Спаситель под личиной, или Неправильный орк (СИ) - Страница 89

— Мама, её высочество хотела бы отдохнуть, — доложила девочка женщине, обернувшейся на её голос.

— Спасибо, Элая, ты можешь идти, — улыбнулась я девочке, и моя тёзка, а так же молочная сестра, тут же исчезла. Ещё бы, внизу осталось столько драконов, на которых можно полюбоваться!

— Вы хотите прилечь, выше высочество? — женщина вновь повернулась к кровати и взялась за покрывало. — Сейчас я разберу вам постель.

— Ты назвала дочь моим именем, Руби? — спросила я, возвращая свою настоящую внешность, а заодно и голос, который автоматически менялся вместе с ней, если я менялась по образцу.

Моя бывшая кормилица замерла, медленно, явно не веря своим ушам, обернулась, а потом бросилась ко мне в объятия. Какое-то время мы так и стояли, обнявшись, рыдая на плече друг у друга — слишком долгой была разлука, слишком болезненной неизвестность.

— Моя Элая! — шептала Руби, целуя меня в волосы. — Моя девочка!

Элая — именно так она меня называла, когда мы оставались наедине, то есть, практически, всегда. Вот почему «Элай» — первое, что пришло мне в голову, когда нужно было придумать себе мужское имя. И поэтому мне было так легко на него откликаться.

— Я так скучала, — бормотала я, шмыгая носом. — Мне так тебя не хватало…

— Погоди, — словно опомнившись, Руби отстранилась от меня и внимательно вгляделась в моё зарёванное лицо. — Так это ты — принцесса драконов? Но как?

— Ой, Руби, мне столько нужно тебе рассказать! — улыбнулась я сквозь слёзы. — Со мной столько всего произошло, столько произошло! Я теперь настоящий дракон, представляешь! Ну, почти настоящий.

И я рассказала ей всё, что со мной случилось после побега. Как шла по лесу, как попала в лапы разбойников, как впервые стала дракончиком, потом орком. Как спасла принца драконов, которого предал собственный кузен, как попала в королевскую семью драконов, принявших меня как родную. Точнее — как родного, поскольку я ещё долго притворялась парнем, из-за ложного чувства стыда не решаясь рассказать им правду.

О том, как встретила ожившую легенду — того самого дракона, который когда-то помог моим предкам, и которого я теперь называю дедушкой.

О том, как мы искали и нашли дочь Вэйланда, которая стала и моей дочерью тоже. О том, как мы с ней чудом спаслись от Бастиана, когда внезапно проснулись очередные мои способности, которым так никто и не смог найти объяснение. О нашей свадьбе, последовавшей вскоре, о наших сыновьях, которые, ко всеобщему удивлению, родившись драконами, унаследовали от меня ещё и дар обращения.

Я с законной материнской гордостью рассказала, что старший, четырнадцатилетний Конвей, уже обладает второй категорией, а так же делает большие успехи, проходя обучение на боевого мага. Младший, девятилетний Деклан, совсем недавно обрёл третью категорию, несколько позже, чем обычно бывает, я уж думала, что он так и останется с четвёртой.

Меня это совершенно не расстраивало, мои мальчики были драконами, и для меня это было лучше любых способностей метаморфов. Хотя сам малыш, конечно, доволен безмерно и пытается подшучивать над родственниками, копируя их внешность. Поскольку вес менять он не может, и неизвестно, сможет ли хоть когда-нибудь, никого провести ему не удаётся, но удовольствие его от этого меньше не становится.

Руби, в свою очередь, рассказала мне о своей жизни после моего побега. Конечно, её тут же уволили без рекомендаций, обвинив в том, что «не уследила» за мной. К счастью, никому и в голову не пришло, что это именно она организовала мой побег, мой отец искренне считал, что «глупая деревенская женщина» в принципе не способна на нечто подобное.

Отсутствие рекомендаций Руби не особо огорчило, поскольку больше работать на кого-то ей не приходилось. Хотя, конечно, мужу она помогала, присматривала за служанками и ещё кое-что, по мелочи, но это было её собственное желание, а не необходимость ради куска хлеба.

Она рассказала мне о дочери, которую назвала в мою честь, о внуках, которых подарили ей пасынки, о муже, который делает её счастливой последние пятнадцать лет.

Так же она рассказала всё, что знала, о моих родных. Хотя наше поместье находилось буквально в часе езды в карете от этого места, но мне даже в голову не пришло попытаться увидеться с теми, кто вроде бы был моей семьёй, но каких-то родственных чувств я к ним не питала.

Я, конечно, волновалась за младшего брата или сыновей сестёр — не оказалась ли у них пятая категория, не отправили ли их прочь из семей. Но волновалась не больше, чем переживала бы за детей знакомых или соседей. Насчёт Акерлея Руби смогла меня успокоить — он остался в семье, значит, какая-то категория у него всё же проснулась, а вот насчёт остальных она мало что могла рассказать. Поскольку все мои сёстры уже давно вышли замуж и разъехались кто куда, об их детях ей ничего известно не было. Оба старших брата были женаты, и от них у меня уже было пятеро племянников и племянниц, но ни один из мальчиков ещё не достиг возраста, в котором детей без дара отдают в чужие семьи, а о том, проснулся ли у кого-то из детей дар, вне семей обычно не распространялись.

Я попросила Руби сообщить мне, если что-то подобное случится. Уж лучше мы с Вэйландом сами будем растить ненужного родителям ребёнка, который, как-никак, приходится мне родным племянником, чем это будут делать чужие люди за деньги. Кстати, муж сам мне это предложил, его всегда в дрожь бросало, стоило представить подобное отношение к собственным детям.

Но лучше бы чего-то подобного вообще не произошло. Я ещё помнила, что пережила, понимая, что меня продали, а каково ребёнку осознавать, что его просто выбросили, как вещь с дефектом!

Ещё Руби рассказала, что мой несостоявшийся жених погиб спустя буквально пару дней после моего побега. Мчался пьяным на лошади, упал и сломал шею. То есть, он даже не дожил до времени нашей свадьбы. И, если бы я не сбежала, то…

Но я сбежала. И ни капельки, ни единой минуточки об этом не жалею. Если бы не побег, я бы не встретила Вэйланда, и сейчас его просто не было бы в живых. Как и моих сыновей, его маленьких копий, просто не существовало бы.

Неизвестно, что стало бы в итоге с Россиной, которая выросла чудесной девочкой и, к удивлению окружающих, сейчас осваивает боевую магию вместе с братом и остальными юными родственниками. Детские травмы никак не отразились на ней, благодаря нашей с Вэйландом любви и помощи Траэрна. Недавно мы рассказали ей правду о том, что произошло с ней в раннем детстве. Но даже эта правда не изменила её отношение к Бастиану, которого она очень жалела.

Для всех вокруг, кроме тех немногих, кто знал правду, Бастиан получил травму головы и именно из-за этого потерял память.

Говорят, некоторые люди тоже теряли память, а потом всё вспоминали. С Бастианом это было невозможно, он не мог что-то вспомнить, поскольку потерял воспоминания вовсе не в результате травмы, их ему стёрли, причём начисто.

Поэтому он заново учился говорить, читать, летать, узнавать окружающий мир. Бастиан прошёл все стадии взросления ребёнка примерно с той же скоростью, что и когда-то в детстве, и в каком-то смысле, Россина оказалась старше него на пару лет. Когда их впервые познакомили, ей было семь, и она прониклась жалостью к дракону, который выглядел как взрослый, но только учился писать, а читать умел только вслух и по слогам.

Сердечко у Россины было добрым, поэтому она взялась опекать его так же, как Конвея, о котором заботилась со всей ответственностью, на которую только была способна малышка, осознавшая себя старшей сестрой. Во всяком случае, авторитетом она у младших братьев пользовалась непререкаемым и вставала за них горой, если мальчишки что-то натворили и должны были понести наказание. На пару с прабабушкой, она даже пыталась брать на себя их вину и очень удивлялась, когда оказывалось, что родители прекрасно знают, кто именно разбил вазу или разрисовал стену в тронном зале.