Спасти СССР. Манифестация II (СИ) - Страница 74

– Во! – довольно хмыкнул нежданный визитёр. – А то «топчусь» на выступе в два пальца шириной… Фу-у…

– Вы из того самого… – быстро спросил Кеша. – Силового сопровождения?

– Ну, да! – смущенно крякнул невидимый скалолаз. – Нас заблокировали в отеле! Еле прорвались на улицу, Лёху – наповал… И… Ладно! – оборвал он сам себя. – Потом наговоримся! Держите подарочки!

Он протянул рукояткой вперед увесистый пистолет. Соколов машинально передал его за спину, а затем еще один.

– Всё! – прошелестело в бойницу. – Лопатку тоже оставьте, может пригодиться, а тросик верните, хе-хе... Только одно условие, товарищи: оружие использовать в самом крайнем случае! Оно у вас для подстраховки. Мы вас вытащим в ближайшие два-три дня!

– Как вас звать хоть? – сунулся Валиев к бойнице.

– Зовите меня Антоном!

Шорох одежды, шорох сильных пальцев, ищущих точку опоры… И всё стихло.

– Ур-ра-а… – шепотом затянул Иннокентий.

Суббота, 14 октября. Утро

Москва, Кремль

Брежнев любил на выходные отказаться от важных дел, и «просто пожить», желательно на даче. Пусть даже и холодает ночами, намекая на зимние морозы. Всё равно – листва зажелтела, а вышняя синева обрела ту насыщенную яркость, что придает небесам поздняя осень.

Вот только дела держали цепко. Разделаешься с одними, спустишь в исходящие, а уже новую порцию папок несут. Да всё важное, всё срочное…

И сегодня генсек призвал помочь тех, кто был на месте – Громыко и Устинова. Втроем веселее…

Выкурив сигаретку «Дуката», Генеральный привел себя в благодушное состояние. Тем более что вчера он с одного выстрела завалил хоро-ошего кабанчика. Да чего уж там… Кабана! Вепря!

Приятная память грела до сих пор.

– Ну, начнем… – проворчал Брежнев, распуская жавший галстук. – Андрей Андреич, что у нас с Кэмп-Дэвидом?

– В Вашингтоне и Тель-Авиве очень сильно удивились, – улыбнулся Громыко, – но подвинулись. Ведь мы поддерживаем Кэмп-Дэвидский процесс по одной-единственной причине – для нас это достойный выход из жесткой конфронтации с Израилем. Безусловно, переговоры в Кэмп-Дэвиде укрепят позиции президента Штатов, хотя далеко не всех в Вашингтоне устраивает Садат и лично Джимми Картер… К-хм… – он прочистил горло. – Спрашивается, есть ли у нас потенциал для улучшения отношений с израильтянами? Есть. И тут, как нередко бывает с Тель-Авивом, смешнее не придумать. С одной стороны, нет ничего легче: Израиль со своей стороны, в общем, хочет того же самого! Не без скандалов и поз, но настоящими препятствиями являются – если в принципе, – проблема выезда евреев и поставки палестинцам вооружений. Притом, прежде всего, речь о некоторых, «особо неудобных» видах вооружения, вроде переносного «Града», который может пустить снаряд хоть по таймеру, хоть по радиокоманде, до пуска оставаясь почти незаметным. Точность невелика, но если выбрана площадная цель типа населенного пункта, то проблем с попаданием практически нет. К таким же «раздражающим» видам вооружения относятся дальнобойные стотридцатимиллиметровые полевые артсистемы М-46. Их боевики ООП используют для регулярных «беспокоящих» обстрелов еврейских поселений, прямо через границы. Да, остаются вопросы и помимо этих, но они, в значительной мере, находятся «на арабской стороне поля». И, чтобы сыскать подходящие ответы, мы можем задействовать всё имеющееся у СССР влияние. И даже каналы для старта процесса у нас имеются! То есть, постаравшись, вполне реально выйти к компромиссу, но вот проблема – партия Бегина «Ликуд» только-только пришла к власти и расставаться с нею запросто не хочет. И пользуется весьма существенной поддержкой израильского общества, несмотря на болезненный для многих отход от так называемого «социалистического сионизма». А вся загвоздка в том, что, замиряясь с Египтом, «Ликуд» ведет Израиль к боевым действиям в Южном Ливане, точнее – в зоне, контролируемой отрядами палестинцев, – предлагая традиционный для Ближнего Востока способ решения проблем – удачную войну. Но вот беда, прежде всего для Израиля – после этой войны клубок запутается настолько, что мирный выход из этой затеи – если верить информации от «Объекта-14» – окажется крайне сложным и весьма долгим делом, а военный… Дмитрий Федорович, ваше мнение?

Устинов, внимательно слушавший Громыко, лишь сурово кивнул, блеснув очками.

– Военный выход, как мне кажется, будет невозможен вовсе, – убежденно пророкотал он. – По крайней мере, вне какого-нибудь глобального, военного же катаклизма!

– Та-ак… – затянул Брежнев, откидываясь на спинку. – Что предлагаете, Андрей Андреевич? О, заулыбался! Что, есть решение?

– Есть, – ухмыльнулся министр иностранных дел, – правда, парадоксальное для нас… Поддержать умеренный арабский режим Садата! И это вслед за фактической сдачей «Халька»! Нашим друзьям и врагам придется думать – тенденция это или ситуационный маневр? И если тенденция, то куда она ведет? Замечу, что это необычно для оппонентов в регионе, и позволяет нам сравнительно быстро и относительно дешево решить сразу несколько задач. Причем переносит поиск компромисса с серьезными оппонентами на их же поле, где у нас ранее не было потенциала влияния. То есть, фактически мы предлагаем компромисс за счет тех наших возможностей, которыми сами пользоваться уже не предполагаем! Итак, путь в Израиль лежит через Египет!

Понедельник, 16 октября. День

Ленинград, Измайловский проспект

Вроде, всё как всегда – та же комната, те же обои, тот же вид из окна, – а на душе поскребывает… Тревога налетает, темнит, как тень от облака, гонимого ветром – и зябко делается, и тускло.

Папа отзвонился из Марокко ровно десять дней назад. И тишина…

Мама старается не вздыхать тяжко, но тоскливое, гнетущее беспокойство всё равно пробивается в ней – больным, молящим взглядом или понурым смирением. Вот, как сейчас – режет батон, а нож гуляет всё медленнее, пока мамины пальцы вовсе не откладывают его, и нержавеющее лезвие жалобно звякает. А руки устало упираются в столешницу, и моя родная женщина замирает в печальной задумчивости.

Мама творит ужин рассеянно, автоматически, а мне и кусок в горло не лезет.

Я вяло пытаюсь отогнать плохие мысли, замещая их позитивом. Вон, третьего красноармейца «идентифицировали», как полюбил выражаться Пашка. И с Минцевым мы, кажется, подружились…

Во всяком случае, Георгий Викторович – человек занятный, с ним интересно, хотя он и таится, даже от меня. Не помнит, что ли, как мы с ним пересеклись в «Большом доме»? А что? Вполне возможно. Взглядом-то Минцев мазнул по мне, но засматривался на Чернобурку…

И с Минобороны всё как будто сладилось. Спасибо Канторовичу, удружил… Хотя Леонид Витальевич божится, что это Колмогоров «сосватал» военным юное дарование…

«И Великая Теорема Ферма доказана!» – радостно толкнулось внутри. Мелочи остались, проверки-перепроверки… Отшлифую работу до последней запятой, и отошлю Гельфанду. В ноябре уже, наверное…

Звонок просверлил мозг насквозь. Вскочив, я бросился в прихожую, и распахнул дверь.

Нет, не он.

За порогом стоял мужчина средних лет, невысокий и плотный, с крупными чертами округлого лица. Русые волосы, зачесанные назад, открывали блестящие залысинки, зато удачно маскировали седину, а мохнатые выгоревшие брови прятали внимательный взгляд. Нежданный гость носил обычнейший костюм, хоть и без галстука, но давняя армейская выправка узнавалась сразу.

У меня даже ноги затерпли, настолько ясно стало, откуда он явился. Мамина рука легла мне на плечо, и я уловил взволнованное дыхание.

– Соколовы здесь проживают? – заговорил визитёр, включая скромное обаяние комитетчика.

– Володя… – выдохнула мама, больно тиская мое плечо, и простонала: – Что с ним?!