Спецназ ВДВ. Диверсионно-разведывательные операции в Афгане - Страница 2

Во второй половине ноября 1979 года командир 105-й Ферганской гвардейской воздушно-десантной дивизии полковник Королев П.В. довел до офицеров управления дивизии короткую информацию — на данный момент этап расформирования соединения и отправки личного состава к новому месту службы практически завершен. Дело осталось за малым: определить время убытия в другие соединения Воздушно-десантных войск начальников родов войск и служб дивизии. От дивизии оставались рожки да ножки — 345-й отдельный парашютно-десантный полк (опдп), один батальон которого с мая находился на авиабазе Баграм в Афганистане под видом якобы авиационных специалистов по ремонту и реконструкции аэродрома. Основная часть полка оставалась в Фергане.

В конце ноября я, майор М.Ф. Скрынников, получил в кадрах предписание убыть в г. Витебск в 103-ю гв. вдд на равнозначную должность. В это время года Ферганская долина постоянно окутана туманами и полеты для гражданской авиации проблема. Дабы не испытывать судьбу и не нарушать указанные в предписании сроки прибытия к новому месту службы, принял решение ехать в Витебск поездом. Ехали мы в купе до Москвы с капитаном В.К. Корнеевым, начальником химической службы дивизии, назначенным в 76-ю гв. вдд в г. Псков на равнозначную должность[1].

Путь до Москвы долгий и проходил в воспоминаниях о службе в Фергане, об общих знакомых и товарищах, разбросанных военной судьбой по всему Советскому Союзу. Но все-таки основной темой было обсуждение событий последних месяцев и судьбы нашей родной дивизии. Мы пытались как-то объяснить мотивы и понять тех политиков и военных чиновников, что приняли решение о расформировании нашего, одного из самых боеспособных, соединения. Почему не нашлось ей более достойного применения? Зачем на протяжении многих лет весь личный состав так целенаправленно и основательно готовили к ведению боевых действий в горно-пустынной местности? Вот об этом и вели разговор два начальника не самых последних служб уже не существующей дивизии.

Конкретного и обоснованного ответа на эти вопросы, по крайней мере у меня, нет и до сих пор. Время показало, что «мудрейшее государственное» решение, кроме вреда нашей армии, ВДВ, позднее десантникам, воевавшим в Афганистане, и их родителям ничего не принесло.

В Москве вместе с Корнеевым не могли не навестить сослуживца и нашего общего доброго друга капитана В.Н. Новосельцева, который учился в Академии химической защиты. Передали приветы и, разумеется, посылку от друзей из солнечной Ферганы. Пообщались, вспомнили однополчан и разъехались на железнодорожные вокзалы: он — на Ленинградский, я — на Белорусский. К сожалению, больше нам встретиться не довелось.

Утром следующего дня я прибыл в старинный белорусский областной центр Витебск — город с прекрасно развитой промышленностью, массой исторических мест и достопримечательностей, множеством гостиниц, кафе, ресторанов. Уютный, чистый, отлично работающий общественный транспорт. Что для меня, особенно после Ферганы и Москвы, казалось особенно неправдоподобным — водители останавливались и пропускали пешеходов. В общем, решил я, Фергана, хоть она и солнечная, выглядит бледнее Витебска.

На КПП дивизии уточнил, где в штабе нужные мне кабинеты, и направился доложить о прибытии начальнику штаба дивизии. Его обязанности выполнял начальник оперативного отдела полковник Байкеев Р.А. Начальник штаба дивизии полковник Петряков Н.В. в это время находился в Фергане и должен был появиться на рабочем месте со дня на день.

К тому времени, когда я прошел круг необходимых формальностей, в штабе объявили сбор офицеров управления, на котором состоялось представление меня как вновь прибывшего начальника разведки. Произнес несколько казенных слов: о прохождении службы, о семье.

После совещания познакомился с офицерами разведотделения, то есть с теми, с кем предстояло вместе служить. С первых же минут явно почувствовал: ферганца здесь не ждали, и должность начальника разведки дивизии планировал занять старший помощник начальника разведки майор Павлов Г.В. Он чуть ли не в лоб давал понять, что ему неприятно в очередной раз узнавать — на так желаемую им должность опять назначен офицер из другой дивизии. Не буду лукавить, Павлов действительно давно заслужил повышения по службе. То, что Павлов страшно расстроен крушением своих карьерных надежд, позднее подтвердил капитан Баранов Ю.П., который после окончания военного училища служил в нештатной разведывательной роте 111-го гв. пдп 105-й гв. вдд, а затем был назначен в Витебскую дивизию на должность военного переводчика разведывательного отделения и прекрасно знал ситуацию, микроклимат и взаимоотношения между офицерами. Однако, пусть не обижается на меня Павлов, не я себя назначал на эту должность. Мне бы хотелось уехать в какую-нибудь из наших групп войск за границей и хоть немного попробовать как у «них» там. Но, увы, решения в армии принимаем не мы, а старшие начальники, исходящие из только им понятных соображений. Нам, простым смертным, не всегда понятна их логика.

Несмотря на вроде бы не совсем удачно вначале складывающиеся взаимоотношения с Павловым, всем разведколлективом дружно отметили вечером в кафе прибытие начальника разведки к новому месту службы. Как водится, были хорошие тосты и добрые пожелания успехов в личных и ратных делах. И какой же русский за рюмкой чая не говорит о работе — велась речь и о повышении уровня подготовки разведывательных подразделений дивизии, прославленной в боях с немецко-фашистскими захватчиками. А история дивизии действительно впечатляет.

103-я воздушно-десантная дивизия, сформированная 1 января 1944 года в г. Быхове, принимала участие в кровопролитных боях Великой Отечественной войны, в том числе по уничтожению фашистской группировки в Венгрии. За успешное выполнение боевых задач, мужество и героизм личного состава в сражениях с группировкой противника в составе танковых дивизий СС «Адольф Гитлер», «Мертвая голова», «Гитлерюгенд» и 9-й танковой дивизии СС в районе озера Балатон, юго-западнее Будапешта, и во время форсирования реки Рабы дивизия награждена орденами Красного Знамени и Кутузова II степени. Ее полки — орденами Александра Невского.

После окончания войны дивизия дислоцировалась в Ивановской области, а с 1946-го — в г. Витебске. В 1968 году принимала участие в чехословацких событиях. В 1980 году в Афганистане награждена орденом Ленина. В 1982 году дивизии присвоено почетное наименование «Имени 60-летия образования СССР». В послевоенные годы принимала участие практически во всех совместных крупнейших учениях: «Влтава» — 1962 г., «Днепр» — 1967 г., «Братство по оружию» — 1970 г., «Щит-72» — 1972 г., «Весна-75» — 1975 г., «Авангард-76» — 1976 г., «Березина» — 1978 г., «Неман» — 1979 г., «Неман-2001» — 2001 г., «Березина-2002» — 2002 г.

С 26 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года дивизия в полном составе выполняла интернацинальный долг в Демократической Республике Афганистан. Семь ее военнослужащих удостоены высокого звания Героя Советского Союза: старшие сержанты А. Мироненко и Н. Чепик, ефрейтор А. Корявин, старший лейтенант В. Задорожный (посмертно); генерал-майоры П. Грачев и А. Слюсарь, майор А. Солуянов. 16 военнослужащих награждены орденом Ленина, 138 — орденом Красного Знамени, 3277 — орденом Красной Звезды. Всего за эти годы правительственными наградами награждено более 11 тысяч военнослужащих дивизии.

В 1990 году она была переподчинена командованию Пограничных войск КГБ СССР и выполняла задачи по прикрытию участка советско-иранской государственной границы.

В сентябре 1991 года дивизия вновь возвращена в состав ВДВ. В 2002 году 103-я гв. вдд преобразована в 103-ю гвардейскую отдельную мобильную Краснознаменную орденов Ленина и Кутузова бригаду с вручением ей Боевого знамени 103-й гв. вдд.

В последующем, после распада СССР и раздела ВС СССР, стала основой мобильных сил Республики Беларусь. Вот в такой-то богатой боевыми традициями дивизии и довелось мне продолжить службу.