Совсем недавно - Страница 48
— Что?.. Что?.. Что?..
— Где хозяин?.. — выдохнул Ольшанский.
— Там… Мы с ним встречаемся… сегодня.
— Передайте ему — я должен исчезнуть… Я открыт. Где мои чертежи, давайте их сюда… Скорее, ну!
Теперь Козюкин быстро захлопнул окно, словно их могли услышать с улицы, и повернулся к Ольшанскому.
— Так зачем же вы тогда приехали ко мне? — крикнул он.
Ольшанский только усмехнулся:
— Да нечего вам орать, — пока они найдут меня, я буду далеко. Они не знают, что я у вас. Я ведь тоже не лыком шит.
Козюкин мало-помалу успокоился, и вдруг у него мелькнула ясная мысль: удрать вместе с Ольшанским; в конце концов, он тоже не лыком шит, а это довольно верная возможность наконец-то очутиться там, за рубежом… Он так и сказал Ольшанскому. Тот раздумывал недолго, кивнул: «Собирайтесь. Ничего лишнего», — и пошел в соседнюю комнату разыскивать в буфете коньяк.
«Ничего лишнего» Козюкин и не собирался брать. У него был ящичек, обтянутый сафьяном: там хранилось золото и драгоценности. Он скупал их на все свободные деньги, потому что деньги — это прах, он уже «погорел» на денежной реформе и больше не хочет.
Пока Ольшанский наливал рюмку и, чавкая наспех, закусывал яблоком, Козюкин сгреб из ящика все свои бумаги, письма от женщин, их фотографии и сунул в камин. Розовый огонек пробежал по бумаге сначала нехотя, потом вспыхнуло яркое пламя, и бумага начала сворачиваться, коробясь и чернея. По сгоревшим уже листкам пробегали огненные червячки…
Он снял с полки книгу, где были вклеены сведения, переданные ему Ольшанским. Оставалось распороть обложку бритвой, когда снова в прихожей раздался звонок. Козюкин вздрогнул и порезал себе бритвой палец…
О том, что операция закончена успешно, Курбатов докладывал Москве сам: это было его почетное право, и генерал охотно предоставил это ему. Вот теперь Курбатов волновался, и полковник Ярош, подмигнув лукаво, спросил, когда майор повесил трубку:
— Что сердце у вас так стучит, товарищ майор?
Если б он мог крикнуть: спасибо тебе, Отчизна! Спасибо, Москва! Спасибо, мой народ, для которого я живу и работаю, за те ласковые слова, что сказаны мне. Я — твой верный слуга, один из стальной гвардии чекистов, выращенной, закаленной народом и партией…
Курбатов взволнованно отошел от стола. Генерал и полковник с улыбкой следили за ним. Курбатов обернулся к генералу:
— Но операция еще не совсем закончена, товарищ генерал? Есть еще Шредер, немецкий агент R-354.
— Мы не забыли о нем, — ответил генерал. — След Шредера обнаружен. — Он нахмурился и отошел к окну: — Стало быть, операция закончена… А борьба, товарищи… Борьба продолжается.
Ленинград — Москва
1953–1954