Спорим, тебе понравится? (СИ) - Страница 3

Раз... два... три... десять... двадцать...

— Вау, — произношу одними губами и тут же захлопываю рот ладонью, вжимая голову в плечи. Блин, нашла чем восхищаться, дурында.

Но я всё равно мысленно веду счёт его рывкам, уговаривая себя не смотреть на те самые штучки по бокам мужского пресса. Ну именно те, что так бесстыже и преступно подчёркивают направление, в котором должен двигаться мой взгляд. И пока я делаю все эти грешные дела, не замечаю, что площадка слишком быстро становится магнитом и для других девичьих глаз.

Их много.

Целая толпа.

И все они выглядят как модели с глянцевых журналов, что я украдкой от мамы как-то рассматривала в книжном магазине. Экстремально короткие шорты, оголяющие ягодицы и микроскопические топы, толком не скрывающие их прелести. Прибавьте сюда причёски, макияж и босоножки на высоких каблуках, делающие загорелые стройные ноги просто бесконечными — и всё, стопроцентное внимание противоположного пола им обеспечено.

И я... королева скуки, чопорности и пуританства.

До сих пор в платке. Носки, закрытые туфли в стиле Мэри Джейн, но, увы, унылого коричневого цвета, того самого, который был так актуален когда-то при покраске деревянного пола. Юбка в тон до середины голени. Блузка с наглухо закрытым воротом и длинными рукавами до самых запястий. Очки и туго заплетённая коса завершали зубодробительный образ старой девы.

Блеск!

Через несколько месяцев мне исполнится восемнадцать, а я чувствую себя подопечной дома престарелых.

И никогда мне не стать одной из популярных ребят. Своей в доску. Потому что для них открыты все двери этого разнообразного мира, а мне только в храм Божий, ну или те, которые позволит распахнуть моя мама. А я никогда не упрекну её за это, потому что старшая дочь — это всё, что у неё осталось от прежней жизни. А ещё — я слишком долго ждала её внимания.

Кто хоть раз сталкивался с родительским равнодушием, меня поймёт. А кто нет, тому и объяснять не стоит.

— Бас, хорош выпендриваться, девочки ждут, — слышу я вкрадчивый голос и тихий смех парня, которого до этого совсем не замечала. Он сидел в тени разлапистой пальмы и что-то читал, а теперь вдруг соизволил присоединиться к общему веселью.

И он тоже был мне знаком.

Рафаэль Аммо — лучший друг Ярослава Басова. Парень — загадка. И как это не удивительно слышать, любимчик моей мамы. Она почти нон-стопом пела дифирамбы его острым, как бритва, мозгам и сетовала на то, что столь образованный молодой человек имел слабость сдружиться с неподходящим себе по уровню интеллекта индивидуумом.

Вот его я считала симпатичным, но уж больно неформальным в своём образе плохого парня. Выбритые виски, шевелюра на макушке высвечена почти до белизны, на запястьях множество разнообразных фенек, а на лице тут и там виднеется металл.

— Заглохни, Раф, или сам дуй на перекладину, — отвечает ему Басов.

— Только с тобой, милашка, — парень встаёт и стягивает с загорелых плеч майку, оголяя спину и открывая обзор на несколько цветных и замысловатых татуировок. И я очень сомневалась, что это законно в его-то возрасте.

Но я всё равно не отвожу глаза, а продолжаю нести свою наблюдательную вахту. А затем замираю, когда оба друга начинают исполнять перед толпой и на камеру. Они с двух сторон гимнастической вертикальной трубы хватаются за неё руками, а затем поднимают своё тело в горизонтальное положение, под дружный гомон толпы и визг девчонок.

Кто-то из парней начинает обратный отсчёт от двадцати пяти. И мне кажется, что это самые длинные секунды в моей жизни. Я смотрю на Ярослава и Рафаэля и не понимаю, как они вообще способны лишь силой рук удерживать собственное тело в абсолютной горизонтали.

— Пять! — голосит толпа. — Четыре! Три! Два! Один...

Все скандируют от восторга. Кто-то кричит «снято». А девочки буквально виснут на своих героев, и меня откровенно передёргивает от этого неприкрытого предложения.

— Ужасно, — встряхиваюсь я, чувствуя, как неприятные мурашки бегут по позвоночнику.

А в следующий момент замираю, когда Ярослав и Рафаэль максимально близко подходят к моему укрытию. Сейчас нас разделяет только живая изгородь между двумя лавками. С одной стороны — я. С другой — они.

— Раф, что за блонда в розовом? Что-то знакомое... А я её уже, да?

— Да.

— А когда я успел?

— У Серяка на вписке.

— Мне понравилось?

— М-м, нет..., — затем рассмеялся хрипло и добавил, — и мне тоже.

А я, услышав всё это, не поняла ровным счётом ничего. Только стало как-то грязно и гадко на душе, а затем я развернулась и на пятой космической припустила в сторону дома.

Да и вообще! Правильно мама говорила — от мальчиков нужно держаться подальше.

Вероника

Когда в моей предыдущей школе появлялся новенький — это был всегда настоящий фурор, сродни эффекту разорвавшейся бомбы, не иначе! Все только и делали, что болтали о вновь прибывшем, пытались подружиться с ним или просто глазели так, будто бы увидели второе пришествие. Ну вы поняли...

Мне же самой в первый мой учебный день в новой школе уделили не больше внимания, чем прошлогоднему прогнозу погоды. Не то чтобы я ждала чего-то эпичного, но просто думала, что кто-то захочет пообщаться со мной, может быть, узнать, откуда я приехала в этот город и почему. Но, увы.

Даже моя соседка по парте, Дина Шевченко, не выказала мне никакого интереса. Просто чуть покосилась в мою сторону, кивнула в знак того, что вообще заметала меня и вновь перевела равнодушный взгляд на нашего классного руководителя, который уже переключился с моей персоны на методички по географии.

— Как прошёл твой первый день в новой школе? — спросила меня мама после уроков, когда мы собрались все вместе ужинать на кухне.

— Нормально, — пожала я плечами и затравленно глянула на запеканку с творогом. После тарелки наваристого борща и доброй порции салата у меня были большие сомнения, что ещё хоть что-то способно поместиться в моём желудке.

Но у любимых родственников был свой взгляд на это.

— Ешь! — подтолкнула мне бабушка блюдце с десертом.

— Нормально? Ну и хорошо, — кивнула мать, а затем добавила, — надеюсь, тебе нет надобности напоминать, что не стоит трубить на всю гимназию, что ты моя дочь?

— Не стоит, — пожала я плечами.

Я была копией своего отца. И носила мамину девичью фамилию. Никто даже мысли не допустил бы, что я дочь Храмовой Алевтины Петровны. Но мама всё равно продолжала паниковать по этому поводу. Причина? Довольно банальна — она считала не этичным преподавать мне, да и проблем с родителями своих учеников иметь не хотела, боясь быть уличённой в излишней лояльности ко мне, как к своей дочери. Именно поэтому факт нашего родства не афишировался, да и директор мамины опасения всецело разделял.

Так и вышло, что я была просто Вероника Истомина — новенькая, до которой никому нет дела.

Невидимка.

Но я понимала почему всё сложилось именно так и не собиралась сражаться с ветряными мельницами. Да, я не то чтобы была из разряда тех, на кого сворачивают голову парни. Маленького роста — всего-то скромные метр и пятьдесят пять сантиметров. И если бы Дюймовочка, но, увы. Бабулино бесконтрольное раскармливание делало своё дело. Нет, я не была китом или что-то в этом роде. Но имела вполне себе немодные лишние сантиметры в талии, бёдрах и ещё в паре критических мест. И пухлые щёчки, за которые мама любила меня теребить, когда была мною довольна. Что же касается всего остального? Ну, что можно сказать? Я не была Анджелиной Джоли и даже на её блёклую копию не потянула бы. Обычная — вот что я думала о своей внешности. Нос как нос — прямой, и, слава богу, без горбинки. Брови тоже прямые без каких-либо изящных изгибов. Губы на десятку по шкале заурядности. И даже глаза были скучного серо-зелёного цвета.

Да, скажем честно — не фонтан.