Спасенные любовью - Страница 17

Виртуальный ребенок расцвел улыбкой, и Клинт громко рассмеялся, мгновенно утратив суровость и цинизм. Бренда взглянула на него.

Он молод. Молод и невероятно красив.

«Я сижу на стуле рядом с самым восхитительным мужчиной на свете и ощущаю прикосновение его ноги. Он смеется. Как бы мне хотелось, чтобы это мгновенье продолжалось вечно!»

— Значит, я могу делать покупки таким образом? — спросил Клинт, не подозревая, о чем думает Бренда.

— Да, — с трудом проговорила она.

— Клянусь Богом, малышка, ты просто гений!

Ей нужно было найти в себе храбрость, настоящую храбрость, чтобы признать те чувства, которые обуревают ее, и затем узнать, готов ли Клинт сделать то же самое.

Эта мысль показалась Бренде настолько пугающей, что на мгновенье она ощутила слабость.

— Эй, ты в порядке?

— Да, конечно. Просто наслаждаюсь тем, что меня, наконец, признали. Я — гений. Теперь о пони…

Бренда решила не давить на Клинта. Очевидно, до завтрака не следовало ошеломлять его признанием в любви. Надо подготовить его, создать соответствующую обстановку… Что, если устроить ужин при свечах? Бренда не очень хорошо знала, как это сделать, но ведь можно найти специалиста?..

Мысли Бренды устремились к ванне, стоявшей на веранде.

«Я приготовлю Клинту ужин, открою бутылку вина и завлеку его в горячую ванну…»

Нет, пожалуй, вина не будет.

Бренда не хотела, чтобы воспоминания о девятнадцатом дне рождения погубили ее повторное признание в любви.

Как сделать это? Поцеловать его и почувствовать, ответит ли он на поцелуй. И, если да…

К счастью, Клинт не подозревал о паутине, которую она плела вокруг него.

— Ты не представляешь, как ужасно, когда мужчина покупает что-то для ребенка. Если я беру Бекки с собой, на меня толпой налетают женщины и начинают ворковать и сюсюкать. Просто кошмар!

— Еще бы! — язвительно сказала Бренда с невольным чувством ревности.

— Можешь мне поверить.

Бренда искоса взглянула на Клинта. Ревность исчезла, как только она поняла, что он не шутит.

Бренда нажала клавишу и водрузила шутовской колпак на голову девочки. Клинт рассмеялся.

Напряженность исчезла, и, сидя рядом, они по очереди одевали виртуального ребенка. Их вкусы оказались удивительно похожими: обоим нравились яркие цвета и одежда для игр, а не для позирования фотографу. В течение часа корзина для покупок наполнилась летними платьицами, панамками и комбинезончиками.

— Ну, а теперь, — сказала Бренда, — как насчет того, чтобы зайти на сайт «Докере» и выбрать тебе слаксы?

— Нет, спасибо. На сегодня с меня хватит покупок.

— Я думала, тебе нужна моя помощь, — поддразнила она Клинта.

— Нам следует уточнить, что я имел в виду. Сейчас это означает, что тебе нужно одеть Бекки, пока я буду возиться с завтраком.

— От нее будет вонять?

— Надеюсь.

— А как насчет того, чтобы я приготовила завтрак, а ты занялся Бекки?

— Печальный опыт с кофе указывает, что ты можешь нанести невосполнимый урон моей кухне:

— Спорим, я могла бы заказать завтрак прямо сюда? По доступной цене?

— Могла бы, не спорю. Но лучше не надо.

— Ладно, — рассмеялась Бренда. — Я займусь ребенком.

Бекки проснулась и, лежа в колыбельке, весело сучила ножками. К счастью, подгузник оказался всего лишь мокрым.

Засовывая извивавшуюся Бекки в ползунки, Бренда рассказывала ей о новом гардеробе.

Малышка протянула ручку и коснулась ее носа.

— Ба-ба? — неуверенно произнесла она.

У Бренды замерло сердце. Ребенок пытается произнести ее имя? Она указала на себя:

— Ба-ба?

— Ба-ба, — согласилась Бекки и радостно заворковала.

Что-то неведомое переполнило сердце Бренды.

«Я играю в опасную игру, и меня затягивает все глубже и глубже».

Что ж, сегодня вечером она сможет узнать, остаться ей или уехать, дать ли крылья своему сердцу или подрезать их.

Бренда сделала глубокий вдох.

Возможно, она впервые собиралась рискнуть по-настоящему — рискнуть потерять не жизнь, а свое сердце.

Что, если сегодня — последний день, который она проводит с этим чудесным ребенком? Отвернуться ли ей от малышки или отдать ей всю душу и сердце? Бренда взяла Бекки на руки, поцеловала в кудрявую головку и прошептала:

— Правильно, солнышко. Ба-ба — это я.

С девочкой на руках Бренда вошла в кухню. Обычно на завтрак у них была каша, но сегодня в воздухе витал запах жарящейся свиной грудинки и блинов. Очевидно, Клинт забыл, что он не одет, или ему было вполне удобно, потому, что на нем все еще красовались пижамные штаны.

Бренда посадила Бекки на высокий стульчик и, следуя инструкции, подогрела бутылочку. Затем она бочком подошла к Клинту, убеждая себя, что он нуждается в помощи. На самом деле ей хотелось быть как можно ближе к нему.

«Он не подозревает о том, что ему предстоит. Мы приближаемся к развязке.

Возможно, это мой последний день в доме у озера… Или первый день новой жизни».

— Ты умеешь печь блины? — спросил Клинт. Прозаический вопрос для такого судьбоносного дня, но Бренда обрадовалась ему. Что бы ни произошло, сейчас они вместе.

— Конечно! Разве ты не знаешь? Пекла их миллион раз.

Бренда почувствовала, что ее сердце наполняется странным танцующим светом, освобождающим ее от душевной пустоты и неудовлетворенности, преследовавших ее на протяжении всей жизни.

Клинт рассмеялся и протянул ей сковороду.

— Несмотря на то, что ты делала это миллион раз, не забудь дождаться, когда на этой стороне появятся дырочки.

Как глупо ждать, когда они появятся, чувствуя столь сильное желание, чтобы все получилось! Как будто в жизни нет ничего важнее!

Возможно, так оно и есть. Здесь, в этой кухне, готовя завтрак, Бренда наслаждалась тем, чего у нее никогда не было.

Нормальной жизнью.

Бекки, причмокивая, пила молоко и пыталась рассмотреть свои пухлые пальчики на ногах, безостановочно повторяя «ба-ба».

— Что это? Новое слово? — спросил Клинт. — Ух, ты! — Брызги жира от жарившейся свинины попадали на его голую грудь, но он, казалось, не замечал их, и Бренда, естественно, не предложила ему надеть рубашку.

— Мне кажется, это мое имя, — застенчиво сообщила она.

Клинт прислушался и хихикнул.

— Да, действительно.

Какую чудесную картину они являли! Словно были обычной семьей без горничных и шоферов, компаньонок и нянечек.

Интересно, именно такой и должна быть нормальная семья?

Глядя на сковороду, Бренда спросила:

— Так как ты приготовил завтрак, может, позволишь мне взять на себя ужин?

— Конечно, — с легкостью согласился Клинт. Разве он мог предвидеть, что это будет самый важный ужин в их жизни?

Бренда была до смерти испугана.

Когда Клинт ушел, чтобы принять душ, она почувствовала такое ликованье, которого не испытывала, даже прыгая с самого высокого в мире водопада.

Уединившись в кабинете, чтобы заняться работой, Клинт прислушивался к ровному гудению пылесоса.

Интересно, скоро ли сгорит мотор?

Вчера он показал Бренде, как собрать с пола детскую присыпку, и сразу после завтрака, она надела на себя «кенгуру», усадила в нее Бекки и принялась пылесосить.

Прошло три часа, а пылесос все еще гудит. Если Бренда с такой энергией отдается работе по дому, для чего ей прыгать со скал?

При мысли о скалах у Клинта засосало под ложечкой.

Внезапно он понял, что пылесос гудит во дворе.

Ну, конечно!

Посмотрев в окно, Клинт увидел, что Бренда использует пылесос, чтобы очистить двор от листьев.

Он хотел было сообщить ей об ограниченных возможностях пылесоса, но внезапно гуденье прекратилось.

Бренда держала в руке телефон.

Кому она звонит? Молокососу Джейсону?

Клинт вовсе не собирался подслушивать, но окно было открыто, и он не мог не слышать ее звонкий голос.

— Джессику Кинг, пожалуйста. На уроке? Скажите, что это ее сестра Челси. Срочное дело.

Клинт был заинтригован. Почему Бренда притворяется, что она — Челси?