Специалист по этике (Моралист, Этический инженер) - Страница 3

– Об этом я не подумал. Но ведь есть определенные нормы жизни…

– Неужели? – Язон прервал его, сохраняя инициативу в разговоре. – Не похоже, что вы вообще любите думать. Вы, видимо, относитесь к людям, которые даже во сне видят общие правила, которых не существует в жизни. Вот вы против наркотиков. Каких именно? А как вы относитесь к танину – в чае, который пьете? Или к кофеину? А ведь кофеин – это наркотик, и в то же время сильный стимулятор и диуретик. Поэтому вы и не найдете чай в космических рационах. Но об этом наркотике вы почему-то забываете. Как же после этого относится к вашему запрету на сигареты?

Михай хотел было заговорить, но промолчал и задумался.

– Возможно, вы и правы. Я просто устал, и в конце концов это действительно не так уж важно. – Он осторожно извлек пачку сигарет из кармана Язона и положил ее на поднос. Язон не пытался отвлечь его. Михай с виноватым видом налил себе третью чашку чая.

– Вы должны извинить меня, Язон, за попытку подогнать вас под мои собственные стандарты. В погоне за большой Правдой иногда малые правды ускользают. Я терпимый человек, но у меня есть склонность заставлять других людей руководствоваться критериями, которые я создал для себя. Мы никогда не должны забывать о смирении, я надеюсь, вы извините меня. Поиски Правды требуют всех сил.

– Правды нет, – сказал ему Язон. В его голосе звучали гнев и обида: он хотел вовлечь своего похитителя в разговор. Вовлечь настолько, чтобы тот на время забыл о свободной руке Язона.

Язон поднес чашку ко рту и лишь дотронулся губами до жидкости. Пока в чашке оставался чай, она служила хорошим поводом для того, чтобы рука была свободной.

– Нет Правды? – Михай обдумывал эту мысль. – Но вы не можете так думать. Наша Галактика полна Правды – это краеугольный камень жизни. Именно Правда отличает человека от животных.

– Нет ни Правды, ни Жизни, ни Человека. Во всяком случае, не в вашем смысле – не с большой буквы. Они не существуют.

Туго натянутая кожа на лице Михая сморщилась от сосредоточенности.

– Вы должны объяснить свою точку зрения, – сказал он. – Мне пока не понятно.

– Боюсь, что вы вообще не поймете. Вы полагаете реальностью то, что не существует. Правда – с маленькой буквы – это описание, это выражение отношений. Способ описать обстановку. Семантический инструмент. Но Правда с большой буквы – это воображаемое слово, комплекс звуков, не имеющих значения. Оно кажется существительным, но у него нет сути, того, что это слово отражало бы. Оно ни для чего не служит, ничего не значит. Когда вы говорите: «Я верю в Правду», вы в сущности утверждаете: «Я верю в ничто».

– Вы, похоже, заблуждаетесь! – сказал Михай, наклонившись вперед и возбужденно размахивая рукой. – Правда – это философская абстракция, одно из тех орудий, которое наш мозг использует, чтобы приподнять нас над животными – доказательство, что мы не животные, а создания высшего порядка. Звери могут быть правдивыми, но они не могут знать Правду. Звери могут видеть, но они не могут увидеть Красоту.

– Ох! – застонал Язон. – С вами невозможно говорить, мы с вами не понимаем друг друга. Мы говорим на разных языках. Забудем на время кто прав, кто ошибается. Нам придется вернуться назад и договориться о значении терминов, которые мы употребляем. Для начала: можете вы определить разницу между «этикой» и «этосом»?

– Конечно! – выпалил Михай, и выражение удовольствия промелькнуло в его глазах, при мысли о возможности хоть в чем-то убедить противника. – Этика – это дисциплина, изучающая, что хорошо и что плохо, что верно и что неверно; этика ведает моральными обязанностями и долгом. Этос означает руководящую веру, стандарты или идеалы, характеризующие группу или общество.

– Очень хорошо, вижу, что вы провели немало ночей, уткнув нос в книги. Теперь мы установили разницу между этими двумя терминами – это центр маленькой коммуникационной проблемы, которая у нас имеет место. Этос неразрывно связан с конкретным обществом и не может быть оторван от него, иначе он теряет всякий смысл. Согласны?

– Ну…

– Ну, вы должны согласиться, ведь это ваше собственное определение терминов. Этос группы – это лишь более глобальный термин для выражения отношений в группе друг с другом. Верно?

Михай неохотно кивнул в знак согласия.

– Теперь, договорившись об этом, мы можем продвинуться еще на шаг вперед. Этика, опять же согласно вашему собственному определению, должна иметь дело с произвольным количеством обществ и групп. Если существуют абсолютные этические законы, то они должны быть столь обширны, что их можно применять к любому обществу. Законы этики должны быть столь же универсальны, как и закон всемирного тяготения.

– Мне кажется, ваше рассуждение…

– Я и не думал, что вы поймете его. Вы, люди, болтающие об универсальных законах, в сущности, никогда не понимаете значения этих терминов. Мои знания не очень велики, но я все же помню Первый закон Ньютона, устанавливающий зависимость тяготения от массы. Это даже не закон, а просто наблюдение, не имеющее силы, пока вы не добавите «на этой планете». На планете с другой массой данные наблюдения будут другими. А общий закон гравитации – это формула:

Эта формула может быть использована для вычисления силы притяжения между любыми двумя телами. Таков путь выражения фундаментальных и неизменных принципов, применимых к любой ситуации. Если у вас действительно имеются этические законы, они должны иметь ту же всеобщность. Они должны действовать на Кассилии и на Пирре, и вообще на любой планете и в любом обществе. Это вновь возвращает нас к вам. То, что вы так грандиозно – с большой буквы, с громом фанфар – величаете «Законами Этики» – и не законы вообще, но лишь куски племенного этоса, местные наблюдения, сделанные группой бросивших овец пастухов, пригодные лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме. Эти правила не применимы в любой ситуации, даже вы должны признать это. Подумайте о множестве различных планет и о том, какими необычными и страшными бывают там отношения людей друг к другу, а потом попробуйте сформулировать десять правил общения, пригодных для всех этих обществ. Это невозможно. Готов поклясться, что для вас самого существуют эти десять правил, но если одно из них заключается в том, что нельзя поклоняться вырезанным из дерева идолам, я могу сказать вам, чего стоят остальные. Вы не будете этичны, если попробуете применять эти правила всюду – это будет всего лишь разновидностью самоубийства.

– Вы меня обижаете!

– Надеюсь. Если я не могу воздействовать на вас другим путем, то обида, возможно, выведет вас из состояния моральной самоуверенности. Как вы смеете обвинять меня в краже денег из казино Кассилии, когда я действовал в полном согласии с их этическим кодексом! Они организуют нечестные азартные игры – это норма. Если вы утверждаете, что обманывать в играх нечестно, значит вы не соответствуете местной этике. И если вы доставите меня для суда, значит вы неэтичны, а я – беспомощная жертва злого человека!

– Отродье Сатаны, – воскликнул Михай, вскакивая на ноги, и принялся ходить взад и вперед у кресла Язона, в возбуждении сжимая и разжимая кулаки. – Вы хотите смутить меня вашей семантикой и так называемой этикой, но все объясняется вашей алчностью; существует высший Закон, который нельзя оспорить…

– Вы неправы, я могу доказать это. – Язон указал на книжную полку. – Могу доказать это при помощи ваших же книг. Аквинского трогать не будем, он слишком многословен… Вон тот небольшой томик с именем Луллия на корешке. Это книга «О рыцарской чести» Раймона Луллия?

Михай широко раскрыл глаза.

– Вы знаете эту книгу? Вы знакомы с трудами Луллия?

– Конечно, – небрежно ответил Язон. На самом же деле это была единственная книга из всего собрания Михая, название которой ему удалось разобрать. – Дайте мне ее сюда, я докажу вам то, что говорю…