Спасение Келли и Кайдена (ЛП) - Страница 61

Келли

Я так рада за него, и в тоже время боюсь. Он нашел своего брата, и я молю Бога, чтобы все это прошло хорошо... чтобы его брат был лучшим человеком, чем остальная часть его семьи.

Все идет для нас обоих очень хорошо. Мы оба встречаемся с терапевтами, и я не страдаю рвотой с того инцидента в больнице больше трех месяцев назад. Я так счастлива. И эти чувства волшебны, невероятны и пугающи.

Это все еще непросто. Иногда, я вижу кошмары, особенно, когда терапевт заставляет меня погружаться глубоко в мои скрытые воспоминания. Есть еще один момент… когда Кайден решил попробовать кое-что новое со мной, когда мы занимались сексом, и в это мгновение меня перебросило обратно в тот ужасный день. Он был великолепен и держал меня, пока я плакала.

Я также больше общалась с мамой, что не так уж и плохо. Даже папа и Джексон звонят мне. Калеб все еще не найден и я чувствую, что возможно он пропал навсегда. Я все еще не пойму, что чувствую по этому поводу. Здесь очень много противоречий. Часть меня хочет, чтобы он страдал в тюрьме, но часть меня рада, что его больше нет в моей жизни.

После того, как Кайден рассказывает мне о своем брате, мы немного говорим о том, что он собирается делать, а после он начинает раздевать меня. И начинает облизывать своим языком каждый кусочек моего тела, а я цеплялась за него, пока он скользит внутри меня, двигая своими бедрами напротив моих.

— Люблю тебя, — шепчу я сквозь свои стоны, сжимая его мягкие волосы пальцами.

Он покусывает мою шею и ласкает грудь руками, толкая меня изнутри.

— Знаю.

Он всегда говорит это. А иногда вообще ничего не говорит. Это пока что одностороннее признание, но я продолжаю говорить это ему, потому что он нуждается в этом... нуждается в знании того, что его любят. Я слышу это от родителей, моих дедушек и бабушек, Сета, и иногда от Джексона. Я счастливица и я хочу, чтобы он тоже чувствовал себя счастливчиком.

Наши бедра раскачиваются гармонично, пока мы не срываемся в пропасть. Мы оба стонем, и из меня вырывается всхлип, который всегда волнует его. После этого, он остается во мне, а его руки отдыхают по обеим сторонам от моей головы. Наши влажные тела прижимаются друг к другу, и наши сердца скачут от продолжительного адреналина.

В конце концов, он опускает голову к моей груди и прижимается щекой, в то время, как я поглаживаю его шею пальцами.

— О чем ты пишешь? — спрашивает он, разглядывая мой дневник, спихнутый на край кровати.

— Ничего, — отвечаю я. — Ну, ничего невероятного. На самом деле, я писала статью для творческого писательского клуба. Это, предполагается, должно быть в научно-популярном стиле, но у меня не очень хорошо получается.

Он приподнимается и выходит из меня. Плюхаясь на свою сторону, он тянет пальцы к дневнику. Я быстро сажусь и выхватываю его из рук, прижимая к груди.

— Ни за что. Это личное.

Он садиться, его кожа блестит от пота. Его голая грудь покрыта неровными рубцами, маленькими и большими, темными и светлыми. Иногда я разглядываю их, пока он спит, задумываясь, по какой причине появился каждый из них. Это вроде, как жуткая картина его воспоминаний, которая никогда не исчезнет, несмотря ни на что.

Он скрещивает руки на груди, его мускулы напрягаются и он хмурится.

— Ох, да ну, Келли. Дай почитать мне одну страницу. Мне любопытно, что ты пишешь там все время.

— Это личное... Некоторые вещи... ты наверно думаешь, что я сумасшедшая.

— Я уже думаю, что ты сумасшедшая. — Шутит Кайден, опуская руки на колени. Он приближается ко мне по кровати, пока не ложиться на против меня, и его лицо не смягчается.

Вздыхая, я пролистываю страницы, пока не натыкаюсь на научный рассказ, с которым я боролась, пытаясь выкинуть его из головы и последовавшие за ним решения.

— Это рассказ, над которым я работаю. Я не очень далеко продвинулась в нем и даже не уверена, имеет ли смысл продолжать это.

Он берет дневник из моих негнущихся рук. Он первый, кому я позволяю читать то, что написала и это ощущается так, будто я разрешаю полный доступ к моей голове. Держа его в руках, он прочищает горло и начинает читать вслух.

— Куда уходят листья. — Он смотрит на меня и улыбается. — Милое название.

Я качаю головой и ложусь на спину, уставившись на трещины в потолке и пытаясь успокоить неукротимое биение моего сердца.

— Пожалуйста, поторопись. Ты заставляешь меня нервничать.

Он посмеивается себе под нос и начинает читать.

— Я помню, когда была ребенком, то была очарована листьями. Они всегда менялись: зелено-розовые, оранжевые, желтые, коричневые. И потом, в конце концов, когда воздух менялся и становился холоднее, они превращались в ничто. Они опадали с веток деревьев, либо крошились, становясь частью земли, или были сдуты ветром. У них никогда не было власти над своим ходом. Они просто уходили с погодой, и где бы ни подбирал их ветер, они были беспомощными, слабыми и бесконтрольными.

Я помню, когда была подростком, лет 13. Был дождливый весенний день, капли дождя яростно брызгались против земли, а ветер завывал. Я сидела на окне, наблюдая за уличным потопом и за листьями унесенными яростью воды. Они все были цветуще-зелеными, в расцвете сил, только зацветшие, но дождь и ветер уничтожили их.

Но были два листа, которые прилипли к окну моей комнаты, не сдвигаясь. Они продержались на месте сквозь бурю и темперамент дождя, даже через воду, которая стекала так сильно, что я не могла видеть сквозь стекло.

Я продолжала следить за листьями, неспособная оторвать взгляда от них, очарованная их решимостью, даже, когда небо потемнело и ветер дул с такой силой, что стекло окна трясло. Я все еще думала о том, какими сильными они оставались, при этом они только листья. Частичка дерева, растения, мелочь, которая не может думать, выбрала сделать все для их свободы, не поддаваясь ветру и дождю, и не покидая этого чертового окна. Странным образом, я завидовала им, их решимости, страсти, ярости, не подчиняясь и не позволяя решать кому-то их судьбу.

Под конец шторма, я заснула в своей постели. Когда проснулась, солнца не было, но земля высыхала. Листья, которые устояли на ветках дерева, были зелеными и свежими. К моему удивлению, листья с окна пропали, и это заставило меня почувствовать грусть и безнадежность. Идея того, что они могли выжить против шторма, приносила мне чувство комфорта.

Однако, когда теперь я оглядываюсь на окно, мне интересно, куда они делись. Возможно, они не сдались и позволили ветру и дождю унести их. Возможно, они как-то смогли вернуться к деревьям. Возможно, что они заново соединились с ветками, продолжают расти и процветать даже после их временного перерыва. А может быть, они были достаточно сильными, чтобы вновь взять контроль над их жизнями, оживить себя вблизи смерти и заставить себя начать снова дышать...— Кайден заканчивает чтение и смотрит на меня с непонятным взглядом.

Я забираю дневник из его рук и прижимаю к груди.

— Я знаю это история ненастоящая, просто мои мысли. Но это все, что я могу придумать на данный момент.

Он кивает и не произносит ни слова. Он оборачивает руку вокруг моего плеча и тянет меня к себе, в то время, как ложиться на кровать и кладет голову на мою подушку. Я прижимаю лицо к его груди, вдыхая запах и обнимая дневник. Я слушаю его сердцебиение в груди и закрываю глаза, вдыхая и выдыхая параллельно с этим звуком.

— Келли, — говорит он, после долгого молчания.

Я поднимаю лицо ближе к нему и целую его грудь.

— Да?

— Я думаю, что листья возвратились к деревьям.

Кайден

Вирджиния довольно милое место ‒ очень зеленое, с множеством деревьев и дикой природой вокруг. Здесь немного теплее, чем в Вайоминге. По крайней мере, так мне кажется. Я здесь всего около часа и большую часть времени проторчал в аэропорту. Полетел один, даже при том, что Келли хотела со мной. Но как бы я не хотел, чтобы она полетела со мной, я не должен разрушать ее жизнь и прогресс, которого она добилась.