Специалист по джунглям - Страница 62
Фрейден крепко обнял Софию, испытывая тошноту, опьяненный победой, полный омерзения — все одновременно, — пока бой, уже предрешенный, продолжал бушевать внизу.
— Конечная станция, Барт! — раздался сзади голос Вильяма Вандерлинга.
Фрейден рывком обернулся и увидел возле собственного носа мрачную пасть снипгана. Вандерлинг ухмылялся. Тыквы поворачивались к ним, неуверенно наводя стволы на новую цель.
— Герой! — каркнул Вандерлинг. — Гений! Спасибо за халяву, Барт. Спасибо за планету. Это моя планета теперь, моя! — Он жестом указал на Арену.
— Туда, Барт, вот туда ты и отправишься. Пусть Киллеры разорвут тебя в клочья или, может быть, наши собственные чурки. В любом случае, ты будешь славным мучеником — ты и Малютка Длинный Язык. За тобой выбор, Барт, туда, вниз, или я раскромсаю тебя на куски на месте!
Фрейден посмотрел на Вандерлинга в упор. Бедный Вильям! Судорога жалости пробежала по телу. Достаточно убийств для одного дня!
— Не будь дураком, — сказал он. — Брось это. Забудь. Я все еще могу использовать тебя. Я не хочу убивать тебя, Вильям.
Вандерлинг засмеялся:
— Ты плохо понял?
Фрейден улыбнулся медленной, уверенной улыбкой, когда Вандерлинг плотнее придвинул дуло снипгана к его животу. «Еще минута-другая, — думал Барт, — и толпа будет здесь, моя толпа. Вильям безвреден, знает он это или нет, но я должен остановить торчков».
Он вздохнул, обращаясь к Тыквам:
— Арестуйте маршала Вандерлинга. Он предатель.
— Остыньте, парни, — бросил Вандерлинг. — Я сейчас главный, и это означает неограниченные дозы героина для всех!
Героиновые головы возликовали.
Теперь в любую секунду…
— Попытайтесь что-нибудь сделать, — заявил Барт, — и вы все покойники. — Он засмеялся. — Играйте наверняка. Пусть Вильям сам делает свою грязную работу. Лучше забудь об этом, Вильям, пока у тебя есть такая возможность. Эта штука, которую ты держишь, — на ней не работает энергоблок.
Лицо Вандерлинга вытянулось.
— Не обманешь меня так просто, — проговорил он неуверенно.
Фрейден засмеялся:
— Ты настолько туп, что думаешь, будто я стану рисковать своей шкурой, доверяя слизняку вроде тебя?
— Пристрелите его! — взвизгнул Вандерлинг. — Пристрелите!
Тыквы опять направили винтовки в живот Фрейдену. Однако бедолаги все еще колебались.
Фрейден смотрел на них, читая мысли по глазам. Они — подлинные творения Вильяма, кровь от крови, плоть от плоти. Мразь от мрази! Но даже эти, прожженные наркотой мозги, врубались, на кого они сейчас поднимают руку! Если здесь какая-то подстава, если Животные на трибунах увидят, как они убивают Фрейдена, Героя, Президента, их настругают мелкой щепкой. Почему пришелец не пустил в ход свое ужасное оружие? Почему Президент улыбался? Может, ему известно нечто, что позволяет улыбаться перед лицом смерти?
— Пристрелите его! Пристрелите его! — визгливо повторял Вандерлинг.
Тыквы колебались.
Напрасно! Время обратно уже не поворотить!
Глава 15
Резко, как если бы глубоко под землей произошел какой-то внезапный сдвиг, весь стадион задрожал. Перекрывая вопли утихающего уже боя, завывания Животных на трибунах, хлынул звук, подобный шуму вздыбленного штормом моря, бьющегося в огромный утес неподатливого металла, — миллионы тонн подгоняемой ветром воды, мерно стучащие в огромную стальную стену: «Барт! Барт! Барт!» Низкий звук, резкий звук, звук столь мощный, что его ударная волна едва ли не ощущалась кожей.
На трибунах через Арену, напротив Фрейдена, стоявшего в фокусе кольца винтовок, произошел, казалось, чудовищный взрыв. Взрыв людей. Они вырывались из каждого служащего входом портала — прилив садиан столь чудовищный, что напор их тел разнес бетонные обрамления порталов, словно гнилую бальсовую древесину. Тысячи тысяч мужчин, женщин, маленьких детей, размахивающих ножами, секачами, дубинками, копьями, факелами ворвались на трибуны, как какая-то пестрая химическая пена, внезапно высвободившаяся из-под крайнего давления, за секунды заполнили дальнюю секцию трибун; их было так много, что стадион трясся, бетонные и стальные балки, казалось, скрипели под их тяжестью.
И все больше садиан вливались в разбитые ворота Арены, сплошной поток мужчин, женщин и детей, который снес целую секцию ограды у ворот легко, как деревянные спички, и погнал кипящее переплетение Киллеров и партизан к дальнему краю Арены — небрежно, сметая препятствия, как бурун, несущий перед собой на горе вздымающейся пены обломки леса и старые водоросли. Садиане, ворвавшиеся через трибуны, растеклись по боковым проходам, через скамьи и тела на скамьях, не успевшие увернуться, и хлынули вниз, на Арену, пока наконец вся ближняя половина стадиона не была покрыта ковром из человеческих существ от верхнего края до Арены, словно некое несчастное животное, заживо съедаемое полчищем рабочих муравьев. И каждый из них, десятки десятков тысяч, вопил: «БАРТ! БАРТ! БАРТ!»
У Вандерлинга отвисла челюсть, глаза расширились от ужаса; он безнадежно озирался, как попавшая в ловушку крыса.
В это мгновение предельного потрясения Барт Фрейден двинулся. Когда на кратчайшее мгновение Вандерлинг отвел от него глаза, он рванулся вперед, погрузил кулак глубоко в живот Вандерлинга, вкладывая в удар весь вес своего тела.
Вандерлинг хрюкнул, сложился вдвое, ухватился за живот, выронив снипган. Фрейден подхватил оружие, левой рукой поддерживая Вандерлинга под спину, принуждая его стоять прямо, прижал дуло снипгана к его брюху.
— Хочешь держать пари на твою жизнь, что я не лгал? — рявкнул Барт Вандерлингу. Потом повернулся лицом к вооруженному кольцу героинщиков.
— Бросайте винтовки и бегите! — пролаял он. — Это мои люди! Прислушайтесь к ним! Бегите, или вы все покойники! Бросайте винтовки и убирайтесь отсюда, или я выдам вас им, и они сожрут вас живыми!
Тыквы посмотрели на море поющих садиан внизу, на поток людей, размахивающих ножами, дубинками и копьями и факелами, который катился на них слева и переливался через расщепленные скамьи, выкрикивая имя Фрейдена. Как один человек, они сорвались с места, побежали к выходу; некоторые отбрасывали свои винтовки, другие все еще угрюмо сжимали их в руках.
Фрейден поднял винтовку, отбросил бесполезный снипган, приставил дуло винтовки к спине Вандерлинга.
— Опять неверно! — крикнул он ему, полуобернувшись к Арене.
Киллеры — те немногие, что остались в живых, — карабкались через ограду Павильона впереди сплошной стены визжащих садиан, которые сейчас заполнили едва ли не всю Арену. Садиане швыряли ножи и копья в бегущих Киллеров, и десятки солдат падали обратно в гущу толпы — лезвия, наконечники копий торчали из их спин, — чтобы быть разорванными на части руками, зубами и ногтями Животных. Садиане заполнили Арену, потрясая ножами, обломками разломанных крестов, горящими факелами, разбрызгивающими кровь конечностями, к которым все еще липли лохмотья черной одежды.
— Боже! — пробормотал Фрейден, с трудом веря собственным глазам. — Они окончательно сошли с катушек! Все ведь закончилось! Братство уничтожено, Вильям обезврежен — их нужно остановить!
Потому что садиане нападали на все, что еще двигалось. Киллеров и партизан одинаково разрывали в кровавые клочья ножами, зубами и ногтями, и все это время толпа, как один сошедший с ума организм, в один могучий голос выкрикивала его имя тысячами глоток.
Одной рукой Фрейден притягивал к себе Софию, другой сжимал винтовку, приставленную к спине Вандерлинга. Он вспрыгнул на скамью, поднял винтовку горизонтально над головой своего маршала, свободную руку положил на плечо Софии, которая, с лицом совершенно помертвевшим и белым, осталась стоять слева и ниже от него.
Он сделал четыре быстрых выстрела в Воздух — и Вандерлинг вздрогнул, когда оружие сработало в нескольких дюймах от его головы.
Фрейден уставился на кипящее море безумных, диких лиц. Тысячи из них, малая доля, но все же тысячи, услышали выстрелы и посмотрели вверх на Фрейдена, подталкивая локтями своих соседей, и через пару минут сражение стихло, пение ослабело. Десятки тысяч садиан пристально смотрели на своего освободителя, и тысячи других продолжали вливаться на стадион нескончаемым потоком.