Специалист технической поддержки 5 (СИ) - Страница 7

Заключение в центре временного содержания нельзя было назвать увлекательным. За решеткой прошел Новый год и первая декада января. Целыми днями ничего не происходило, от безделья я уже был готов разбить себе голову об стену, и если бы не моя армейская выучка — уже бы так и поступил.

К середине января ко мне наконец-то допустили адвоката. Господин Ким Чан Сон принес для меня смену белья, теплые носки, а так же мои огромные тяжелые очки — срок жизни моих линз уже подходил к концу, да и остаться без возможности видеть в таком месте мне не улыбалось.

— Не зададите вопросов? — спросил старый юрист, я же только хмуро посмотрел на мужчину и демонстративно бросил взгляд по сторонам.

— Опасаетесь прослушки? — усмехнулся старик. — Понимаю, старые привычки сильны… Ну что же, господин Кан Ён Сок, тогда молчите, если вопросов нет…

— Как она? — не выдержал я и все же открыл рот.

— Она в порядке, — не называя имен, ответил Ким Чан Сон. — Активно работает над тем, чтобы вас оправдали и выпустили. Но ситуация непростая. Скоро будет суд.

— Какой суд? — уточнил я.

Вместо ответа юрист протянул через стол папку с документами. Два эпизода моего уголовного дела, вынесенные в отдельное деяние. Незаконное получение и хранение оружия. О применении, убийстве или превышении мер допустимой самообороны ни слова. Только подробное описание того, как ко мне попал ствол Мун Джина.

— Что это такое? — спросил я.

— Это — ваше первое уголовное дело, — ответил юрист. — Подпишите документ о том, что вы сотрудничали со следствием, а также объяснительную для судьи. Заседание проведут уже на днях, собственно, по этой причине я наконец-то сумел к вам прорваться.

— Я же сознаюсь.

— Именно, господин Кан Ён Сок. Отрицать то, что пистолет попал к вам незаконно, практически бесполезно. Ранее мы замалчивали этот факт и выносили его в отдельное делопроизводство, пуская после разбирательства о стрельбе, но ситуация изменилась. Вам нужно признать вину в том, что вы получили пистолет от господина Мун Джина и оставили его в своем доме вместо того, чтобы сдать в полицейский участок.

— Я не верю вам, — покачал я головой. — Почему я должен признавать вину? По подобным делам штраф крайне маловероятен, только реальное заключение. Мне кажется, вы мне лжете, господин Ким Чан Сон.

Старый юрист с улыбкой посмотрел на меня, после чего взял ручку и лист бумаге, и написал три латинских буквы и одну цифру.

— Так понятнее? — уточнил мужчина. — Господин Кан Ён Сок, это необходимая мера. Пока вы находитесь в этом центре предварительного заключения, мы крайне ограничены в коммуникации, да и в целом… Мы не можем позволить NIS вынести вам первый приговор. Но и оправдать вас тоже быстро не получается. Так что лучше быть раскаявшимся неразумным гражданином, который оступился и оставил в своем доме чужое оружие, чем массовым убийцей, верно?

Я, слушая юриста, внимательно смотрел на начало своего пароля, который ранее передал Пак Сумин. Видимо, чеболька предусмотрела то, что в этом месте от личности Кан Ён Сока не останется и следа, а управлять моими решениями будет исключительно Кан Гванджин. И решила подстраховаться, показать, что юристу можно верить, как если бы я общался с ней лично.

— Хорошо, — ответил я, и юрист тут же вырвал кусок листа с символами и спрятал в карман.

— Тогда подпишите здесь и здесь, и будьте готовы к этапу, — сказал старик, указывая скрюченным пальцем на несколько полей на заранее подготовленных документах.

Когда с формальностями было покончено, господин Ким Чан Сон встал и вышел из переговорной, а меня повели обратно в общую камеру.

Размышляя над происходящим, я пришел к выводу, что все складывается не так и плохо. Зона лучше СИЗО, это все знают. На зоне я получу кое-какие деньги, возможность работать и как-то развлекаться, а самое главное — право на свидания и телефонные звонки, если буду себя хорошо вести.

А кто может быть лучше северокорейца в правильном поведении? Южнокорейские порядки были похожи скорее на правила детского сада по сравнению с тем, как все строго было устроено дома. Практически анархия, даже тут, в заключении. Так что я даже и секунды не сомневался, что стану образцовым заключенным, причем настолько, что мою фотографию можно будет размещать в справочных буклетах для зеков-первоходов рядом со статьей «как правильно себя вести».

Когда наступил день суда, мои сокамерники смотрели мне вслед с плохо скрываемой завистью. Многие из них сидели тут уже несколько месяцев, а я проскочил буквально по блату. У меня же было четкое понимание, что в эту камеру к этим людям я больше не вернусь, так что и прощаться как-то по-особенному не стал. Собрал свои вещи и направился на выход, переодеваться, а дальше — в зал суда.

Очередная встреча с Гю Чоном была назначена прямо накануне судебного заседания. Мужчина прибыл с очередными новостями. На этот раз касательно того, почему вообще NIS так сильно вмешалось в ход дела по стрельбе.

— Господин Гю Чон, — кивнула Пак Сумин. Девушка сидела за своим столом в пентхаусе и занималась вопросами собственного бизнеса.

На работе в InterConnect она больше не появлялась, взяв бессрочный отпуск, а, по сути, поставив себя на грань увольнения. Но так как внучку Пак Ки Хуна за прогулы выгнать никто не мог, то и о своей репутации госпожа руководитель отдела не беспокоилась. Тем более, таким способом она прощупывала грань дозволенного и посылала вполне однозначные сигналы своему деду. От Пак Ки Хуна не могло укрыться то, что Пак Сумин буквально игнорирует свои служебные обязанности и занимается судопроизводством своего ассистента, это должно было натолкнуть старика на кое-какие мысли.

— Госпожа Пак Сумин, — поклонился агент NIS, после чего прошел к креслу для посетителей, привычно положив портфель с документами на стол перед собой.

Мужчина бывал тут уже в четвертый раз, так что успел освоиться. Все же, ему пришлось принять приглашение чебольки, ведь без конца обсуждать конфиденциальные дела на людях они не могли.

— К завтрашнему суду все готово, вашему ассистенту вынесут обвинительный приговор, — начал мужчина. — Впрочем, как и Мун Джину. Оба будут заключены под стражу прямо в зале суда и направлены в исправительное учреждение, тут тоже все вопросы удалось уладить через моих знакомых и сослуживцев.

— Что по расходам? — спокойно спросила чеболька.

— Дополнительно потребуется десять миллионов, плюс-минус, — ответил Гю Чон, — но, как я понял, это не проблема.

— Совершенно. Что по внутренним делам вашей организации?

Гю Чон был заинтересованным лицом в этой истории. Как признался в итоге сам агент, найти в рядах конторы человека, который бы столь нагло использовал ресурсы NIS в целях бессмысленной мести — а арест Кан Ён Сока именно так и выглядел — получило довольно горячее одобрение непосредственного начальства Гю Чона, который работал в центральном сеульском управлении.

— Есть несколько кандидатов, — уклончиво ответил мужчина. — Пробиваем по связям с вашими братьями в последние три месяца. Если найдем, то этот контакт прикроется.

— А ваши действия не подпадают под злоупотребление служебным положением? — уточнила Пак Сумин.

Гю Чон только загадочно улыбнулся.

— Я работаю в следственном отделе, а наблюдение за другими сотрудниками агентства такая же работа, как и поиск террористов или предателей на государственном уровне. Тут можете не беспокоиться, госпожа Пак Сумин, вы во всей этой истории лицо, пострадавшее от служебного произвола, как на ситуацию не посмотри.

Девушка согласно кивнула, после чего запустила руку в полку стола и извлекла пухлый конверт. Внутри была наличность, которую принимал на расходы Гю Чон. Само собой, отчетов или чеков чеболька не требовала, купюры были совершенно чистыми. Даже если товарищ Мун Джина клал всю сумму себе в карман — это ее ни капли не заботило, пока его действия приносили результат. Есть вопросы, в которые не стоит вникать, а уж тем более не стоит пытаться контролировать. Сам Гю Чон был тоже не слишком чист на руку, если занимался подобными делами, но как сказал в одной из бесед Мун Джин, человеком для своего рода деятельности он был довольно принципиальным и основные моральные ориентиры у Гю Чона были в полном порядке. Из грехов — только пристрастие к выпивке, что можно было сказать, впрочем, о доброй половине этой страны. Так что надежнее контакта было и не найти.