Спаситель под личиной, или Неправильный орк (СИ) - Страница 5

Скажи мне кто-нибудь несколько месяцев назад, что я буду проводить ночи, обнимая едва знакомого мужчину, я бы просто рассмеялась. Такого я и представить себе не могла, нет, только после свадьбы, и никак иначе. Но кто же знал, что жизнь так сложится?

Да и потом, разумом-то я понимала, что Вэйланд — мужчина, но увидеть его таким не могла. Скорее всего, потому, что была гораздо крупнее, и дракон рядом со мной выглядел ребёнком. Мальчишкой лет двенадцати. И так мне было гораздо проще за ним ухаживать — я прикасалась не к мужчине, а к раненному ребёнку, вот! Мужчины я в нём не видела, несмотря на покрывающую челюсть и щёки густую чёрную щетину.

На расоведении нам говорили, что драконы очень красивы. Но, если честно, я этого не видела. Вэйланд сейчас был откровенно страшненьким. Лицо его было отёкшим от побоев, бледным до желтизны, покрытым синяками, с ввалившимися щеками. Один глаз заплыл, опять же, щетина эта. Волосы — те, что торчали из-под повязки, — потускневшие, спутанные, кое-где на них запеклась кровь.

В общем, как бы я ни восхищалась драконами, вот конкретно этот был явно не героем моего романа. Да и вообще, я крылатыми созданиями восхищалась. А не двуногими. Поэтому спасала и выхаживала Вэйланда как некое потенциальное чудо. Наверное, так же, как спасала бы яйцо феникса. Само оно на вид — так себе, яйцо и яйцо, мало ли яиц в мире. Но оно было бы особенным уже потому, что из него вылупится чудо.

Вот и Вэйланд для меня был эдаким яйцом. Если с него снять ошейник — превратится в волшебного дракона. А пока — уж что есть.

— А что рассказать? — Ну, не правду же!

— Что угодно. О вас известно даже меньше, чем о нас. Мы хоть какой-то контакт с людьми поддерживаем, вы же абсолютно закрыты.

— Верно. Закрыты. Не знаю, почему. То есть, нам, на уроках истории рассказывали, что несколько веков назад человеческий король запретил метаморфам показываться в его королевстве, пригрозив в противном случае пойти на нас войной и всех уничтожить, но что послужило причиной — никто не знает. А нас мало, очень мало, нас бы смяли просто. Поэтому мы и сидим дома, ни с кем не вступая даже в дипломатические отношения. Да и с кем? С трёх сторон мы окружены людьми, с четвёртой — неприступные горы. А граница с людьми почти такая же неприступная.

— Но ты как-то перешёл её.

— Перелетел. — Какой смысл скрывать, Вэйланд и так знает, кто я, но почему-то я была уверена, что он меня не выдаст. — Я умею превращаться в животных и птиц. Люди на границе не пускают только тех, кто идёт по земле. В небо особо не смотрят.

Не так-то легко это было сделать. То есть, перелететь-то было просто, но унести все вещи за раз я бы не смогла. И за два — тоже. Мне пришлось семь раз возвращаться, чтобы унести всё, что мы собрали, например, одежду. Руби, помогавшая мне с побегом, наворовала у жителей поместья одежду разных размеров, мужскую и женскую, нарядную и почти лохмотья, чтобы я могла обращаться в разных людей, сбивая возможных преследователей со следа. Ведь я не единственная могла превращаться в птиц, хотя нас, с такими способностями, очень мало, но исключать погоню было нельзя.

Ещё — всякие снадобья и прочие лечебные принадлежности, Руби была уверена, что мне всё это пригодится. Как в воду глядела! Ну и разное, по мелочи — предметы гигиены, пара ножей, немного денег и еды на дорогу, любимая книга сказок о драконах. Жаль, что почти всё утеряно безвозвратно, и хотя тогда орлу пришлось делать несколько перелётов, сейчас всё моё имущество легко помещалось на дне котомке, которую орк нёс, едва замечая её вес.

Дракон с большим любопытством оглядел мою мощную фигуру.

— Неужели, они не заметили птичку твоих размеров? Тогда они, наверное, просто слепые.

— Я умею менять размеры тела, — призналась я в том, о чём знала только Руби.

Именно она убедила меня скрывать это ото всех, да и многие другие мои умения тоже. Правда, это меня спасло, оказалось, что даже то, что мне скрыть не удалось, намного превышает способности моих сестёр, и я сразу стала ценным призом на брачном рынке. Впрочем, нет, зря я так. Если бы отец был в курсе того, что я могу лететь, менять размеры тела, да и просто превращаться в кого-то, не нашего вида, сбежать мне бы не удалось.

— Правда? Я о таком не слышал. Наверное, это здорово — становиться больше или меньше по желанию?

— Сказал тот, кто постоянно превращается из человека в громадного дракона и обратно, — ухмыльнулась я. — Мои изменения всё же имеют ограничения, я могу менять свой вес лишь в четыре-пять раз в обе стороны. А на сколько вырастаешь ты?

— Не взвешивался никогда, но намного больше, — Вэйланд тоже улыбнулся, немного криво, потому что разбитая губа мешала сделать это нормально.

Она уже подживала, есть и говорить не мешала, но черты лица у дракона были заметно искажены. Такое чувство, что его ногами по лицу били, да и по всему телу тоже. Зачем? Откуда в людях такая жестокость? Мне этого никогда не понять…

— Я мало что о вас знаю, но не слышал о такой способности. Просто о том, что метаморфы могут принимать облик любого человека. Может, поэтому когда-то им и запретили появляться среди людей — вы же идеальные шпионы, и всё такое.

— Может быть. Только не все так могут, далеко не все. Большинство — вообще ничего не могут, другие — лишь немного менять черты лица — ну, морщины убрать, волосы завить, цвет глаз сменить. Тех, кто действительно, может словно бы становиться другим человеком — полностью меняют внешность, а с ней и всё остальное — голос, походку, совсем мало. Они же могут трансформировать части тела по отдельности — вытянуть ноги, если нужно перешагнуть большую лужу, уменьшить руку, чтобы достать что-то, упавшее в щель — ты это видел, когда я обрабатывал твои раны.

— А превращаться в животных?

— Таких единицы. Большинство из них занимает высокие посты в совете при нашем короле. Они — элита. Хотя мне не очень понятно — почему. Ведь способность к физической трансформации мозгов-то не добавляет. Знания, мудрость — всё это наживное, и порой тот, кто и цвет волос сменить не в силах, гораздо умнее того, кто может в зверя превращаться. Но чем меньше способностей — тем метаморф считается бесполезнее. Так сложилось исторически.

— Похоже, тебе прямой путь в советники короля, так? Или ты состоял в том совете? Тогда почему ушёл и скрываешься?

Недосказанность повисла в воздухе. Скрываются обычно преступники. То есть, вывод напрашивался сам собой. Неправильный вывод.

— Я не совершал никакого преступления. Кроме, разве что, незаконного пересечения границы. И в совете я не был. Туда попадают метаморфы не моложе восьмидесяти лет, то есть, в полном расцвете физических и умственных сил. А мне лишь девятнадцать. У меня была другая причина для побега, личная.

— Не хочешь рассказать?

— Нет. Не сейчас. Это… болезненные воспоминания.

Я почти не солгала. Всегда неприятно сознавать, что для собственных родителей ты лишь разменная монета только потому, что родилась дочерью, а не сыном. Дочь нужна лишь для того, чтобы продать её замуж подороже, в зависимости от её способностей. Я, относящаяся к третьей категории — как они считали, — стоила дорого. И в мужья мне выбрали того, кто готов был больше заплатить за хорошие гены, которые я могла бы передать его детям. Личностные, моральные и физические качества претендента в расчёт не брались, знатность и богатство, да сумма выкупа — вот что было главным.

Меня передёрнуло от воспоминаний о первой и единственной встрече с сыном герцога Кенастонского, которого мне представили в качестве жениха, так же поставив в известность, что свадьба через месяц.

Спустя две недели я уже шагала по человеческому королевству, прочь от своей прежней жизни. И старалась вспоминать о ней как можно реже.

— Прости. Я не хотел лезть тебе в душу.

— Давай лучше спать. Завтра нужно встать пораньше.

— Да, конечно. — И через несколько секунд дракон уже тихонько сопел. Бедняга, насколько же он слаб.