Спор на жизнь (СИ) - Страница 7

Пережив весь этот круговорот безумия ни по одному разу, девушка не смогла подавить в себе этот поток эмоций, и громкое рыдание вырвалось из ее груди. Накопившиеся слезы хлынули по щекам, оставляя белые дорожки на покрытом грязью лице. Она бросилась на колени, прижала голову к полу и долго молилась, припоминая в уме всю свою жизнь и спрашивая себя, какое преступление совершила она в своей столь еще юной жизни, чтобы заслужить такую жестокую кару.

Голод в очередной раз напомнил о себе призывным урчанием в желудке, жажда стала нестерпимой, и Анна начала подумывать о том, как собрать влагу со стен, хотя бы для того, чтобы смочить губы. В очередной раз обыскав пол, девушка досадно сглотнула. В ее темнице не было ни одного сосуда, который мог послужить для сбора воды. Снова помянув Дракулу нелестным обращением, она бессильно сползла по стене, подтянув к себе колени. Холод становился нестерпимым, девушка уже почти не чувствовала озябших пальцев, казалось, даже кровь начинает замерзать в венах, сковывая ее движения.

В этот миг ее сердце обуяла жгучая ненависть ко всем, кто ее окружал. Она ненавидела брата за то, что оставил ее одну в этом мире, ненавидела Ван Хелсинга за то, что посмел убить единственного родного для нее человека, ненавидела Дракулу за то, что он стал причиной безумия, которое темной пеленой заволокло все вокруг и проклятием нависло над ее родом. Однако она желала увидеть кого-то из них. Она хотела, чтобы Гэбриэл, победив вампиров, подобно прекрасному принцу, освободил ее из темницы, или чтобы Дракула, сжалившись над ней, пришел и хотя бы поговорил с ней. Все что угодно, кроме этой гнетущей тишины: смерть, жизнь, только не мрачная неизвестность.

За одни сутки в этой темнице Анна прошла через все муки, какие только переживают узники, пребывая в заключении. Она начала с гордости, которую порождают надежда на спасение; потом перешла к ярости, граничащей с сумасшествием; и, наконец, упала с высоты своей гордыни, и стала умолять — еще не Господа, — но своих тюремщиков. Господь был ее последним прибежищем, но решив, что испробовала все, она стала молить его со всем усердием, на которое только была способна. Она понимала, что в горе должна в первую очередь обращаться к богу, но сделала это, лишь утратив иные надежды.

— Ах, Анна, Анна, сколько противоречивых эмоций может жить в твоем сердце, — раздался спокойный голос с противоположной стороны темницы.

Его голос наполнил ее сердце не только зарождающейся надеждой, но и воскресшей гордыней, будто не было всех этих часов сожаления и муки, поэтому девушка постаралась придать голосу большую беспристрастность и проговорила:

— Зачем ты пришел? Что тебе нужно?

— Только несколько минут назад ты больше всего на свете желала меня увидеть, поговорить со мной, а теперь гонишь прочь, ах, женщины – имя Вам непостоянство, — с оттенком иронии процитировал он.

— Не смей копаться в моей голове! Я не слышала, как ты пришел, — прошипела она, устремив свой взгляд туда, откуда доносился его голос.

— Возможно потому, что я не уходил.

Взрыв негодования, злости и обиды поразил девушку подобно молнии. Она всю жизнь старалась быть сильной и несгибаемой, подобно своему отцу, но темница сломила ее, и вся эта унизительная для нее сцена происходила на глазах у ее злейшего врага. Если бы девушка не сидела, она непременно бы потеряла равновесие и рухнула на пол.

— Я ненавижу тебя, — выпалила она, вжавшись стену.

— Ни капли в этом не сомневаюсь. Но должен сделать тебе комплимент — ты куда сильнее, чем кажешься. Признаюсь, я думал, что сейчас ты смиришься со своей участью, а ты, лежа на спине, пытаешься нападать, черпая силы в своей обиде. Мне только интересно: тебя так злит то, что эта клетка сломила твою волю, или то, что я был свидетелем тому, что здесь происходило? — с чувством превосходства проговорил он.

При этих словах девушка почувствовала укол по своему самолюбию, ее противник все знал и бесстыдно пользовался своим знанием, чтобы поиздеваться над ней.

— Видишь Анна, терпение – это добродетель, разница лишь в том, что я могу ждать вечно, но вот век человека ограничен. Еще несколько минут назад ты готова была смириться, так зачем начинать эту пытку с самого начала? Ты готова принять мои условия?

— Никогда, ты убийца! Ты убил мою семью!

— Не я пустил серебряную пулю в сердце твоему братцу.

— Ты превратил его в оборотня.

— Насколько я помню, его покусал другой оборотень. Но вот почему? Не потому ли, что вы, объявив охоту, загоняли нас, подобно дичи. Оборотни нападали на стада, но вы посчитали, что не можете пожертвовать ими, и начали войну. Как по-твоему, Анна, на что готово пойти живое существо, чтоб сохранить собственную жизнь? Львы охотятся на буйволов, подобно оборотням, но люди не ставят под сомнение их право на жизнь. Однако задайся вопросом, что станет с человеком, который решит войти в львиный прайд и нападет на вожака? Правильно, его разорвут на части. Вампиров, оборотней, львов объединяет одно — все мы хищники.

— Вы – ожившие мертвецы, проклятые богом создания. Вам нет места в этом мире.

— Кто ты такая, чтобы это решать? В своих молитвах ты твердила, что наши судьбы вершит Господь, а значит, в его власти испепелить меня силой мысли прямо сейчас, но я все же стою перед тобой. Так почему ты решила, что имеешь право вмешиваться в божьи замыслы? Многие из нас становятся убийцами не желая того — в этом наша сущность. Может ли рыба жить без воды, а растения без солнца? Вы боитесь нас, а люди всегда стараются уничтожить то, чего не в состоянии понять. Не мы начали эту войну… Ты говоришь, что мы мертвецы. А могут ли мертвецы стремиться к жизни? Могут ли они желать продолжения рода? Покоя? Совершенствования? Может ли мертвец желать почувствовать тепло женского тела? Может, Анна?

— Продолжения рода? Я заметила, ты трудишься над этим не покладая рук, удивительно, как на остальное время находится, — с презрительной усмешкой выпалила она, вспоминая склизкие коконы, подвешенные в замке Франкенштейна.

Но все же его слова оказались для нее откровением. С детства она знала лишь одно: вампиры — это зло, которое нужно уничтожить. Она никогда не пыталась понять природу этих ночных созданий, тратя все время лишь на поиск возможностей их уничтожения, но сейчас, выслушав этот монолог, мысли об их сущности стали невольно проникать в ее разум. Бесспорно, они были разумными существами, представлявшими совсем иную форму жизни, но, с другой стороны, она сама видела то, к чему может привести увеличение их популяции. Если план Дракулы по оживлению потомства удастся, все человечество окажется под угрозой, а значит, все, чему ее учили все эти годы, было истиной — вампиров нужно убить. Но смогла бы она смириться с существованием нескольких из них? Ответ на этот вопрос не казался уже столь явным.

Дракула все это время молчаливо выжидал, дожидаясь, пока ее разум сможет упорядочить весь поток мыслей, блуждающих по очаровательной головке. Проникать в ее сознание оказалось весьма приятным развлечением. Девушка была достаточно противоречивой натурой: в ней удивительным образом сочетались воинственность и миролюбие, страстность натуры и страх отказа, сила и слабость, ненависть и любовь. Однако все эти противоречия скрывались под маской горделивой сдержанности и бесстрашия, приподнять которую удавалась лишь немногим.

— Что же ты молчишь?

— Я уже все сказала, ты – убийца, предавший свою семью! — в гневе выплеснула она.

Граф, до этого времени хранивший учтивое спокойствие, буквально взорвался, услышав эти слова. В кромешной темноте запылали два синих глаза, готовые испепелить дерзкую девчонку, осмелившуюся рассуждать о том, чего она не знала, да и не могла понять.

— Предавший семью?! Да что ты знаешь об этом?! Все что я делал, делалось для моей семьи, но что я получил взамен? Это они предали меня, обрекли влачить жалкое существование. Убийца — да, предатель — никогда!

Произнося эти слова, он приблизился к ней настолько, что она могла почувствовать его дыхание на своей коже. Анна знала, что ему достаточно будет одного движения, чтобы свернуть ей шею, но все же не могла найти в себе силы отвести полный страха взгляд, неосознанно вцепившись в его руку.