Создание мировой души - Страница 106

Ты вдруг начинаешь видеть в этом большую важность, большую привлекательность. Невозможно заранее объяснить, как вдруг действие отдачи, любовь, включение во что-то становятся более важными, чем действие приобретения. Но это так. На самом деле это и есть те измерительные инструменты, которые постоянно изменяются.

Вопрос: Это и есть кли, которое мы строим?

Наше кли начинается с авиюта дэ-Шореш. Что такое авиют дэ-Шореш? Мы совершаем Цимцум на все свое желание вследствие осознания важности группы, важности отдачи. Если я могу сделать это, несмотря на то, что я опираюсь на важность самого себя, на свой авиют, если ради отдачи, ради группы, ради духовного я могу сократить это, принудить себя сдаться, но не силой, а исправлением желания, то с этого момента и далее я начинаю входить в духовное. С момента Цимцума и дальше начинает строиться масах.

Вопрос: Есть ли у меня возможность контролировать масах?

Масах — это сила, которая создается во мне. С ее помощью я могу властвовать над своим желанием получать сверх того, что я сократил его. Сначала я сократил его, а теперь с помощью масаха я могу использовать его и для моего включения в Замысел творения, в святость, в группу.

С чем я могу включиться, если не со своим авиютом, не со своими желаниями? Просто находиться там, как капля семени, не имея никакого собственного движения? Получается, что в отношении того же самого желания получать, которое находится во мне, я вдруг начинаю ощущать, что оно может работать в положительной форме, что я могу передать его, все свое эго, все свои желания, с помощью которых я когда-то все тянул на себя…

Вы видите, что вчера здесь работали люди. Они могли работать на своей работе, заработать деньги и думать о приобретении. А вчера они с не меньшей, а даже большей энергией работали над тем, над чем могли и не работать. И каждый с такой же силой работает там, где может, и все получается.

А мир продолжает жить, как жил. Мир не меняется, и мы не меняемся. Мы так же будем работать, жить в семье, рожать детей. Все будет продолжаться точно так же, изменятся только наши келим. И наряду с этим миром мы ощутим вечность и совершенство. Мы не понимаем, что это не помешает нашему существованию. Останутся и эти стаканы, и салфетки, и столы. Останется все. Люди будут жить и умирать. Мы не перенесемся в какую-то иную реальность. Это будет дополнение, с помощью которого человек сможет подняться.

Можно это увидеть на примере того, как вчера и позавчера отсюда уезжали люди. Раньше обычно в такой ситуации были слезы. Когда в прошедший Песах уезжала московская группа, у меня вся рубашка промокла от слез. «Как мы будем там, а вы — здесь?! Без Вас так плохо». Тогда я ничего не сказал, я не мог объяснить все за один раз. А сегодня, когда мы начали строить новую реальность и обратились в будущее, люди уехали, даже не сказав мне: «До свидания». Просто поднялись в автобус и уехали. И это очень хорошо. Это признак того, что внутри люди не почувствовали, что мы разлучаемся.

Так и человек, включенный в Высший мир, не ощущает, что он отделяется от жизни, когда умирает его тело. Он живет внутри своей души, он отождествляет себя со своей душой. Эта жизнь для него, как для тебя новая прическа, новая рубашка. Он не ощущает ее смену как нечто значительное. Но, получая дополнительный авиют, спускается вниз, в этот мир, вместо одного только духовного существования — для того, чтобы этот дополнительный авиют помог ему еще выше подняться в духовном.

Вопрос: Я хотел бы вернуться к построению масаха. В какой-то форме ты все равно знаешь, что происходит. Есть ли в этом хоть какая-то точка, в которой ты можешь что-нибудь сделать?

Когда ты включен в духовное, ты действуешь через группу. Ты обнаруживаешь эту Высшую силу, и Творец и группа становятся одним целым, между ними нет никакой разницы. Сила отдачи — это отдача. Если группа находится в отдаче, ты находишься в отдаче, Творец находится в отдаче, то какая разница может быть между вами? А Творец не раскрывается нигде, кроме группы, и ты не можешь обнаружить этого больше, чем сам находишься в отдаче. И выходит, что все трое представляют собой единое целое.

Что значит — я включен в группу? Это значит, что я развил в себе силы отдачи. В той мере, в которой я нахожусь в отдаче, в соответствии с мерой подобия свойств, я могу ощутить Замысел творения, Высшую силу, Творца. Где мы встречаемся с Ним? Мы встречаемся с ним в группе, или даже не в группе, это неважно, но в той же возможности отдачи, которую я уже приобрел.

Получается, что и группа, находящаяся в отдаче и Творец, находящийся в отдаче, и я, находящийся в отдаче, — мы раскрываемся в равной степени, на одном уровне. И так происходит каждый раз. Так что, по сути, я не могу продвигаться больше, чем группа, группа не может продвигаться больше, чем каждый из ее членов, а Творец не может раскрыться внутри нас больше, чем мы.

Я только хочу сказать в скобках, что это справедливо в определенных пределах. Один может больше, другой меньше, но это должно находиться на определенном уровне, и каждый должен иметь возможность подняться выше, в соответствии со своим вкладом в общее кли.

Но все же не может быть, чтобы раскрылся один, а все остальные… Даже если не будет группы, должно быть общее стремление к общей цели. Это знание, это послание должно быть понятно, живо, и тогда из этого человек может подпрыгнуть. Должна быть какая-то подготовка, исходя из которой ты можешь устремиться вперед, подняться ввысь.

Вопрос: Как группа может использовать для продвижения подъемы и падения?

Мы получили подъем и лишь начали входить в падение. Сейчас, через неделю-две мы начнем ощущать свой авиют, темноту, бессилие. Заговорят о том, что нам это не нужно, мы не хотим этого, отстаньте от нас.

Я знаю об этом и ожидаю это без страха. Но если честно, то я опасался падений. Есть такие падения, что становится страшно. Ты не можешь контролировать себя, ты не способен сдвинуться с места, ты просто становишься трупом. Ощущение смерти, лучше бы и не ощущать жизни. Мой Учитель говорил, что если бы существовала таблетка, приняв которую можно было бы проспать все время падения, было бы очень хорошо. Но тогда не было бы падения, и как можно было бы выйти из этого?

Сейчас мы должны быть готовы к этому падению, поэтому я и рассказал о нем, как будто оно уже произошло, но оно еще не произошло, хотя и произойдет. Из-за границы нам звонят и говорят, что они все еще находятся на подъеме — они получают воодушевление от нас. И мы надеемся, что это будет переходить и от нас к ним, и от них к нам, что это будет одной системой.

Рабаш всегда говорил, что разница между одним человеком и группой очень велика. Он сам, чтобы вытащить себя из падения, закрывался в комнате, пританцовывал там и пел. И это делал великий каббалист, настолько глубоки бывают падения. Так рабби Шимон падал до состояния Шимона с базара.

Группа же хороша тем, что она никогда не находится в падении. Это подобно стоящим в круге людям. Все подпрыгивают — и один находится наверху, другой находится внизу, а потом наоборот. Вместе они сохраняют общий уровень, который постоянно может расти. Есть падения, но твое падение я немедленно перекрываю своим подъемом. Ты включен в меня, я — в тебя, и так мы вместе находимся в таком состоянии, когда хорошо, что каждый на секунду получает падение, и немедленно получает помощь от других.

Если мы создадим такую систему не только каждый в своей группе, а в большой, мировой группе, какую мощность мы получим! Мы можем находиться в воодушевлении, в стремлении к цели постоянно. Необходимо лишь чувство ответственности одного за другого. Не обращать внимания на себя. Если у меня будет страх, что кто-то вместо меня, во мне может упасть (это связано и со стыдом), то это может привести к тому, что мы постоянно будем только подниматься.

И наоборот, каждый раз, когда ты будешь вкладывать в то, чтобы вывести его из падения — нужно немедленно поймать возможность подъема. Не нужно находиться в падении дольше одной секунды — в тот момент, когда я чуть-чуть начинаю ощущать отрыв, я немедленно должен соединиться снова, и эта связь уже будет более сильной, чем прежде. Падения должны быть действительно на одну секунду. Как говорил рабби Зуша, у него за десять минут происходило четыреста подъемов и падений.