Спасти род Романовых: Первокурсник 2 (СИ) - Страница 3

-— Как ты? — нежный голос Елизаветы разбудил меня.

Перевернувшись на койке, я уставился на вопросительное, бледное лицо принцессы, которая смотрела на меня сквозь решетчатую дверь моей камеры.

Что мне ей ответить? Что я смог скрыть свою тайну? Убил второго брата, не думая о том, что они связанны?

Кто я теперь? Убийца? Меня казнят? Или все-таки, двухсторонняя связь зеркала, в котором я всю неделю общался с Алисой, Германом и Маргаритой, поможет мне выбраться живым и невридимым?

"Кто знает… Кто знает…"

-— Нормально, -— буркнул я, -— Что там слышно?

-— Там, это где, Леш? — она оживилась.

-— В академии.

-— Для всех — ты герой.

«Герой?»

Оказалось, что Елизавета, Марго, даже сама Алиса поведала «миру» грустную историю о том, как кукловод грязно домогался принцессы, оскорблял и пытался унизить, а я, как самый настоящий рыцарь, схлынулся с ним в дуэли за честь принцессы своего государства.

Вранье, чистой воды. Хотя… Отчасти правда, без всех этих приукрашиваний. Но меня этот вариант устраивал.

В ожидание трибунала я провел на допросах больше недели, и как показала практика, защищать меня никто, кроме принцессы и президента не собирался.

Два брата кукловода — были детьми очень влиятельной семьи в Священной Римско-Германской империи, и само по себе убийство одного — уже оставляло на моей душе черный след, и я становился целью номер один, но здесь спасал кодекс арены, но вот убийство второго…

-— Зачем пришла? — сухо спросил я, рывком сев на жесткую койку.

-— Сегодня суд… — прошептала она, -— Поддержать тебя хочу… Леш…

-— Что?

-— Спасибо тебе за… Зато, -— она всхлипнула, -— Что защитил меня. Присутствие каждого из подобных магов — чрезвычайно опасно для моей сущности и личности. Ведь они могли рано ли поздно, убить меня за территорией академии, где мою личность уже ничего бы не спасло. Мое мертвое тело было бы доказательством того, кто я такая, и они — спокойно бы об этом сказали, не боясь гнева печати. Что с мертвого то взять…

-— Обращайся, если не казнят, -— парировал я, и встал, начиная вымерять шагами комнатушку камеры, -— Какие шансы, что меня отпустят?

-— Не могу сказать, -— она прильнула к прутьям решетки, -— На суд прибудет Лаврентий Лаврентьевич, Виктор Рус, принцесса Римско-Германской империи, Орчид…

-— Семья немца тоже будет?

-— Она уже в зале заседаний, -— грустно ответила та.

Больше мы не о чем не разговаривали. Прильнув к двери, вытянув морду через прутья решетки, я смотрел вслед, удаляющийся принцессе, которая, отойдя на пяток метров, решила вернуться, и подарить мне поцелуй.

«Вкусно», -— подумал я, и вернулся в койку, выжидая суда.

Огромное помещение, где меня ждало наказание за содеянное мною, напоминало чем-то типичную аудиторию. Несколько рядов трибун которые возвышались к стене, за которыми были стулья, у самой дальней стены трехметровый стол, к которому подступали ступеньки, а в самом центре, невзрачный стул, вокруг которого была самая настоящая клетка, куда, собственно говоря, меня и потащили.

Народу было очень много.

Огромное количество париков, заставили меня выдавить ухмылку. Люд, фактически, был на любой вкус и лад. Все разносортные, из разных сословий и из разного уровня жизни. Не сказать, что здесь был кто-то из бедняков, но, на мое удивление, самым простым на вид был именно Виктор Рус, который сидел в первом, ближайшем к клетке, ряду.

Повсюду слышалось перешептывание, и сотни пар глаз были обращены именно ко мне.

Стараясь не реагировать на обстановку, я положил ладони на колени, и закрыл глаза, погружаясь в собственные мысли.

-— Всем встать. — громкий, эхообразный голос заставил всех замолкнуть.

Повернувшись назад и подняв голову так, чтобы видеть вход, перед моими глазами предстал человек, от которого чувствовалась мощь и опасность.

-— Его императорское Величие, Петр Великий, -— озвучил невидимый моему глазу комментатор.

Все, собственно говоря, и встали, а также — начали кланяться. Даже гости из ближайшего зарубежья, которые были инициаторы суда надо мной, склонили головы в поклоне.

Посмотрев на императора, который явился на суд, я не отметил в нем ничего такого примечательного, и на полном серьезе подумал, что принцесса — вся в мать. Не было ничего в ней схожего со своим отцом.

Он был без бороды, как например, половина мужиков, сидевших в этом зале, под его носом была линия с небольшими усами, большими глазами, а лицо выражало только одно: «На колени.». Цвет волос в корне отличался от цвета принцессы. Когда она была натуральной блондинкой, император имел смолянисто черные, вьющиеся волосы, и, очень грубый голос.

-— Всем сесть. — без лишних эмоции и не оборачиваясь к «гостям» сказал он, и прошел мимо меня, даже не взглянув.

«Ну, а хрен ли ему на меня пялиться? Кто я такой и, кто он.»

Его простой темно-зеленый костюм, отличался на фоне роскоши зрителей, но казалось, ему было на это наплевать. А я вот, внимательно присмотрелся на восьмиконечную звезду на его «форме», когда император занял центральное место стола передо мной.

Что-то в ней мне было знакомым, если не считать знак ока, который был нарисован на потолке столовой.

Два места по обе стороны от императора были свободны, и когда я уже подумал, что судить будет только он, пришло еще два гостя.

Две статные женщины в черных балдахинах и таких же париках, которые носили на голове половина зала. На вид, они были стары, как сама земля. Шли они медленно, слишком медленно, но все терпеливо ждали. И наконец, когда кто-то из охраны даже помог, подняться по ступенькам, одна из них объявила начало суда.

-— … обвиняется в убийстве принца Ганновера, Виткеса фон Пауля. А также, в жестоком убийстве его родного брата, принца Ганновера, Генриха фон Пауля.

-— Протестую, -— моментально подключился Лаврентий Лаврентьевич, поднимаясь со своего места, -— Обвинения неверны и не обоснованы.

Его высказывание вызвало усмешку на лице императора, но он кивнул, затыкая женщину:

-— Продолжай, Лаврентий.

-— Убийство Генриха было выполнено на правах Великого Кодекса Арены, в доказательство этого есть соответствующая запись.

Его слова вызвали ажиотаж в толпе.

-— А также, -— он подождал, пока все успокоятся, -— Я попросил прибыть к нам в гости Арчивальда, хранителя кодекса.

А вот теперь, толпа просто взревела. Фразы я слышал всякие, от лютого недовольства, что будет присутствовать такой гость, до восхищения, что такая личность будет сидеть рядом.

-— Но он, задерживается, -— виновато улыбнулся президент Петербургской Магической Академии Наук. — Что могу сказать, на счет убийства второго принца, так это — воля случая.

Все замерли, поворачиваясь в сторону Вильгельмины Прусской, которая, казалось, сменила всем привычную бледность, на откровенно красную морду возмущения. Она открыла рот, судорожно хапая воздух, но все же, выпалила:

-— Абсурд! Полный абсурд! Всем известно, издавна известно, что кукловоды всегда работают в паре, даже если они не являются родственниками. И всем известен тот факт, что если умирает один — умирает второй!

-— В буквальном смысле, -— перебил ее президент, -— Алексей Быков не мог этого знать, так как он начал свой магический путь в августе, как проснулся после длительной болезни. И еще один момент…

Тут его перебил я.

-— Генрих знал условия дуэли, и мог разорвать союз с братом, если бы не был уверен в своей победе. Кукловод — может это сделать, в связи с некоторыми особенностями своей силы. Этот факт — я знаю, -— обернулся к Лаврентию Лаврентьевичу, -— Уважаемый Лаврентий, не стоит больше ничего говорить. Я в состоянии защитить себя самостоятельно.

Я подготовился к этому событию. Точнее, меня подготовила Марго, появляясь в отражении над умывальником, как и Алиса с Германом.