Спираль истории. Заморские ландскнехты (СИ) - Страница 9

Упоминание воинов Брегора об "огненных копьях Гилраэни" не выходило у него из головы. Аборигены могут, конечно, болтать все, что угодно, но почему они при этом упорно пялились на контейнеры с неуправлямыми ракетами?

-А дерево?- спросил Митчелл.- Никогда раньше таких не видел...

-Это священное Белое Древо Гондора, - ответила волшебница, - потомок Нимлота, священного дерева Нуменора, произошедшего из семени Целеборна, Белого дерева эльфов-тэлери с острова Эрессэа, что лежит ныне за пределами мира, а оно, в свою очередь, проросло из семени Галатилиона, росшего в в городе эльфов Тирионе в Благословенной земле. Все эти деревья суть подобие священного Древа Тэлперион, родившегося в День Первый...

-Охренеть можно! - без всякой почтительности загнул Митчелл.- И как только вы запоминаете все эти мудреные названия?

Волшебница улыбнулась и ответила короткой фразой на Вестроне; переводящая машинка на мгновение запнулась, подбирая подходящий эквивалент, а затем выдала по-русски:

-Работа такая.

Перед ними распахнулась высокая и прочная дверь из полированного металла. За дверью был огромный зал, вдоль стен которого шли два ряда колонн из черного мрамора. Капители колонн были выполнены в виде изваяний различных животных. Потрясенный этой красотой, Лугарев потихоньку щелкал фотоаппаратом.

Потолок зала украшала цветная роспись на зеленом фоне. Между рядами колонн высились каменные статуи королей. У дальней стены, на возвышении, стоял пустой мраморный трон, над которым на стене было выложено драгоценными камнями изображение цветущего Белого дерева. Перед тронным возвышением разместился длинный стол, за которым сидели несколько женщин разного возраста в черных, расшитых серебряными звездами халатах. При появлении наемников они встали и повернулись к ним.

-Приветствуем вас, доблестные заморские воины, от имени Империи Арнора и Гондора, - сказала самая старшая волшебница.- Мы уже имели случай убедиться в вашей силе и смелости. Благодарим вас за спасение нашей сестры.

-Благодарю за добрые слова, уважаемые волшебницы, - неожиданно для Лугарева, в совершенно несвойственной ему манере ответил Митчелл.- Но, кроме нас, в спасении вашей коллеги участвовал имперский военачальник Брегор со своими людьми, и не следует забывать об их заслугах.

Наемников пригласили за стол. Кевин убежал сообщить новости Советнику.

-Сейчас мы лишь немного угостим вас, доблестные ландскнехты, - сказала Старшая волшебница, - А вечером я приглашаю всех ваших людей и вас на праздничный пир по случаю спасения Хранительницы Архива.

Настоящий пир начался около шести часов вечера. В тронном зале были установлены длинные столы, буквально ломившиеся от разнообразной снеди. В центре главного стола, за которым вместе с волшебницами и Советником сидели наемники, возвышался, словно коричневая гора, зажаренный целиком молодой кабан.

Лугарев и Митчелл оказались по обе стороны от спасенной ими волшебницы, которую Лугарев для краткости окрестил Библиотекаршей. Свои настоящие имена волшебницы не сообщали никому, боясь вражеских чар.

Сколько-нибудь организованной беседы за столом не было. Митчелл перед началом пира призвал наемников к умеренности, что отнюдь не располагало их к застольным беседам. Волшебницы шептались о чем-то между собой. Советник вполголоса излагал Митчеллу политическую ситуацию в Гондоре и за его пределами. На следующий день был назначен военный

совет, и Митчелл хотел прийти на него с готовым планом действий.

Гондорские воины быстро дошли до полужидкого состояния. Под конец пира большинство наемников тоже слегка расслабились, так как в Империи было не принято пить из мелкой посуды. Самые маленькие кубки были на поллитра, и предупредительные слуги зорко следили за тем, чтобы они не пустели.

Лугарев весь вечер пил только из своей фляги, заправленной кока-колой, он предпочитал иметь ясную голову. В аналогичных ситуациях это пару раз уже спасало ему жизнь. Покосившись на сидевшую рядом волшебницу, Лугарев увидел, что она уже дошла до желаемого накала, и предложил ей пойти проветриться. Волшебница благодарно икнула и позволила извлечь себя из-за стола.

Уходя из зала, Лугарев заметил, что некоторых наемников там уже нет. Он видел, как доблестные имперские воины, изрядно нагрузившись, сползали под столы, и искренне надеялся, что отсутствующие наемники не оказались там же.

Лугарев и волшебница решили подняться на верхнюю площадку Белой башни. Поднимаясь по лестнице, Лугарев услышал, как наемники горланят их любимую застольную песню, которую сложил Беляев.

Нестройный хор что было силы вопил:

Вновь на столе батарея бутылок,

Снова стаканы звенят!

Если наемник трезв перед боем,

Это уже не солдат!

Чтобы не снились нам трупы в развалинах

Чтоб не промокли штаны под огнем,

Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,

Выпьем и снова нальем!

Нет нам покоя всю ночь до рассвета,

Снова полезем мы под облака.

Детка! Смешай-ка "Кровавую Мэри"

Чтоб не дрожала рука!

И поднабравшись уже основательно

Вместе сидим и поем:

Выпьем за Родину, выпьем за Сталина,

Выпьем и снова нальем!

У песни был и третий куплет, но, по общему соглашению, в присутствии порядочных женщин он не исполнялся. По поводу "трезвого солдата" здесь было больше хвастовства, чем правды; что же касалось Сталина - уж очень хорошо звучало и всем понравилось. К тому же англосаксонская часть команды вообще считала идею выпить за Сталина некой частью русской экзотики, вроде соборов Кремля или дворцов Ленинграда. А Бэнкс, к примеру, принадлежал к числу тех практичных людей, что готовы пить хоть за Сталина, хоть за Гитлера, хоть за Мао Цзэдуна, лишь бы наливали.

Песня кончилась. Лестница, по которой поднимался Лугарев, таща на буксире волшебницу, напротив, и не думала кончаться. Шагая по бесконечным ступенькам, Лугарев задумался на минуту о том, на каком странном языке общались наемники. Официальным языком Вечности был английский, но из уважения к товарищам, англосаксонская часть экипажа обычно обращалась к ним по-русски, а те, в свою очередь, отвечали по-английски. В результате сложился совершенно непередаваемый коктейль из русских и английских слов. Ругались же все - и русские и англосаксы - исключительно по-русски, стараясь использовать все резервы этого великого и могучего, правдивого и свободного языка. Из англосаксов виртуозами считались Бейли и Мерчисон.

Волшебница в очередной раз споткнулась, прервав размышления Лугарева. Он огляделся по сторонам и неожиданно заметил в глубокой нише бойницы Мартина Бейли, охмурявшего одну из молодых волшебниц. Мартин что-то шептал ей на ухо, а изрядно подогретая волшебница только похихикивала. Лугарев услышал ее громкий шепот:

-Да нельзя мне, Марти, волшебница должна быть девицей. А иначе я потеряю магическую силу...

Что ответил ей Бейли, Лугареву услышать не удалось. Заметив Лугарева, Бейли нетерпеливо помахал ему рукой, дескать, проходи, не мешай!

Наконец Лугарев и волшебница поднялись на вершину Белой башни. Там дул ласковый теплый ветер, и голова волшебницы быстро прояснилась. Тишина, царившая на высоте, располагала к спокойному разговору, и Лугарев не преминул воспользоваться этим.

Прежде всего он спросил волшебницу о Враге. Лугарев знал лишь то, что было сказано о нем во "Властелине Колец", и, несмотря на все рассуждения о переносе информации между линиями времени, он все же относился к книге как к художественной литературе. Однако рассказ волшебницы подтвердил практически все, кроме нескольких незначительных деталей.

-Если ты хочешь изучить все сам и подробно, -сказала волшебница, - я отведу тебя в наш архив, я там хозяйка. Ты сможешь найти там все, что тебя интересует.

-Для этого мне еще надо научиться читать, - ответил Лугарев.- Наши переводящие машинки переводят только голос. Если я смогу читать вслух ваши книги, тогда машинка переведет их без проблем.