Спор на жизнь (СИ) - Страница 24

— Продолжай…

— Дракула поклялся отомстить своим обидчикам и заключил сделку с дьяволом: жизнь в обмен на душу. Ему даровали крылья, но он вынужден пить кровь других людей. Валерий Старший, предок Анны, не смог смириться с таким положением вещей и отправился в Ватикан просить помощи и отпущения грехов. Там перед престолом святого Петра он поклялся, что не будет его род знать покоя, пока это порождение ада не отправится к своему господину. Еще одна сделка — убийство Дракулы в обмен на спасение душ всего рода Валериев от него и до Анны.

— Ничего не получилось, отец не смог убить собственного сына… — в задумчивости заключил Ван Хелсинг.

— Именно так. Также в одном фолианте говорится о том, что Дракула был вынужден пройти сквозь ледяную дверь, не имеющую выхода. Возможно, там находится его убежище?

— И где же оно? Как нам его найти?

— Понятия не имею, но в доме Анны расставлено куча подсказок, помогающих нам разгадать эту загадку.

За этим разговором всадники не заметили, как пересекли городские ворота и остановились у самого входа в древний особняк.

— Но что дальше? С чего начать?

— Картина на стене…

Они прошли по узкому коридору, покрытому панелями из красного дуба, обогнули столовую и направились к кабинету, где Карл по случайности обнаружил сокрытую в стене подсказку, но, проходя мимо общего зала, внимание Ван Хелсинга привлекло огромное полотно, повешенное на стене.

— Что? Что такое? Почему ты остановился? Что-то вспомнил? — залепетал Карл, устремив на товарища полный надежды взгляд.

— Я где то видел уже этот шрифт, — проговорил он, указав на карту.

Карл подошел ближе и стал читать латинскую надпись, сделанную по кромке старого полотна.

— Тот же принцип, что и у картины в стене… Смотри, надпись не закончена, — оборвал он, указывая на то, что в самом низу полотна отсутствует фрагмент.

— Постой, — Ван Хелсинг стал лихорадочно рыться в карманах, пытаясь найти сверток, который ему дали в Ватикане. — Держи.

Карл приложил оторванный фрагмент к надписи на стене, складывая в уме все части головоломки.

— Roga imperium Domini nomen aperi, — проговорил Карл.

— Именем господа, открой дверь! — перевел Ван Хелсинг, устремив испытующий взор на карту.

В этот миг перед глазами раскинулась небывалая картина: извилистые реки, мгновение назад застывшие на ветхой карте засеребрились, открывая изумленным взглядам зеркальную гладь, расплывающуюся в разные стороны. Затопляя поля, горы и леса она покрывала все пространство карты, оставляя после себя лишь отражение реального мира.

— Зеркало… но вампиры не отражаются в зеркале… — сказал Карл, обратив на Ван Хелсинга вопросительный взгляд.

— Возможно, для Дракулы это нечто большее, — проговорил он, подходя ближе.

Скользнув рукой по прозрачной глади, Гэбрил слегка надавил на стекло, и рука его будто провалилась в другое измерение.

— Холодно… и снег идет, — с легкой улыбкой проговорил он.

Взяв со стены факел, мужчина скользнул внутрь, просачиваясь сквозь холодное зеркало.

Первое, что увидел Ван Хелсинг, пройдя сквозь ледяную дверь, была огромная твердыня, закованная вековым льдом. Замок располагался на утесе, что делало его практически неприступным в случае постороннего вмешательства. Хотя справедливости ради надо отметить, что ни одна бы армия не прошла сквозь покрытые снегом горные каскады. Две черные башни, соединенные между собой огромным мостом с горгульями на парапетах, производили ужасающее впечатление: огромным шпилем замок прорезал небеса, скрывая за темными тучами металлический шпиль, в вершину которого ударялись яркие молнии, освещая своими вспышками окружающее пространство. Завывание ветра разносилось по всей округе, сливаясь с волчьим воем, эхом поднимающимся от подножия гор.

— Матерь Божья, — раздался удивленный голос Карла за спиной, — если бы ад был скован льдом, то он не отличался бы от этого места.

— Признаться, я ожидал от тебя более детального анализа, — с легкой усмешкой проговорил Ван Хелсинг и направился к воротам.

Карл все еще нерешительно топтался около портала, пока, наконец, не рванул назад, с шумом ударившись о стекло.

— Ван Хелсинг, подожди, — прокричал он и засеменил вслед за другом.

Остановившись у железных ворот с фигурными горгульями на дверях, преграждавших путь, Карл слегка поежился, представляя, как его грубая ряса будет путаться под ногами, пока он пытается покорить эту высоту.

— Нам понадобится целая вечность, чтобы перелезть через них, — прошептал он, скорее себе, нежели своему спутнику.

— Я думаю, что будет быстрее, — проговорил Ван Хелсинг, перекидывая друга через плечо. В два прыжка преодолев высокие ворота, он приземлился, пытаясь подавить ярость, вскипевшую в этот момент в его сердце.

— У нас мало времени, скоро процесс будет необратим…

— Карл, я всегда говорил, что в нужное время ты умеешь поддержать.

Пройдя сквозь высокую колоннаду, ведущую к основанию черной башни, путники прошли по винтовой лестнице, ведущей в узкий коридор. Сквозь арочные окна, закрытые решеткой, они увидели работу, кипящую внизу: сотни двергов сновали по большому залу, пронося мимо огромные сосуды, наполненные отвратительной жижей, стальные спирали, провода и многое другое.

— Я проклинаю Вас, Господь приберет Вас к себе! — раздался крик из глубины зала.

Ван Хелсинг пробежал несколько витых арок и остановился напротив подъемника, держащего в своих тисках огромную ледяную глыбу с закованным в нее франкенштейновским монстром.

— Зелье существует, — проговорил он, оказавшись на одном уровне с крадущимися во мраке путниками.

— Что?

— У Дракулы есть зелье, которое снимает проклятие оборотня. Найди его. Спаси свою жизнь.

— Зачем ему зелье? — проговорил он, повернувшись к Карлу.

В дальнем коридоре послышался шум приближающихся шагов, следом за которым из мрака вырос огромный силуэт, в свете мерцающих факелов отбрасывающий тень на каменные стены. Друзья затаили дыхание, готовясь встретиться с невидимым врагом в тот момент, когда в боковом коридоре показался Игор, несущий несколько фунтов кабеля, обмотанного вокруг тощей фигуры. Увидев нежданных гостей, он рванулся в сторону, пытаясь скрыться от преследователей, но Ван Хелсинг оказался проворней, ухватив беглеца за шиворот и пригвоздив к стене.

— Зачем Дракуле зелье? — прорычал он.

— Не знаю… — закашлявшись, проскрипел пленник.

— Где оно находится?

— Не знаю…

Теряя контроль, Ван Хелсинг сильнее сжал пальцы на его горле, заставив его, подобно рыбе, выброшенной на сушу бессильно биться в агонии и хватать ртом воздух.

— Я спрашиваю еще раз: где оно находится?

— В башне в одной из темниц…

— А что в другой? — Гэбриэл ударил его спиной о каменную кладку.

— А в другой башне мы обустроили нашу лабораторию.

Разжав хватку, Ван Хелсинг застыл, пытаясь понять ход мыслей противника, но, так и не сумев собрать эту мозаику, проговорил, обращаясь к Карлу.

— Ничего не понимаю. Дракула с помощью оборотней вершит свои темные дела. Зачем ему зелье?!

— …Картина — вот ответ. Только оборотень способен убить вампира. Если бы один из них посмел взбунтоваться, ему бы потребовалось зелье, чтобы превратить волка в человека. Вот он наш план: когда часы пробьют двенадцать, у тебя будет всего лишь несколько секунд на то, чтобы убить Дракулу, а я должен успеть найти и дать тебе зелье до последнего удара. Другого выбора нет.

— Замечательно, — с плохо скрываемым раздражением усмехнулся он. — Покажешь ему дорогу, — проговорил Ван Хелсинг, с силой толкнув Игора вперед. — Карл, если до последнего удара часов я не стану человеком, ты знаешь, что ты должен сделать, — подав серебряный кол, охотник закончил свою речь.

— Я не смогу.

— Ты должен, — обняв друга, сказал он, направившись в лабораторию. — Если он попытается чудить, убей его.

Карл неуверенно сглотнув, пошел вслед за Игором, упирая в его спину серебряный кол. Страх все большим комком подкатывал к горлу, затрудняя дыхание, а каждый шаг требовал все больших усилий. Казалось, будто с любое движение отнимает у него силы, и он вот-вот замертво рухнет на землю, моля о пощаде высшие силы. Мысль о том, что в случае попытки к бегству ему придется убить уродливого смотрителя, казалась ему неприемлемой, но знание того, что в случае неудачи ему придется перерезать нить жизни собственного друга, вовсе сводило с ума. Опасаясь каждого шороха, послушник пробирался по извилистым тоннелям и винтовым лестницам, практически не разбирая дороги, не замечая ужасающих орнаментов, петлявших под потолком вместе с ним, — он будто отрешился от всего этого, пытаясь найти в своем сердце уголок, в котором спряталась доблесть, чтобы вывести ее на свет.