Спасите меня, Кацураги-сан! Том 8 (СИ) - Страница 48

Кессонная болезнь представляет из себя нечто подобное. Человек с глубины поднимается на сушу. То есть, фактически, резко набирает высоту, если не умеет правильно всплывать. Только есть несколько нюансов. В одном случае человек поднимается в область низкого атмосферного давления — на горы.

А во втором — сначала опускается в область высокого давления — под воду, а потом резко всплывает назад. И оба случая дают совершенно разную клиническую картину.

В случае с кессонной болезнью весь патогенез болезни связан с изменением состояния газов крови. Дело в том, что в нашей крови очень много азота. И при погружении, когда давление возрастает, азот переходит в жидкое состояние — растворяется в плазме крови.

И это происходит у всех аквалангистов. Проблемы начинаются, когда человек слишком резко поднимается на поверхность. Если всплывать медленно, азот будет переходить в прежнее состояние постепенно. Однако, если же пловец не соблюдает правила техники безопасности, и выбирается на поверхность практически моментально, случается настоящий взрыв.

Кровь превращается в кипяток. Не в плане температуры, а в плане выделяемого в ней газа. Азот превращается в пузырьки, причём моментально и в большом количестве.

И эти пузырьки блокируют собой множество маленьких сосудов, задача которых — питать органы. Именно это я и наблюдал у аквалангиста. Большинство его капилляров были забиты, и вскоре произойдёт закупорка мелких артерий. Затем к воздушным пузырям присоединятся тромбоциты, начнётся тромбоз, а после этого, несложно догадаться, всё кровообращение полетит к чёртовой матери.

Но и этим клиническая картина кессонной болезни не ограничивается. Дело в том, что симптомы этого состояния не всегда проявляются моментально. Человек может всплыть, пройтись и лишь через час или два почувствует изменения в своём теле. Головокружение, зуд на коже, нарушение потоотделения — это вариант лёгкого течения.

У моего же пациента состояние явно тяжёлое, раз он всплыл и сразу же потерял сознание. И на то есть свои причины.

«Анализ» показывал, что произошла закупорка сосудов вестибулярного аппарата, глаз и кишечника. Прямо сейчас всё его тело испытывает острый недостаток обыкновенного кислорода. И плюсом ко всем идёт мощное сдавление грудного отдела спинного мозга.

Почему?

Да потому что миелин — вещество, что входит в состав этого органа — обладает большой склонностью к поглощению азота. Из-за этого одна из центральных структур нервной системы оказалась повреждена. Но пока что это обратимо.

Я проверил весь организм аквалангиста и приступил к лечению.

Словно проклятый, я вновь столкнулся с ситуацией, которую проще было решить более сложной магией. А именно — молекулярным целительством. Я мог бы сделать с азотом что угодно, если бы обладал этим навыком.

Но и на этот случай я смог припасти план «Б». По правилам современной медицины этому больному положена рекомпрессия в барокамере. Этот процесс привёл бы состояние газов его крови в нормальное состояние.

Однако моя магия и так умеет симулировать условия барокамеры. Я несколько раз изменил давление в его сосудах и заставил азот раствориться.

Затем наложил пару заклятий для расширения сосудов и… Всё!

Здоров! Осталось только протрезветь.

— Что там? — позвала меня Синди. — Что с моим отцом?

— Откачал, — намеренно использовав неправильную формулировку, сказал я. — Не беспокойтесь, скоро придёт в сознание. Но если серьёзно…

Раз уж я в отпуске, то могу себе позволить изъясняться непрофессионально.

— Вы что, совсем идиоты⁈ — воскликнул я.

— В… В смысле? — замялась Синди.

— Нырять на глубину, будучи пьяным, да ещё и в его возрасте! Сколько вашему отцу? Шестьдесят? — поинтересовался я.

— Шестьдесят пять, — произнесла Синди и начала плакать.

— Я вам сейчас перечислю главные факторы риска, которые ускоряют развитие кессонной болезни, — продолжил наседать я. — Старение организма. В этом случае органы кровоснабжаются хуже и давление меняется не так гибко, как в молодости. Это — раз! Лишний вес. В жирах пузырьки газа образуются куда охотнее. Как видите, у вашего отца имеется килограммов двадцать жира, который стоило бы сбросить. Это — два. И, что самое очевидное, алкогольное опьянение. Вокруг молекул спирта формируются целые комплексы пузырьков. Это — три. Его погружение было обречено на провал изначально.

Очевидно, что мужчина даже не смог опуститься на самое дно. Если бы он смог это сделать — был бы уже мёртв. Видимо, почувствовал ухудшение состояния и начал всплывать ещё на полпути до морского дна. Из-за этого и случилась вся эта ситуация.

— А его точно не нужно вести в больницу? — забеспокоилась Синди.

— Точно, — кивнул я. — Я проверил все его жизненные показатели. Можете поверить мне на слово.

— Спасибо! — девушка, пошатываясь, обхватила меня руками. — Спасибо вам большое! Что бы мы без вас делали?

— Эй, Синди! — разозлился Нортон. — Хватит обжиматься с этим японцем! Потащили твоего отца в номер.

Прежде чем покинуть пляж, Нортон всё же с благодарностью кивнул мне, но быстро спрятал взгляд. Зла я на всю это компанию не держал. Их эмоциями и поведениям управлял алкоголь.

— Тендо-кун, что ты сделал? — спросила Каори. — Ты правда привёл его в себя без барокамеры?

— Секрет фирмы, — усмехнулся я. — Не волнуйся, Каори-тян, скоро он придёт в порядок.

— Слушай, я, может быть, скажу кое-что не совсем соответствующее врачебной этике, но… — промычала она. — У этого случая тоже есть свой плюс.

— Какой? — не понял я.

— Теперь на пляже никого кроме нас нет! — торжественно воскликнула Тачибана Каори. — И мы с тобой можем поплавать вдвоём.

— Только для начала тебе нужно научиться плавать, — напомнил я. — У тебя ведь явно какие-то проблемы с этим. Я заметил, что ты начинаешь трястись, глядя на воду. Даже на мелководье. Хотя в обычном бассейне, где глубина не выше бёдер, тебя это не беспокоило.

Тачибана Каори замерла. Кажется, я затронул тяжёлую для неё тему. Но это было необходимо. Через боль мы становимся сильнее. А значит, и ей нужно перерасти имеющуюся у неё фобию.

— Что случилось, Каори-тян? — смягчившись, спросил я. — У тебя есть какой-то неудачный опыт с водой?

И я попал в точку. Даже не пришлось пользоваться «психоанализом». Тачибана Каори тут же поёжилась и с опаской взглянула на море.

— А ты никому не расскажешь? — спросила она, как-то по-детски поджав губы.

— Я спрашиваю тебя об этом, чтобы помочь, а не чтобы собрать слухи, — пожал плечами я.

— Тогда скажу, — вздохнула она. — Я раньше жила в Окинаве. Изначально моя семья родом оттуда. Представляешь, как здорово? Солнце, море, купайся в своё удовольствие. Но нет. Всё испортило это проклятое цунами!

Частое явление в Японии. Море там неспокойное. Ничего удивительного, что Каори пришлось столкнуться с цунами. Но, как я понимаю, не всё так просто, как кажется.

— Мы со старшим братом были далеко от дома, — произнесла она. — Мне тогда лет семь было. Не успели вовремя вернуться. Никогда не забуду этот кошмар, Тендо-кун. Огромная, высотой с пятиэтажное здание волна! Накрыла половину города. Мне повезло, что спасатели оказались рядом. Тогда они очень быстро мобилизовались. А брата… — он с трудом сдержала эмоции и закончила мысль. — Его спасти не удалось.

— Мне очень жаль, Каори-тян, — вздохнул я. — Но оставлять это так нельзя. Я могу тебе помочь.

— Как? — не поверила она.

— Закрой глаза.

Я всё же подключил «психоанализ». И набор выловил приличный. Это не обычная боязнь глубины. В голове у Тачибаны Каори отложилось нечто куда более глубокое.

Даже странно, что она так часто козыряла своим купальником. Наверное, хотела справиться с этим страхом. Компенсировать его.

Вариантов, как описать это расстройство, «психоанализ» выдавал целое множество. Но больше всех подошло бы понятие «антлофобия» — боязнь попасть в наводнение или потоп. Или же цунами.