Современная ирландская новелла - Страница 9

Джонни и Рокки угрюмо уселись на обочине тротуара, чуть поодаль от дома их умершего дружка, не смея даже подумать о том, что теперь станется с их армией. Жёлтика больше нет, а ведь он один из всех ребят в округе мог мастерить для нее шикарные треуголки и вдохновлять ее на великие подвиги. Завтра с утра все, что еще от него осталось, свезут на кладбище, и больше им никогда не бывать в его доме, никогда не видеть, как работают проворные пальцы, и цветная бумага навек потеряет для них все свое волшебство.

— Нам все‑таки надо бы оказать бедняге военные почести, покуда он еще с нами, вот только как? — вдруг спросил Рокки, прервав невеселые думы Джонни. — Как? В том вся загвоздка!

— Как? В том вся загвоздка! — повторил за ним Джонни.

— Эх, если б нам схоронить Жёлтика, как схоронили великого Джона Мура, — мечтательно проговорил Рокки. — Ты знаешь про что я? Вспомнил?

Угу, знаю, только вспомнить не могу, — сказал Джонни, потому что сроду не слыхивал про Мура.

— Ну, этот старый стих, знаешь? Я его в школе учил. Вот это место:

Знаешь? Вот так бы, по правде, надо нам и Жёлтика схоронить.

— Ох, если б мы только могли, — печально отозвался Джонни.

И они с Рокки снова замолкли, то бесцельно глазея на стайку воробьев, клевавших что‑то на мостовой, то бросая сердитые взгляды на своих солдат, шумно игравших в мячик и шапку здесь же, в узком переулке.

— «Мне бить!» — взорвался вдруг Рокки. — Уже позабыли о Жёлтике. Им уже на все наплевать. «Мне бить!» Да они того и не стоили, чтобы бедняга Жёлтик на них мозги тратил.

— Знаешь чего, а может, нам положить на гроб Жёлтику его генеральскую треуголку, когда уже крышку завинтят, а? — предложил Джонни.

— Черт подери, здорово придумано! — с увлечением откликнулся Рокки. — Это и будут вроде бы военные почести. Пошли, попросим его старуху, чтоб разрешила.

С трудом поднявшись с узкой обочины, они торопливо зашагали к дому, где справлялись поминки по Жёлтику[14]. На их стук вышел старый Майлод.

— Нам бы миссис Майлод на минуточку, — сказал Рокки.

— Да? А зачем она вам, ребятки?

— Да насчет того, чтоб положить на гроб его генеральскую шапку.

— Генеральскую шапку? — Он подумал немного, потом сказал: — Спросите‑ка лучше, сынки, у моей хозяйки. Заходите. — Они прошли в коридорчик, и старик вызвал свою хозяйку. Она вышла к ним, и ребята увидели, что она только что плакала. Взглянув на них, миссис Майлод спросила:

— Ну, чего вам?

— Вот мы тут с Джонни подумали, хорошо бы на гроб Джону Джо положить его генеральскую шапку, когда уже крышку завинтят, — сказал Рокки. — Для почета, мэм, и чтоб показать, как мы его любили. Джону Джо, поди, приятно было бы, что мы о нем горюем.

— Вот уж нет, — ответила миссис Майлод, — вовсе ему и не было бы приятно. Там, где он теперь, Джон Джо, ему дела нет до вас и до этих ваших военных шапок. Вовсе ему не было бы приятно.

— Да вы почем знаете, мэм? — глупо спросил Джонни.

— Знаю, и все. Потому что он теперь вознесся к господу, вот почему. Вы‑то хотели, как лучше, да только Джону Джо это вовсе и не было бы приятно.

— Если его генеральскую шапку на гроб положить, вид будет — первый класс, — сказал Джонни.

— Ну, первый там класс или второй, а только никакой шапки на гробе не будет, — отрезала миссис Майлод. — Мне эта затея с вашей дурацкой армией всегда не по душе была. Чем попусту время тратить, лучше б Джон Джо молился Пречистой деве и святым угодникам. Джон Джо теперь у бога на небе, а там только мир и любовь. На небе, ребятки, нету войн и отродясь не бывало.

— А однажды была, — быстро вставил Джонни. — Вот когда целая свора ангелов разозлилась и давай кричать, что они слушаться не станут, и хотели господа бога спихнуть.

— Ангелы разозлились? Хотели господа бога спихнуть? — в ужасе воскликнула старуха. — Боже милостивый, просто страх, что ты такое несешь, сынок!

— А я слышал, мой папа как‑то говорил маме, что давно — давно ангелы — буяны, целая свора, подняли там, на небе, восстание, и за главного у них был один очень важный, и они хотели бога спихнуть, и святой Михаил сколько времени ухлопал, чтоб собрать войско из других ангелов и все там опять наладить.

— Правда, правда, мэм, — громким шепотом поддержал его Рокки, — паразиты и буяны везде найдутся.

— Ей — богу, вот это верно, сынок, — вдруг произнес позади громкий голос: в дверях кухни стоял сухопарый папаша Майлод и слушал их, широко разинув рот. — Паразиты да буяны повсюду пролезут — даже куда только блохе проскочить впору!

Мамаша Майлод чуть не с минуту стояла не двигаясь — ни дать ни взять чучело аистихи, — ошарашенная и возмущенная внезапным вмешательством папаши Майлода; потом ее толстая рука взметнулась, она осенила себя крестным знамением, после чего успокоилась, вновь почувствовав себя в безопасности, и повернулась в ту сторону, откуда так внезапно раздался голос мужа, произнесшего столь неожиданные слоза.

— Вот уж не думала до такого дожить, чтоб отец нашего Джона Джо стал уверять, будто б разные паразиты и блохи на небо пролезли, — сказала она.

— Да я и не говорю, что обязательно пролезли; я только сказал: паразит — он может повсюду залезть, куда блоха проскочит; паразиты — они твари пронырливые.

— Это верно, — подтвердил Рокки, осмелев оттого, что его поддержал папаша Майлод. — Что ж тут такого особенного, если их несколько штук и пролезло, куда не положено!

— Угу, — сказал Джонни, тоже слегка осмелев, — наверно, забрались тем ангелам под крылья и свели их с пути.

— Видал, папаша Майлод, до чего твоя опасная болтовня доводит? — рассвирепела мамаша Майлод и во второй раз яростно перекрестилась. Потом снова накинулась на мальчиков: — А все ваши выдумки, армия эта дурацкая; мой Джон Джо, бедняжечка, сколько на вас времени ухлопал зря; бывало, как вы оба к нему заявитесь — ну и разговоры пойдут, господи боже ты мой, а Пресвятая богородица всю эту чепуху слушать должна, да еще дай бог, чтоб одну чепуху, а то чего и похлеще — буяны, мол, и паразиты по царству небесному разгуливают, а большие блохи и мелкие блошки скачут им вслед, надо же!

— И все‑таки нашему бедному Джону Джо от его дружков хоть забава была невинная, — сказал папаша Майлод, стоя в кухонной двери.

— Дай‑то бог, чтоб только забава невинная, — с сомнением в голосе возразила мамаша Майлод. — А хоть бы и нет, — продолжала она, вновь повернувшись к мальчикам, — какой с вас спрос, когда вы протестанты; и потом, вы ведь хотели, как лучше, и он в вас обоих души не чаял, так уж будьте покойны, он вас в своих молитвах не позабудет там, где он сейчас, рядышком с нашей Пресвятой богородицей; и я тоже не позабуду, — добавила она, легонько подталкивая их к распахнутой двери, — а как подрастете, ума — разума наберетесь, может, и вам двоим истинный свет откроется. Ну а покуда прощайте, благослови вас господь.

Некоторое время она смотрела, как они шли по Инишфоллен — пэрейд, потом тихонько прикрыла дверь, и все, что было связано с Жёлтиком, навсегда ушло из их жизни.

Молча брели они по Инишфоллен — пэрейд, пока не дошли до пустыря у одной из стен Маунтджойской тюрьмы, где буйно разрослись чертополох, пастушья сумка и одуванчики, а среди них тут и там виднелись крупные, похожие на луну маргаритки и островки алых маков; здесь они сели под старым кустом боярышника, где частенько сиживали и раньше, и мрачно уставились на мощную стену и окна Маунтджойской тюрьмы.

— Если бы он, бедняга, еще денек — другой протянул, мы закончили бы поход шикарно, — выговорил наконец Рокки.