Сполохи (Часть 3) - Страница 15
- Прежде от Соловецкого монастыря вся русская земля всяким благочестием просвещалась. Стоял Соловецкий монастырь, яко столп и светило, и свет от него сиял. Вы же ныне у греков новой вере учитесь. А бывало, греческих-то властей к нам под начал присылали. Они и креститься-то не умели, так мы их тому учили. Потому запомни и передай на Москве, что мы не хотим нарушать древних преданий святых апостолов, святых отцов и святых чудотворцев Зосимы и Савватия и во всем будем им следовать.
Отец Сергий сощурил глазки, вытер платочком накопившуюся слезу и хитро глянул на Терентия.
- А скажи-ка мне, священнослужитель, наш великий государь - царь Алексей Михайлович благоверен ли, благочестив ли и православен ли?
Не посмел Геронтий возвести хулу на государя, хотя давно считал его не вполне православным, поелику17 насаждает он на Руси новую веру.
- Благоверен, благочестив и православен и христианский есть царь.
- Та-ак, - потирая восковые ладошки, промурлыкал отец Сергий, - а повеления его и грамоты, которые к вам присланы, как думаете - православны ли?
Геронтий, поняв, что попал впросак, угрюмо молчал.
- Да какой он к бесу православный царь! - вдруг взорвался старец Епифаний. - Предал истинную веру! Никона осуждает и сам же догматы его по русским церквам вводит. Не царь - перевертыш!
Отец Сергий даже рот раскрыл, а Епифаний шпарил дальше.
- А что, - обратился он к старцам, - разве не правда? Ну-ка, скажите мне, где сейчас протопоп Аввакум? В Мезени протопоп. Вдругорядь сослали его за правду, кою он государю в глаза говорил. Так вот, я тоже на Москву пойду и заместо отца Аввакума стану государя-еретика в глаза корить. Пущай-ка ведает о себе, каков есть! А вы тут сидите, турусы разводите со старым дураком. Тьфу на вас, словоблудов!
Епифаний натянул потертую скуфейку, обдал притихших спорщиков брезгливым взглядом голубых, по-юношески чистых глаз и вышел, хлопнув дверью так, что посыпалась со стены штукатурка и усеяла плешь отца Сергия белой пылью.
Отец Сергий невозмутимо стряхнул пыль и как ни в чём не бывало обратился к Геронтию:
- Ин, ладно. Теперь обскажи мне, православны ли четыре восточных патриарха и наши российские преосвященные митрополиты, архиепископы, епископы и весь преосвященный собор?
Слова Епифания как-то повлияли на монастырских старцев. Стыдно им стало за свои сомнения, но они все еще осторожничали, и Геронтий проговорил:
- Прежде-то святейшие патриархи были православны, а ныне - бог их ведает. Российские же архиереи и весь священный собор православны.
Опять отец Сергий весь расплылся в улыбочке.
- Так почто же опасаетесь принять повеление, за их святительскими руками присланное?
Геронтий выглядел дурно. Прежде чем ответить, чесал в затылке, смотрел в угол, словно там было написано, что надо говорить.
"Припер его отец Сергий к стенке, - думал Корней, с усмешкой наблюдая за потугами уставщика, - а еще златоустом кличут".
- Повеления их не хулим, но новую веру их и учение не приемлем, промямлил Геронтий.
- А разве это не одно и то же? - живо спросил отец Сергий.
- Держимся мы старых преданий святых чудотворцев, и за их предания хотим все умереть вожделенно.
Корней смотрел на Геронтия и удивлялся: "Да что он, ошалел совсем? Несет ересь какую-то. Надо же!"
Отец Сергий положил перед собой на стол толстую книгу.
- Вот, привезли мы псалтирь со восследованием святого Зосимы-чудотворца. Приемлете ли ее как святую и честную?
Геронтий обалдело посмотрел на книгу.
- Слыхали мы, что такая книга есть, а кто написал, нам неведомо.
- Так ведь по ней Зосима правил службы всякие.
- И это нам неведомо. То делалось давно, егда нас и не было.
Отец Сергий вздохнул, пожевал губами и сказал:
- Не разберу я, вы все в самом деле дураки али только притворяетесь оными.
- Ну ты, сморчок, не замай, дух вышибу! - вскочил с места дьякон Сила и двинулся к архимандриту, но на пути встал Корней.
- Вижу я, далеко зашли, преподобные, дальше некуда. Пора и отдохнуть.
- За никонианина вступаешься, Корней!
- Я послан сюда отцом Никанором и несу перед ним ответ за ваше благочиние. Ступайте все спать, поздно уже...
Выпроводив старцев, Корней запер отца Сергия в келье и, оставив у дверей караул, пошел отдыхать...
Через неделю был готов ответ государю. Корней в сопровождении вооруженных мирян прошел в келью отца Сергия и вручил ему челобитную, подписанную всей монастырской братией и мирянами. В челобитной говорилось, что братия и мирские монастырские люди впредь обещают быть покорными и послушными государю, но просят не принуждать их к перемене предания и чина основателей монастыря Зосимы и Савватия, не присылать новых учителей, а лучше прислать на них свой меч царский и от сего мятежного жития переселить их в иное, безмятежное и вечное житие...
Дул холодный ветер с дождем. Отца Сергия вывели из кельи и повели под стражей к воротам, где ожидали его, трясясь от холода, разжалованные старцы Савватий Абрютин и Варсонофий и опухший от запойного пьянства князь Михаиле Львов, которых отец Сергий согласился взять с собой на Москву.
Корней побежал в дом, где в каморках содержались под караулом обезоруженные стрельцы. Подойдя ближе, он услышал разговор.
- А что, братцы, не учинить ли нам тем стрельцам свой указ? Побить их к бесовой матери - и дело с концом.
- Верно! А потом и Сергию, архимандриту, камень на шею да в воду.
- Хо-хо-хо! И концы в воду.
- Опасно, царю доложат - нам смерти не миновать.
- А мы и других, которые в лодье, на тот свет отправим. Скажем, морем, мол, разбило ихние суденышки, потонули царевы слуги.
- Эт-то можно...
- Значит, порешили! Пойду я гляну, нет ли кого...
Корней притаился за углом, видел: из дверей на крыльцо вышел служка Васька, зыркнул по сторонам глазами, успокоившись, потянулся и юркнул обратно. Корней - за ним. В полутьме разглядел, как Васька, согнувшись, отпирает замок, а трое караульных с обнаженными саблями напряженно ждут за его спиной.
- Самовольничаешь, Васька, - сказал Корней.
Служка вздрогнул, уронил отмычку, выпрямился. Те трое, завидев оружейного старца, замялись, вставили сабли в ножны.
- Да вот... - сбиваясь, проговорил Васька, - видим, что уезжают гости, решили проводить стрельцов.
- Добро, - насмешливо молвил Корней, - да не убейте по дороге. Ты, Васька, за них в ответе. Коли что с ними стрясется, первому башку снесу...
У ворот Ваську кто-то потянул за рукав. Оглянулся - поп Леонтий.
- Не удалось, голубок?
- Не вышло. Корней помешал.
- Опять этот Корней. Ох, дождется он, миленький, доиграется!
- Встретится он мне на узкой дорожке...
- Дай бог, голубок, дай бог.
И поп Леонтий засеменил прочь от ворот, огибая лужи и бормоча под нос не то молитву, не то ругань.
4
Незадолго до рождества собор десяти архиереев низложил Никона, лишил его почестей и сана и отправил на жительство в белозерский Ферапонтов монастырь. Не стало у церкви Никона, но реформы его ни архиерейский собор, ни царь отменять не собирались. Было разослано по всем монастырям и приходам соборное решение, что реформа Никона не его личное дело, а дело великого государя и православной церкви. Добивался Никон для себя единой высшей власти и думал, что уж достиг небывалых вершин, как папа Римский. Но Алексею Михайловичу надоело забавляться игрой в двух великих государей на Руси - он хотел царствовать один.
Пригодилось царю учение бывшего собинного друга, возводящее в божественные каноны неограниченную власть великого государя, а сам Никон стал ни к чему, только мешал патриарх и был непереносим из-за своего строптивого нрава. Не сумел Никон обуздать царскую власть, не удалось ему и церковь поставить над государством, зато, пользуясь его догматами, подмял под себя церковь Алексей Михайлович. Один Соловецкий монастырь ершился, выворачивался из-под царской длани и торчал, как бельмо в глазу...