Список - Страница 4

Зависть проходит так же быстро, как появляется. Я пожимаю плечами, думаю, что такова моя судьба, покупаю себе банку пива и иду пить его на качелях. В местном магазине никто не спрашивает, сколько мне лет. Все прекрасно знают, что в августе мне исполнилось шестнадцать. Наверное, срабатывает человеческая жалость: «эй, посмотрите, это же та девчонка, у которой сумасшедшая бабка. Давайте просто продадим ей пивка». А, может, всем просто плевать. Никого не волнует судьба человека, пока он не станет опасен для окружающих или не откинется.

Покормив бабушку, я переставила звук мобильника в виброрежим и установила несколько будильников. Она каждый раз вздрагивает, когда из куска железа с кнопками льется музыка. Чтобы лишний раз ее не напрягать, я заглушаю вибрацию, вкладывая телефон в ящик с ватой.

На уроки уходит от часа до трех, если не задают рефератов. В последнем случае приходится тащиться в библиотеку, в спешке изучать книги, перепечатывать текст или писать от руки несколько листов формата А4. У меня нет компьютера и принтера, поэтому за печать в салонах плачу только в крайних случаях, когда без этого никак не обойтись. К счастью, несколько учителей настолько старые, что с радостью завышают мне оценку, как только видят заполненные вручную листы.

* * *

Тарас написал мне в половину первого ночи. Бабушка уже уснула, поэтому я на цыпочках прокралась в коридор, нацепила первую попавшуюся худи⁷, и выбралась на улицу. Дверь закрывала долго, чтобы ключ щелкал как можно тише.

Накинув капюшон, я вышла из подъезда. Тараса в темноте выдавал только красновато-оранжевый огонек. Он всегда дымит, когда приходит в мой двор. Мне никогда не нравился запах табака при активном курении, но остаточный слой на одежде Тараса доставлял странное удовольствие. Стоило где-то в другом месте вдохнуть похожий аромат, как у меня тут же пробуждались приятные воспоминания о свидании с парнем.

Некоторое время мы вглядывались в лица друг друга, освещаемые то и дело мигающим фонарем. Было странно смотреть на Тараса после сегодняшней просьбы, но я переборола себя и пошла к нему на встречу.

– Вышла, наконец, – сказал он, выдохнув в мою сторону облако дыма.

Я помахала рукой, разгоняя его, и напоминая, что не люблю это.

– Не хочешь извиниться? – спросила я, хмуро глядя на Тараса.

– За что?

– За сегодняшний отказ.

Мне нравилось спекулировать его эмоциями. Зная, что среди своих у него много запретов, я давила на эти больные точки, чтобы усилить эффект. Мне хотелось, чтобы Тарас чувствовал себя виноватым. Но выходило у меня это крайне редко.

– Нет, – он усмехнулся, сжимая зубами фильтр сигареты.

Я увидела его самодовольное лицо в свете фонаря и только сильнее разозлилась. Руки сами сжались в кулаки.

– Смешно, да? – голос прозвучал слишком грозно.

– Подумаешь, джинсы. Я тебе с десяток таких куплю, – ответил Тарас.

Он держался отстраненно, засунув руки в карманы штанов. На нем был официальный костюм, но без пиджака и галстука. Верхние пуговицы расстегнуты так, что оголена ключица. Я поежилась – сентябрьской ночью достаточно холодно, чтобы подхватить простуду или воспаление легких. Тарас не был курчавым, как те дети с огромными завитушками на голове, больше похожие на афроамериканцев восьмидесятых годов; его пряди вились, как пена на морских волнах, а глаза были по-щенячьи карими и порой казались огромными.

– Почему ты без куртки? – спросила я примирительным тоном.

– Сразу к тебе поехал, – Тарас кивнул головой в сторону на машину.

Он ездил на «шестерке»⁸ с тонированными стеклами. Когда я спросила его, почему никто до сих пор не запалил его, Тарас ответил, что у него поддельные права. И сделаны они на высшем уровне, поэтому беспокоиться не о чем. Он еще не был совершеннолетним, но мне нравилось ездить с ним на пассажирском сиденье. И плевать, что одноклассницы обсуждают БМВ или Ауди, – для меня всем был Тарас, а не его тачка.

– Все хорошо? – спросила я.

Он кивнул.

– Ты не пострадал?

– Пара синяков, пустяки, – он бросил сигарету на землю и затушил ее ботинком. – Разве что челюсть… – он прикоснулся к ней рукой и плавно повел в сторону.

Я подошла ближе и дотронулась до ушибленного места. Тарас тут же поймал ладонью мою руку и прижал к щеке. Чертов романтик. Фонарь зажегся и перестал мигать. Наконец-то я могу разглядеть лицо Тараса: грязноватое, с несколькими ссадинами и синяками, но ничего серьезного.

– Ты ходил в больницу? Челюсть проверял?

Он расхохотался, прижимая меня к себе.

– Кому нужна эта тупая больница. С челюстью все нормально, поболит и пройдет. А вот мое безутешное сердце…

– Боже, нет, – протянула я. – Ты опять читал дурацкие женские романы?!

– Больше ничего под рукой не было.

Иногда он слал мне смс-ки с подробными цитатами из женских романов. Когда ванильные сопли, когда драму, а когда по-идиотски описанные эротические сцены. Так Тарас выпускал пар. Он писал мне, получал комментарии, смеялся и успокаивался. Каждому нужен тот, кому можно выговориться, пусть и через чужие тексты.

Со временем стало понятно, что цитаты Тарас приводит не просто так. Когда он скучает, то шлет нелепые фразы о любви, когда ему одиноко – присылает драму, а когда разыгрывается фантазия, я вижу в смс-ках «нефритовые стержни».

Вздохнув, я взяла его за руку и подвела к качелям. Мы сели каждый на свою дощечку.

– Бабушке становится хуже. С каждым днем она увядает. Однажды я не смогу выходить из дома, потому что буду с ней, – на кончик носа попала холодная капля дождя. – Тебя это не пугает?

– Что?

– Вся эта…ситуация. Я, бабушка, лечение…я не смогу поступить в университет, получить престижную работу, – такие разговоры для меня были слишком тяжелыми.

В шестнадцать лет девушки обычно думают о том, как поцеловаться с парнем или лишиться девственности на выпускном. К сожалению, у меня накопилось много других забот.

Тарас взял мою руку и переплел наши пальцы.

– Думаешь, я тебя полгода просто так слушал? – спросил он.

Я пожала плечами.

– Откуда мне знать?

– Ты слишком много надумываешь. Не парься. Как в песне⁹, – фонарь зажегся, и Тарас подмигнул мне.

Не парься. Не знаю, почему, но его слова отпечатались в голове, как клеймо на коже.

* * *

У меня есть дурная привычка: всегда усложняю проблему, раздуваю ее до размеров слона, а когда все про нее забыли, начинаю старательно размахивать руками. Эта привычка помогла мне сделать из себя личность. Собрать по кусочкам с нуля и показать окружающим, кто я такая.

Через несколько дней после моего коллапса в наш класс пришла новенькая. Ее глаза закрывали огромные черные очки. Я сочла их нелепыми и подумала про себя, что это опять какая-то мажорка.

Через минуту нам сказали, что Аня будет учиться у нас месяц по ее собственному желанию. Инна Игнатьевна сказала, что Аня – слепая, и что кому-то нужно будет ее сопровождать.

Обежав взглядом класс, Акула протянула руку и указала пальцем на меня. Отлично, подумала я, только нянькой заделаться не хватало.

Номер: 1.

Имя: Людмила Богачёва.

Ущерб: 2.500 рублей и испорченные джинсы! С нее запустилась цепочка.

Уязвимость: лишний вес.

ВЕРДИКТ: вне списка / в списке

Я была не права. Аня оказалась потрясной девчонкой. Первое время разговор не клеился, но постепенно она покорила меня своим чувством юмора и правильным отношением к жизни. На ее месте я бы не смогла смириться с потерей зрения.

– Наверное, мне придется лечь в криокамеру, чтобы в будущем начать самой ходить до туалета, – вздохнула она, постукивая тростью по полу коридора.