном манеже сложилась блистательная четверка: Лилов - Фаворский - Распопов - Шабайло, поднявшая наш конный спорт на мировой уровень.
О том, что представлял собой в те годы Борис Лилов, можно судить по результатам хотя бы одного, 1955 года: Лилов - чемпион СССР (в который раз!), но, кроме того, он выигрывает подряд четыре конкурса, в том числе «Охотничий» (55 всадников), Кубок СССР (40 всадников) и «Высший класс» (25 всадников).
В чем же заключалась сила Лилова, его «секрет»?
- Кто? Лилов? Борька?
- Да, чем он брал?
- Руки, - вот все, что отвечает на это мастер-наезд- ник, победитель многих традиционных и именных призов, сын наездника, брат наездника, «живая история» призового дела.
А Фаворский, напротив, рассказывает очень много. Вспоминает, как шумел вокруг них Париж, как в Лондоне подошел к ним сухонький старичок полковник Павел Родзянко, один из участников команды, взявшей Золотой кубок. Но доходит очередь до Лилова, и Фаворский произносит тоже лишь:
- Руки.
Еще есть один спортсмен, который прекрасно знал Лилова. Он начинал вместе с ним. Подобно тому как на манеже ЦСКА сложилась замечательная четверка, у них была хотя и совсем юная, но победоносная тройка - Борис Лилов, Владимир Микоян и Константин Гриднев. Владимир Микоян был постарше, он пошел воевать летчиком и погиб, а Лилов с Гридневым, оставаясь друзьями, разошлись по разным командам. Гриднев тоже незаурядный конкурист, чемпион Москвы. Теперь же он ведет спортивную секцию на конном заводе...