Спор на жизнь (СИ) - Страница 46

После золота, шелка, хрусталя и мрамора, которыми блистал дворец в Будапеште, это вековое строение выглядело достаточно просто, если не сказать убого, но и в этой простоте была сокрыта необъяснимая прелесть, ведь каждая стена, каждая ветхая опора была здесь роднее и дороже всей роскоши летнего дворца.

Минуту спустя огромная тень нависла над каретой и подле Анны, уже в человеческом облике, опустился Дракула. Огромные полы черного плаща развивались на ветру, напоминая крылья летучей мыши, вселяя ужас в дворовых крестьян, которые с криком разбежались по своим домам.

Даже быстрого взгляда на вампира было достаточно, чтобы понять, что тот едва сдерживает эмоции, захлестнувшие его с головой. Он оглядывал замок глазами путника, который спустя годы, наконец, смог вернуться домой, и теперь готов был пасть ниц на сырую землю, чтобы возблагодарить создателя за то, что он ниспослал ему эту милость.

— Когда-то давно, в прошлой жизни, возвращаясь из Стамбула, я целовал землю у этих ворот… должен признаться, что с тех пор немногое изменилось, — проговорил он, окинув взглядом массивные крыши.

— Ну что ж, добро пожаловать домой, — ответила Анна, положив руку ему на плечо.

Девушка быстро пересекла двор и, поднявшись по узкой лестнице, зашла внутрь. Видимо, та немногочисленная прислуга, что оставалась в замке, посчитала столь долгое отсутствие хозяйки недобрым знаком, судя по запустению царившему вокруг. Старинная мебель была покрыта толстым слоем пыли, на серебряных канделябрах теперь властвовали пауки, соткав вокруг тонкую пелену паутины, а в ноздри ударял тлетворный запах плесени и сырости.

— Надо растопить камин, — проговорила Анна, повернувшись к своему спутнику, который до сих пор стоял в проходе.

Принцесса сделала несколько шагов назад, протягивая ему руку.

— Это твой дом, всегда был твоим! Проходи.

Дракула вложил свою ладонь в ее руку и переступил порог. Казалось, что он прошел какую-то незримую досель границу, коснувшись которой все на мгновение озарилось теплым светом.

— Что это было?

— Молитва! Наш предок основательно позаботился о защите своего жилища. Смотри, — проговорил он, подводя девушку к дверному косяку, на внутренней стороне которого были выбиты какие-то символы. — Когда-то это были заклинания на латыни, со временем надписи стерлись, но сила сохранилась и по сей день.

— Я никогда не обращала на них внимания, — сказала она, проводя пальцем по неровной поверхности.

— Тебе неоткуда было это узнать, не думаю, что твой отец или дед догадывались о том, что это.

Дракула прошел вперед, остановившись в гостиной.

— Поразительно, но с тех пор, как я был здесь в последний раз, тут не так уж много изменилось. Хотя мебель значительно поредела, а дубовые пластины обветшали.

— Что поделать, охота на вампиров отбирает слишком много времени и ресурсов, — с усмешкой проговорила она, поймав на себе ответную улыбку.

Оставив позади столовую, они прошли мимо кабинета, где висело огромное полотно, которое Дракула даже не удостоил своим вниманием, и направились в жилой корпус. Казалось, что за столетия мужчина не забыл ни одного закоулка старого замка, машинально перешагивая перекладины в проходе, которые часто служили причиной падения гостей, впервые оказавшихся в этом доме. Пройдя мимо гардеробной, мужчина остановился около комнаты Анны, по-хозяйски распахнул дверь и вошел внутрь.

— Это ведь твоя комната? — спросил он.

Анна лишь кивнула головой в знак согласия, проходя следом.

— Тут осталось все неизменно: та же кровать, тумба, стол… Мрачно и пусто, как и было при мне, — ухмыльнулся он. — Должен сказать, что это не совсем соответствует требованиям к апартаментам, которые предъявляют девушки. Мебель обветшала. Почему ты не перекроила эту комнату под себя?

— Не знаю, с детства меня всегда тянуло сюда. Когда мы с братом играли в прятки, я всегда пряталась под этой кроватью. Так я нашла тот тайник.

Анна запустила руку в карман, доставая оттуда небольшой сверток со старинной брошью.

— Наверное, я должна это вернуть. Ты привез ее для другой женщины, я не имею на нее прав.

— Сейчас мне кажется, что я привез ее именно для тебя, и более четырехсот лет она ждала свою истинную хозяйку.

Мужчина подошел почти вплотную к ней, заглядывая в глаза. В них не было ни ненависти, ни презрения, он видел лишь тепло и покорность, которые спокойной рекой разливались в душе Анны. Скользнув рукой по ее щеке, он опустился к шее, чувствуя, как на коже выступили мелкие мурашки, и притянул девушку к себе. Она инстинктивно подалась вперед, запрокинув голову, сливаясь с ним в страстном поцелуе. Отныне это уже не было игрой, это был момент истинного единения их душ и сердец.

Дракула сильнее прижал ее к себе, зарывая руку в гриве вьющихся волос. Еще никогда Анне не было так хорошо от одного лишь поцелуя. Ее губы сами тянулись к нему и не желали отпускать. Под горячими прикосновениями девушка таяла как последний снег, уступающий жаркому натиску весны, не замечая как, закрыв глаза, обвила руками его за шею. Одним легким движением вампир потянул за шнуровку корсета, ослабляя тугую утяжку, чтобы Анна могла дышать полной грудью.

Не размыкая губ, он подхватил ее на руки, аккуратно опуская на широкое ложе. Каждый из них знал, что должно произойти в следующий момент, но каждый из них встречал это с разными эмоциями. Девушка, смутно представляющая это действо из любовных романов, не могла побороть в себе страх и стыдливость, смешанные с предвкушением чего-то необычного, способного навсегда изменить ее жизнь. Мужчина, напротив, более походил на заблудившегося в пустыне путника, который, наконец, сумел добраться до спасительного оазиса. Он искренне старался смирить свои желания, чтобы не напугать Анну силой своего душевного порыва, но ее сбивчивое дыхание сводило его с ума, лишая контроля.

Вампир опустился на одно колено у края кровати и стал стягивать с нее высокие сапоги и брюки, плотно облегавшие ее бедра, попутно сбрасывая с себя одежду. После чего, взяв ее левую лодыжку начал покрывать ее легкими поцелуями. Медленно его губы и пальцы поднимались по ноге, скользя по коже, словно влажная змейка. Вот они достигли тонкой голени, миновали изящное колено и перешли на внутреннюю сторону бедра, заставляя тело принцессы вздрагивать все сильнее с каждым прикосновением.

Его пальцы закрались под блузку, срывая мелкие перламутровые пуговицы, и прокладывая путь к сокровенным женским прелестям. В этот момент Анна, не сумев совладать с приступом стыда, нахлынувшего на нее, сделала робкую попытку прикрыть грудь, напрягаясь всем телом, но он резко развел ее руки и, слегка откинув девушку назад, с жадностью младенца припал к набухшему соску.

Принцесса, прикусив губу в попытке сдержать рвущийся наружу стон, впилась ногтями в его плечи, но вампир, будто не замечая этого, а может, получая от этого удовольствие, продолжал свои ласки, перекинувшись на другую грудь. Наигравшись вдоволь, он перешел к ее шее, и, наконец, его уста достигли конца своего долгого странствия и сомкнулись с ее губами в жадном поцелуе.

Анну захлестнули одна за другой огромные волны, и она почувствовала себя маленькой соломинкой в этом бушующем океане страсти. Боясь потонуть и захлебнуться, она обхватила его за шею, словно спасательный круг, всецело отдаваясь в его объятия, четко осознавая, что никто кроме него не смог бы ласкать ее так грубо и в тоже время нежно, как делал это Дракула. Неизменно девушка чувствовала ту мощь, которая таилась за этими легкими прикосновениями, и страсть, которая переполняла его, вырываясь наружу, подобно огромной бушующей стихии.

Хотя она так и не посмела ни разу даже взглянуть в сторону греховного места мужчины, тем паче прикоснуться к нему или приласкать, она всем телом чувствовала напрягшуюся плоть, касающуюся ее живота, отчего ее неустанно бросало в краску, заставляя ее щеки пылать огнем.

Как известно, то, что дозволено мужчинам, непозволительно для юных девушек, обязанных невинными прийти на брачное ложе, поэтому, будучи глубоко набожной, она старалась следовать всем наставлениям своего духовного отца, внушавшего ей, что подобная близость всего лишь суровая необходимость для продолжения жизни, наказание Всевышнего за первородный грех, совершенный прародителями рода человеческого. И наслаждаться им — это жалкий удел потаскух, продающих свое тело мужчинам, а душу — дьяволу. Если бы он узнал о том, с кем девушка нарушала его заповеди, старик, наверняка, перевернулся бы от ужаса в могиле. Но, как известно, запретный плод сладок, и, как бы она ни старалась быть послушной, Анна все же наслаждалась про себя каждый раз, когда его руки прикасались к ней.