Спасительный сосуд - Страница 11

«А где же его разум сейчас обитает?» – хотел спросить Федя и на этот раз серьезно огорчился, понимая, что такой сложный вопрос задать пока что не удастся.

– Надеюсь, то огорчение, что я вижу у тебя, вызвано огорчением за разум нашего друга, а не по какому-то другому поводу.

Вопрос это был или утверждение, Федя не понял, да это оказалось неважно, так как Старик продолжил говорить:

– Но оставим Тацирамоса в покое, тебе с ним все равно никак не встретиться, подготовить другое тело для переноса сознания мы уже не успеем, хотя было бы очень даже интересно тебя с ним познакомить. Тацирамос любит всякие эксперименты, однако такое течение событий его может не очень-то устроить. Хотя у него теперь есть возможность понять, что же такое небытие, в котором он сейчас очутился. Мы же даже не пытались его сознание перемещать в тело землянина. Так что получается, что его сознание, запертое где-то глубоко-глубоко и совершенно не мешающее эксперименту, может получить довольно много интересной информации, которой, я очень надеюсь, он не преминет с нами поделиться, когда все закончится.

– Кхе-кхе, – прервал ученого Плетьмикос. – Вы, кажется, совсем забыли про нашего юного друга.

Вообще, Феде было очень интересно послушать старика, однако разобраться с тем, что же все-таки произошло, тоже хотелось. А учитывая то, что Федя в любой момент мог покинуть чужое тело и вновь очутиться в своей комнате, необходимо было поторопиться с объяснениями.

– Ладно-ладно, – несколько раздраженно словесно отмахнулся Караганис. – Молодому человеку иногда полезно послушать речь известного ученого.

Последовало некоторое молчание. Плетьмикос, видимо, больше пока не хотел раздражать старика, а тот, в свою очередь, вполне возможно, что и вспоминал, о чем он, собственно, хотел сообщить Феде.

– Дело все в том, наш новый, я надеюсь, друг, что… – Караганис сделал паузу. – Хотя не будем торопиться с такими определениями, как «друг». Когда ты все узнаешь, то вполне можешь посчитать нас своими врагами. Так что всему свое время.

– Да не тяните, Караганис, расскажите ему обо всем, а еще лучше – научите его поскорее говорить. – Плетьмикос не мог себя сдерживать, постоянно выдавая различные соображения.

На этот раз старик отнесся к тому, что его перебили, вполне спокойно.

– Может, ты и прав. Пойдемте со мной, по дороге я попытаюсь кое-что объяснить.

Он развернулся и пошел к едва заметной щели в стене, которая при его приближении разъехалась, превратившись в широкую и высокую дверь. По высоте в такой проем могло пройти Караганисов пять, не меньше, а вот по ширине – не более трех.

– Не отставай. – Плетьмикос подтолкнул Федю по направлению к дверям. Двое помощников замыкали процессию.

– Мы не просто так занялись проблемой вызова землянина. Мы… – Старик замялся. – В общем, на Земле должно быть уничтожено всё животное население.

Феде стало очень грустно за всех животных, он сразу же вспомнил Рыжего. Но долго грустить ему не пришлось, так как продолжение повергло его в шок:

– Всё, включая людей.

От такого заявления Федя притормозил и почти остановился. Если бы у него были ноги, то они бы наверняка сейчас подкосились, но… Где-то внутри образовался неприятный холодок.

«Как же так? Просто уничтожено, и всё?» Феде трудно было уразуметь неприятный ход событий. Он смотрел множество фильмов такого рода, и про уничтожение всего живого и про уничтожение всей планеты, но всё это были только воображаемые опасности. А тут…

– Подожди пока что пугаться. – Караганис обвил своим щупальцем Федю и медленно повел по коридору. – Программа уничтожения всего живого уже запущена, но совет пересмотрел свое решение. Земля нам на данный момент перестала быть интересной. Изначально мы хотели занять вашу планету под плантации нашей кормовой травы, но, когда процесс уже был запущен, нашими астрономами была открыта планета более удобная и более близкая кормовым целям. Так что на данный момент для нас совсем не обязательно вымирание всего животного мира Земли. Однако… – Обнадежив, старик тут же снова поверг Федю в пучину ужаса:

– Как я сказал, процесс уже запущен.

Федя моргнул.

– Как так? – Этими словами он встретил стоявшую рядом с кроватью маму.

– Что «как так»? Я тебя уже полчаса бужу, а ты никак не реагируешь. – Мама коснулась рукой Фединой головы. – Температуры нет, вроде бы и не употел. Странно… – рассуждала она вслух. – Опять вчера поздно лег?

– Да нет, вроде бы как всегда. – Федя зевнул. – Просто что-то сонный я какой-то. Наверное, учеба совсем доконала.

– Ага, ага. Хватит придумывать, собирайся быстрее. Еще пару минут полежишь – и позавтракать уже не успеешь. – По голосу и виду сына, мама быстро поняла, что с ним все в порядке, во всяком случае, на здоровье ему жаловаться вроде бы незачем.

Переход из другого мира в родной и знакомый несколько сгладило шоковое состояние, в котором пребывал Федя. Однако мысли никуда не делись. «Все живое на Земле будет уничтожено. Может, это все же такой сон? Может, это все привиделось?» Но если бы все в мире всегда решалось так просто: «подумаешь, всё сон, никаких опасностей не бывает, они могут только привидеться». В это Федя никак поверить не мог. «Лучше уж инопланетяне, чем с ума сойти, – рассуждал он. – Но с другой стороны, если всё правда, то нам грозит уничтожение… Или же нет? Ведь у инопланетян планы изменились, так в чем же теперь проблема? Эх, как неудачно все закончилось, теперь до ночи ждать и ждать».

От мрачных мыслей он почти отошел лишь на улице. Он не помнил, как умывался, не помнил, как ел и собирался, но он никак не мог забыть, что опасность нависла над Землей. О какой школе, о каких уроках можно было сейчас думать в такой ситуации! Федя старался как мог, настраивал себя, пытался убедить свое сознание, но ничего не получалось. Все валилось из рук, голова, совершенно не хотевшая думать о всякой ерунде, выдавала всякую чушь. Пару раз Федя даже опозорился, ответив совершенно невпопад на простой вопрос, но сейчас для него все это было неважно. Ему хотелось поскорее узнать, какова опасность и в чем она заключается, а для этого надо было поговорить с инопланетянами.

«Как жаль, что я могу с ними связываться только ночью, да и поговорить толком не получается. Они мне говорят что хотят, что их волнует, а я ничего у них спросить не могу. Эх, как бы мне научиться говорить с ними».

Так бы сонно и прошел этот день, если бы не маленькая неприятность. Федька умудрился споткнуться о брошенный под ноги рюкзак и скатиться по лестнице, больно ударившись голенью о перила и получив пару синяков на спине. Объективно говоря, это он еще легко отделался.

– Такие трюки в кино выполняют только каскадеры, – восторженно говорил Алексей. – Вот это да, ты бы себя со стороны видел! Эх, жаль, никто на мобильник не снимал.

Однако, как бы ни было приятно такое внимание, но нога болела очень даже прилично. Проходящая мимо учительница географии, не слушая никаких возражений, отправила Федю в сопровождении друзей в медицинский кабинет.

– Нам еще переломов не хватало!

Спорить с ней никто не решился.

Пришлось прыгать на левой ноге, постаравшись поджать правую как можно выше, чтобы не зацепиться за ступеньки. Держали его под руки Алексей и Володя (ну, Алексей понятно почему, а вот Володька всегда стремился быть в гуще событий, к тому же появился реальный шанс опоздать на очередной урок).

Медицинский кабинет оказался закрыт, что бывало довольно редко, обычно дверь здесь всегда нараспашку. Медсестра была доброй и отзывчивой, однако редко кто помнил, как ее зовут. Но так чаще всего и бывает в жизни – запоминают тех, кого боятся, и плохо помнят тех, с кем поддерживается хорошее отношение. А зачем их помнить, они и так будут хорошо относиться, в то время как страшного и злобного человека лучше не забывать, чтобы избежать его гнева.

Итак, дверь оказалась заперта, и Володька, как самый резвый, побежал искать медсестру. Честно говоря, торопился он не так чтобы уж очень. Вот-вот должен был прозвенеть звонок, а это означало, что чем дольше будет происходить все действие, тем меньше времени придется мучиться на уроке.