Спаси моего сына (СИ) - Страница 6

— А ты хищница, Вика. Понравилось наблюдать за агонией?

— Что ты несёшь?

— Да ладно. — Кончиками пальцев он погладил меня по голове и опять резко сжал прядки. — Ты не просто так приехала. Почему ты не улетела с ним?

Я принялась отталкивать его.

— Отстань от меня! Не твоё дело, почему не улетела. Не захотела и не улетела!

— Ты всё знала, — прорычал он и опрокинул меня на спину.

Навис сверху, упираясь руками возле моей головы.

— Ты знала про наёмника, — просипел, склонившись. — Ты, сука, хотела убедиться, что всё пройдёт как надо. Но у вас не вышло, — ещё одна злобная кривая усмешка.

Захар нежно погладил меня по щеке. Я лежала, затаив дыхание, и боялась пошевелиться. Пальцы его прошлись по моим бровям, по носу и губам. Снова по губам и скулам. Он кривил губы и смотрел не с гневом — с холодной яростью.

Я приоткрыла рот, чтобы возразить ему, но не смогла сказать ни слова. Зато он тронул мою нижнюю губу изнутри.

— Мне было интересно наблюдать за тобой. Ты считала, что избавилась от меня, а я знал о каждом твоём шаге, Вика. О каждом, — двумя пальцами сдавил щёки. — Один раз я сделал ошибку — недооценил тебя. Больше этого не повторится.

Он наклонился и поцеловал меня. Едва ощутимо, не проникая языком внутрь. Внезапно прихватил зубами губу и, отпустив, встал. Темнота поглотила его за считанные секунды, шаги растворились, остался только стрекот сверчков, моё дыхание и отдающийся в ушах стук сердца.

Я лежала, вслушиваясь в тишину, но продлилась она недолго. Захар появился снова, держа в руках плед.

— Меня учили уважать старших, любить друзей и ненавидеть врагов. — Он кинул плед мне. — Никак не могу понять, кто ты.

— А ты сам кто?

Я села. Но подняться не смогла, колени дрожали. Одно прикосновение Захара пробудило панику и томный огонь в груди. Моё тело по-прежнему предавало меня.

— Расскажи мне про Ингу.

— Зачем? Ты же сказал, что знаешь обо мне всё.

— Просто интересно. Забавная девчушка.

Я фыркнула. Сбросила плед и встала с качелей. Вдали шумел фонтанчик, ветерок приносил запах роз и воспоминания.

— Она просто девочка.

— Тоже верно. Тогда расскажи про Игната. Как у вас сегодня прошло?

— Почему бы тебе не спросить у него? — повернулась через плечо.

— Я спрашиваю у тебя.

Я смерила Захара взглядом, совершенно не понимая, что ему нужно.

— Он похож на тебя. Не сомневаюсь, что тебе удастся вырастить из него такого же самоуверенного мерзавца, как ты сам. Если бы я была его матерью, как следует бы занялась воспитанием. Но чего у него не отнять, так это мужества. Поздравляю, Захар. Кем бы ни была его мать, она родила тебе отличного наследника.

— Н-да.

Он подошёл. Положил ладонь мне на спину.

— Н-да, — повторил, обрисовывая позвонки между лопаток. — Отличного. Я дорого за это заплатил, но оно того стоило.

Глава 4.1

— Мам, мне скучно, — заявила Инга.

С самого утра она ходила за мной хвостом, не зная, чем себя занять.

— У тебя есть котёнок, полная комната игрушек. Вон, иди с Игнатом поиграй.

Дочь тяжело вздохнула. Прошло три дня, как мы приехали, и первый восторг утих. В Ессентуках она ходила в сад вместе с другими детьми, иногда я брала её на работу, здесь же ей приходилось находить себе развлечения самой.

— Игнат — зазнайка.

— Не замечала.

— Он ничего не хочет. А когда я попросила его показать мне комнату, он закрыл дверь. Вот. Я не хочу с ним играть. Ты обещала, что мы поедем гулять на Красную площадь. Маам, — она потянула меня за подол. — Мы тут уже долго, а площадь ты мне не показала. Она правда красная?

— Нет, — улыбнулась я. — Красная она потому, что красивая. Это так раньше говорили. Слышала, как в сказках? Красна девица?

Дочь важно кивнула.

— Вот. Красна девица значит, что девица красивая. И с площадью так же.

— Но площадь же не девица.

— Всё равно красивая.

Я взяла дочь за руку и повела на улицу. Всё равно хотела прогуляться. Дома весь день у меня был расписан от и до, здесь же единственным моим пациентом оказался Игнат. Два дня Захар уезжал рано утром и возвращался, когда я уже лежала в постели. Я слышала, как шуршат колёса машины, видела в окне отблески фар, но с Захаром не встречалась. Зато сегодня он, судя по суете горничной, решил остаться дома.

Выйдя на дорожку, я убедилась в этом. Его внедорожник стоял в тени под тентом, а горничная натирала стёкла.

Игнат сидел на разложенном одеяле и играл сам с собой в машинки.

— Иди, — подтолкнула я к нему дочь. — Не такой уж он и зазнайка, не придумывай. Просто он тебя плохо знает.

— Ну и что! Я его тоже плохо знаю.

— Ну ты же у меня воспитанная девочка. Ты бы не стала закрывать у него перед носом дверь.

Она подумала и утвердительно кивнула. Я опять улыбнулась и провела по рисунку на майке пальцами. Уже сейчас дочь была очень красивая: тёмные волосы, тёмно-серые, как у отца, глаза. Когда она расстраивалась, они становились светлее, когда сердилась — темнели и превращались в практически чёрные. Но сейчас радужка отливала серебром.

Сердце переполняло любовью. Отцу она оказалась не нужна, но я всегда любила её даже не за двоих — за троих.

— Он, наверное, такой, потому что у него мамы нет. — А дядя Захар… Я бы хотела, чтобы у меня был папа, — горестно вздохнула она. — Но мама лучше. Хорошо, что ты у меня есть, мамочка.

Я обняла её, она меня в ответ.

— Я пойду, — сказала Инга. — Но только если Игнат не будет со мной играть, я тоже больше с ним не буду.

Дочь клюнула меня в щёку и вприпрыжку побежала к брату. Я встала. Почувствовала, что на меня кто-то смотрит и, обернувшись, увидела Захара. С минуту мы, стоя на расстоянии друг от друга, наблюдали за детьми. Я сдалась первой и подошла.

— Считаешь это нормальным?

— Что именно?

— Что твой сын живёт тут, как в тюрьме? Ему шесть, Захар. Он должен с другими детьми общаться. Или, по-твоему, горничная для него самая подходящая компания?

— Он общается с другими детьми.

Должно быть, под «другими детьми» он подразумевал Ингу. Подозрение, что он притащил нас с ней сюда ещё и для того, чтобы моя дочь развлекала Игната, окрепло.

Я смерила Захара взглядом.

— Скотина же ты.

— Ты перестаёшь быть оригинальной.

— Просто скажи, неужели тебе было так принципиально иметь сына? Тебе дела не было до дочери. А если бы не покушение, если бы с Игнатом было всё в порядке, что тогда? Для Инги ты завёл котёнка, а для сына — Ингу.

Захар слушал, но слова отлетали от него, как детские мячики-попрыгунчики от каменной стены. Рикошетили в меня и отдавались болью в душе. Я могла простить ему что угодно, даже то, что заставил меня плакать. А я, чёрт подери, плакала много ночей после его липовой смерти.

Но равнодушия к дочери простить я ему не могла.

— Не бери! — услышала я голос Игната.

Повернулась к детям. Сын Захара держал в руках красную машинку, Инга, надув губы, сидела рядом.

— Я только посмотреть, — она подвинулась ближе. — Ну пожалуйста. Я хочу посмотреть, как у неё открываются дверки. Я не сломаю.

— Пусть тебе мама купит и смотри. А эта моя.

— Ну и ладно, — прикрикнула дочь и вскочила на ноги. Кинула другую, которую держала, в Игната. — Ты жадный! И сиди тут! Дурак!

Обиженная, она вернулась ко мне. Губы кривились, в глазах стояли слёзы, но она не плакала. Игнат тоже готов был разреветься. Ни одна из машинок ему была уже не нужна. Захар ничего нам не сказал, подошёл к одеялу и поднял сына на руки. О чём они говорят, я не слышала, видела только, как двигаются губы мальчика. Он мотнул головой.

— Разве я тебя так учил? — принёс ветер голос Захара. — Почему ты…

Деревья зашумели, и я снова ничего не слышала.

— Знаешь, — подвела дочь к лавочке, — давай мы устроим пикник в саду? Как тебе идея?

— Жарко, — пожаловалась она. — Я купаться хочу.