Спасите меня, Кацураги-сан! Том 4 (СИ) - Страница 7

— Правда? — обрадовалась она. — Правда, Кацураги-сан? Я была бы очень рада! Обязательно скажите, когда соберётесь в Камагасаки. Можем съездить вместе.

— Обязательно, Рин-сан, — кивнул я и вновь провалился в свои мысли.

Жизненный поток явно зависит от её эмоций. Как только она начинает грустить или переживать, канал тут же закрывается. Теперь я вспомнил. Когда она переживала перед собеседованием и терпела компанию главного врача, я уже наблюдал похожую картину.

Мы прошли в один из храмов, куда был разрешён доступ для простых посетителей. Как раз там и предлагали испробовать чай Сань Бао.

Я обратился к монаху и попросил сделать нам чай. Сумму за это мероприятие просили чисто символическую. Какие-то пару сотен йен.

Сушёные листья чая были окружены мандариновой кожурой, именовавшейся Чень Пи. Вся эта конструкция была связана стеблями риса — Сангхой. Все эти слова резали слух, поскольку пришли не из японского языка. Название самого чая и мандариновой кожуры — из Китая, а рисовых стеблей — из Индии. По одним только наименованиям можно было понять, какой путь прошёл буддизм до Японии.

Раз в этом мире жизненная энергия напрямую связана с буддизмом и местами силы, стоит как-нибудь слетать в Индию. Возможно, там я смогу найти кого-то более опытного, чем Кикуока Горо.

Мы выпили чай и приступили к медитации. Для Сакамото Рин всё это было чудно, но девушка с радостью преобретала новый опыт. Разумеется, сидеть тридцать шесть часов мы не собирались, обошлись всего пятнадцатью минутами.

Но за это время в моих мыслях произошёл настоящий прорыв. Ритуальный час в совокупности с медитацией неподалёку от места силы подтолкнул меня к мысли о том, что проблему Рин всё же можно решить.

Раз её жизненная энергия колеблется в зависимости от эмоций, значит, «бутылку без дна» всё же можно починить. Эмоции завязаны на гормонах и нейромедиаторах — веществах, которые обеспечивают передачу электрического сигнала в нервной системе.

За чувство, которое мы называем счастьем, отвечают серотонин, дофамин, эндорфины и окситоцин. Целая смесь из веществ, которые очень трудно контролировать.

Но что мне сделать, чтобы исправить эту проблему? Сделать её несчастной? Это же бред! Получается, что передо мной встаёт выбор из двух вариантов. Позволить ей прожить счастливую, но очень короткую жизнь или же лишить её эмоций и дать длительное блёклое существование.

Это слишком сложный выбор. Я — не бог, чтобы решать такое. Я врач, лекарь. Человек, который спасает жизни, но не вершит судьбы по своему хотению.

После медитации мы, следуя традициям, выпили ещё белого чаю и покинули храм.

— Я очень удивлена, Кацураги-сан, — улыбнулась Рин. — В больнице Камагасаки вы казались мне совсем другим человеком. Не думала, что у вас столько необычных увлечений.

— Вы не подумайте, что я хожу развлекаться только в храмы, — рассмеялся я. — Это вы ещё не видели, как мы с Кондо-сан ходили в караоке. Вот там было на что посмотреть.

— Ой, а я очень давно не была в караоке! — захлопала в ладоши Рин. — Можно будет и туда как-нибудь сходить.

— Не переживайте, в начале сентября обязательно соберёмся с профилактическим отделением и отпразднуем завершение продуктивного месяца.

Я резко остановился.

Эта фраза: «не переживайте». В ней ключевой смысл всей проблемы. Не обязательно лишать Сакамото Рин эмоций. Можно немного снизить количество «гормонов эмоций», если назначить ей хотя бы лёгкие успокоительные. Так, я смогу выиграть время. А когда мои целительные силы полностью восстановятся, я могу попробовать перестроить её синапсы — пространства между нервными клетками. Наверняка проблема спрятана именно в них.

Ну конечно! Именно поэтому мой анализ и не видит никаких проблем. Они находятся на молекулярном уровне. Чтобы решить эту задачу раз и навсегда, мне придётся подняться на самую вершину своего развития. Довести целительские навыки до идеала и развить «анализ» для осмотра на молекулярном уровне.

Это совсем непростой путь, но ради «горящих» людей, таких, как Рин, стоит его пройти. В прошлой жизни я так и не успокоился, пока не нашёл способ вылечить все имеющиеся заболевания. Значит, не успокоюсь и в этой.

Мы с Сакамото Рин покинули территорию храма и добрались до своего района, но прежде чем разойтись, я произнёс:

— Рин-сан, возможно, мои слова прозвучать странно, но я всё же должен это сказать.

— Вы меня пугаете, Кацураги-сан, — рассмеялась она. — Что-то не так?

Нужно аккуратно подбирать слова, чтобы она поверила мне и не посчитала сумасшедшим. А лучше всего подключить «харизму».

Я направил энергию в поры, из которых сразу же начали выделяться соответствующие феромоны, и таким образом создал атмосферу доверия.

— Я заметил, что вам тяжеловато адаптироваться к новому рабочему месту, Рин-сан, — заговорил я. — График у нас напряжённый, и некоторые сотрудники, буду говорить прямо, иногда вставляют палки в колёса.

— Это точно, но я справлюсь, не переживайте за меня! — ответила девушка.

— На самом деле я заметил, что на вас очень пагубно отражается весь этот стресс, — продолжил напирать я. — Я бы хотел посоветовать вам одни успокоительные. Они абсолютно безопасные и не вызывают привыкания. Пропьёте несколько месяцев. Препарат поможет вам адаптироваться к новой среде.

— Вы уверены, что это необходимо, Кацураги-сан? — удивилась Рин. — Я стараюсь не принимать лишних таблеток. Нет, вы не подумайте! Я вам доверяю, и если вы считаете, что так надо, то буду их принимать.

— Я уверен, что так надо, Рин-сан, — сказал я. — Я выпишу их вам в понедельник. Насчёт побочных эффектов — не переживайте. Первые дней пять может беспокоить лёгкая сонливость, но вскоре всё пройдёт.

— Вы очень заботливый, Кацураги-сан, — расцвела Рин. — Спасибо вам большое.

Сакамото Рин не удержалась и крепко меня обняла. Из неё хлынуло столько энергии, что даже мои каналы перегрузило от обрушившейся на них нагрузки.

Вот это я — молодец! Умудрился спровоцировать её на ещё больший выброс эмоций. Проклятье… Самая неприятная из болезней, с которыми я когда-либо встречался. Всё-таки психика человека — тёмный лес даже для лекаря.

Покрасневшая Рин отлипла от меня и, не справившись с эмоциями, помахала рукой и убежала в сторону своего дома.

Всю следующую неделю мы продолжали трудиться в поте лица на диспансеризации. За это время я успел привыкнуть к нашей профилактической бригаде, как к родным. Даже уролог Никиширо Кусэй стал раздражать чуть меньше. Его постоянные попытки соблазнить любую особь женского пола стали больше напоминать комедийные сцены, чем повод для беспокойства.

И что самое приятное — мой план начал работать. С каждым днём жизненный поток Рин становился слабее и слабее, и в конце концов замер. Как газовая конфорка на самом минимальном уровне пламени. При этом Рин никак не изменилась, но в эмоциях стала более сдержанной.

К последнему буднему дню августа диспансеризация добралась до этажа айтишников, из-за чего они начали негодовать. Только-только мы с Кондо Кагари закончили поиски инфекций в их отделе, и тут на голову нелюдимым айтишникам свалилась ещё и диспансеризация.

К концу приёма ко мне зашёл один из сотрудников их отдела.

— Ох, наконец-то, — вздохнул мужчина в очках. — Мои коллеги — это какое-то бедствие, Кацураги-сан. Никто из них не хотел идти обследоваться, кроме меня. И они посчитали, что в таком случае им всем стоит пройти первыми и вернуться к работе, а меня засунули в самый конец очереди!

— Не расстраивайтесь, — улыбнулся я. — Если вам есть о чём со мной поговорить, я уделю вам максимум внимания. Напомните, как вас зовут?

— Вацу Нотори, — поправив очки, представился он. — Я уже сдал все анализы и ЭКГ, уролога тоже прошёл. По тем кабинетам у меня никаких вопросов нет, Кацураги-сан. Я больше надеюсь, что вы мне сможете помочь… Хотя, моя проблема вряд ли соответствует вашему профилю.

— Расскажите подробнее, — попросил я. — Помогу, чем смогу. Если окажусь некомпетентен — направлю к узкому специалисту.