Спасите меня, Кацураги-сан! Том 7 (СИ) - Страница 52

А это очень свойственная японцам черта — не покидать свою страну. На эту тему есть много теорий. В основном большинство людей считает, что эта привычка сохранилась со времён, когда Япония была закрытым государством.

— Хорошо, Кикуока-сан. Кушинагар, я запомнил, — кивнул я. — Какие ещё места?

— Очевидно, вам обязательно нужно побывать в храме Махабодхи, — сказал Кикуока Горо. — В этом храме находится дерево Бодхи — то самое, под которым принц Сиддхартха достиг просветления, после чего и стал всем известным Гаутамой Буддой. Э… Кацураги-сан, может быть, вы будете записывать?

— Не переживайте, у меня хорошая память, — ответил я.

— Даже на чужие языки? — удивился он.

— Особенно на них. Правда, хинди я всё же не знаю. Но это исправимо, думаю за три недели овладею этим навыком.

Примечательно, но я заметил, что большинство моих коллег не в курсе, что такое понятие, как «индийский язык» не существует в природе. В Индии говорят на языке «хинди». Так выражаться наиболее правильно.

— Что ж, Кацураги-сан, тогда остаётся только одно не названное мной место, — заключил Кикуока Горо. — На самом деле этих мест четыре, но четвёртое находится не в Индии, а в Непале. Я говорю о месте, где родился Гаутама Будда. В поселении Лумбини. Но туда вы вряд ли попадёте. Поэтому обратите внимание на Сарнатх. Он находится в том же городе, что и Кушинагар — в Уттар-Прадеш. Там Будда произнёс первую проповедь и дал основные принципы учения.

— Кушинагар, храм Махабодхи, Сарнатх, — повторил я. — Как видите, я всё запомнил, Кикуока-сан. Спасибо вам большое. Обязательно привезу вам какой-нибудь сувенир.

— Ох, а я был бы очень рад этому, Кацураги-сан! — обрадовался Кикуока Горо. — Если вам, конечно, не будет трудно, привезите индийский чай. Больше мне ничего не нужно.

— Хорошо, Кикуока-сан, — кивнул я. — Но мы с вами не прощаемся. Перед вылетом я завезу вам рецепт на лекарства.

На этом наш разговор с монахом был завершён, а я направился домой. Мне осталось отработать всего один день, после чего настанет пора готовиться к перелёту.

На следующее утро меня вновь вызвала к себе Уёхара Ёсико. Заместитель главного врача протянула мне конверт.

— Здесь билеты, Кацураги-сан, — сообщила она. — И подробное описание вашей туристической программы.

— А что насчёт клиники «Дживан»? — поинтересовался я. — Адрес, контактные данные наших коллег?

— Вся эта информация тоже есть в конверте, — ответила Уёхара. — Однако в аэропорте Нью-Дели вас должны встретить представители клиники или «Ямамото-Фарм». Так что не потеряетесь.

Я вернулся в свой кабинет и отдал распоряжения Сакамото Рин, чтобы она заканчивала приводить в порядок всю нашу документацию. Тем же самым занимался Лихачёва Хикари и другие медсёстры профилактического отделения, которое я оставлял на Кондо Кагари. Для него это будет хороший опыт. Если парень побудет заведующим в течение трёх недель, отношение к работе у него точно изменится, причём в лучшую сторону.

После окончания рабочего дня я посетил монаха в терапевтическом отделении и убедился, что его состояние стабилизировалось. А затем сдал ключи, покинул клинику и отвёз Кикуоке Горо рецепты на препараты для восстановления функции почек. Жаль, что ранее тестированный мной «Нефронорм» ещё не пустили в массовое производство. Уж очень хорошо это лекарственное средство улучшало работу мочевыделительной системы.

Много вещей брать с собой я не собирался. Сложил в сумку только минимум одежды, чистый халат и медицинские принадлежности. Поскольку в Индии я собирался не только путешествовать, но и работать, инструменты должны были мне пригодиться.

Наш самолёт вылетал в семь утра, но Асакура Джун начал доставать меня звонками уже в полночь.

— Тендо-кун! — воскликнул он. — Я вот думаю, а нужно ли мне брать молоточек?

— Чего? — удивился я. — Джун-кун, ты в своём уме? Ночь на дворе, какой ещё молоточек?

— Неврологический, разумеется! — воскликнул он. — Тачибана-сан, к примеру, сказала, что вообще ничего из инструментов с собой брать не будет. Но вдруг нам в Индии придётся поработать?

— Так в чём проблема? Неврологический молоточек очень лёгкий, возьми на всякий случай, — вздохнул я.

— Да не в весе дело! Я просто подумал, что на досмотре в аэропорту мой инструмент могут счесть за оружие. А вдруг меня высадят? — затараторил Асакура Джун.

— Джун-кун, какое ещё оружие? Ты чего, никогда не летал на самолётах?

— Нет, — ответил невролог.

— Можешь спокойно брать свой молоточек, — усмехнулся я. — Никто у тебя его не отберёт.

Во избежание ещё одного такого разговора, я решил выключить телефон на ночь. А то не ровён час Асакура начнёт беспокоиться, что его фонендоскоп могут счесть за удавку. Пожалуй, это первый врач, который в медицинских инструментах видит орудия убийства!

На следующее утро я отправился в аэропорт Ханэда. Он был в тридцати минутах езды от моей квартиры. У входа меня уже ждала Тачибана Каори.

— Кацураги-сан! — помахала мне рукой девушка. — Доброе утро! А Асакура-сан не с вами?

— Нет, — помотал головой я. — А он ещё не приехал? У нас посадка через двадцать минут!

— Должно быть, опаздывает, — вздохнула она. — Но это и не удивительно, если учесть, что он названивал мне почти всю ночь.

— О, так я — не единственная его жертва!

— Я уже бегу, — за нашими спинами послышалось напряжённое пыхтение. — Фух, думал, не успею.

Асакура Джун с трудом тащил за собой целых два чемодана и одну массивную сумку.

Тачибана прикрыла рот рукой, чтобы сдержать смех, но это ей не помогло, и протяжный смешок с шумом вырвался сквозь её пальцы.

— Асакура-сан, даже я взяла всего одну сумку! — воскликнула она. — Вы что, на постоянное место жительства решили в Индию переехать?

— Даже не думайте надо мной смеяться, — погрозил нам пальцем невролог. — Я всю ночь убил, чтобы подготовиться к этому перелёту. Взял всё самое необходимое.

— У меня даже в квартире нет столько вещей, сколько вы решили взять с собой в отпуск, — подметил я. — Ладно, нам надо поторопиться. Посадка уже вот-вот начнётся.

С горем пополам Асакура Джун прошёл через проверку багажа и нагнал нас уже в самолёте. Моё место располагалось рядом с местом Тачибаны Каори. Невролог присел сзади, и уже через минуту я услышал его возмущённый вскрик.

— Так и знал! Так я и думал!

— Что опять не так, Асакура-сан? — спросил я.

— Четвёртое место. Ну почему это проклятое число меня преследует?

Мы с Тачибаной переглянулись, и она, улыбнувшись, пожала плечами.

Наконец, самолёт взлетел, оставив Токио далеко под нами. Я почувствовал резкий перепад давление в теле и быстро привёл своё самочувствие в норму. Хоть самолёты и оснащены специальной системой выравнивания давления, у некоторых людей всё равно происходит изменения в организме из-за подъёма на большую высоту.

Асакура Джун уснул практически моментально. Но перед этим успел повозмущаться, что в этом самолёте не подают алкоголь. Весь полёт до столицы Индии должен был составить восемь с половиной часов, поэтому мы с Тачибаной Каори сразу же перешли на «ты» и начали долгую беседу, чтобы скоротать время.

Но уже в середине полёта я почувствовал неладное. Мой «анализ» включился на долю секунды и снова затух. Обычно такое происходит, когда рядом кому-то стало плохо, однако из-за скорости нашего движения мои силы немного барахлили.

А затем самолёт начало трясти.

— Что это? — Тачибана Каори схватила меня за руку. — Турбулентность?

— Скорее всего, — ответил я.

Хотя интуиция подсказывала обратное.

Через минуту к моему месту подбежала стюардесса. Сказать, что она выглядела испуганной, значит — не сказать ничего.

— К-Кацураги Тендо? — заикаясь спросила она.

— Да, всё верно, — кивнул я. — Что случилось?

— В моём списке указано, что вы врач. Это правда?

Видимо, только я один указал наличие медицинского образования. Асакура и Тачибана решили себя этим не утруждать.