Совесть - Страница 14

— Ладно! — нахмурился Тимка.

Стоит около женщины. Наконец из-за поворота «Волга» выскочила. Тимка сразу посреди дороги стал, руку, как регулировщик, поднял.

— Стой!

Машина, скрипнув тормозами, остановилась.

— Чего хулиганишь? — сердится водитель. — Сойди с дороги!

А Тимка:

— Вот женщина заболела. Свезите в больницу.

— Не по пути, — говорит водитель. — И вообще… Может, у неё заразное. Тут спецтранспорт нужен.

Хочет ехать дальше. А Тимка не уходит с дороги.

— Вы обязаны, — говорит, — отвезти. Как вам не стыдно!

— Ты меня не стыди! — рассердился водитель. — Я тебя знаю. У бабки Анфисы живёшь. Вот я ей пожалуюсь. А ну, с дороги!..

Тогда Тимка вынул из кармана перочинный ножик.

— Ты что? Убьёшь меня? — усмехается водитель. Но сам, между прочим, побледнел.

— Убивать не буду, — говорит Тимка. — А шину проколю. Из принципа проколю. Честное пионерское…

— Я жаловаться буду! — раскипятился водитель.

Но, в общем, всё-таки отвёз больную.

…Выслушали милиционер и директор эту историю, переглянулись.

— Н-да, — говорит директор. — Однако… Всё-таки… Если все будут за ножи хвататься…

— Угрожать запрещено, даже словами. А тем более холодным оружием, — говорит милиционер. — Придётся тебе проследовать…

Отвёл Тимку в отделение. Долго там беседовали с ним. В конце концов взяли слово, что больше ножом махать не будет. Отпустили…

Да мало ли подобных «подвигов» числилось за Тимкой?! У него прямо-таки талант особый: обязательно, хоть раз в неделю, да впутается в какую-нибудь историю. «Исторический ребёнок»! И совсем не все Тимкины дела оканчивались благополучно.

Однажды, на майские праздники, спускался Тимка по своей лестнице. Подошёл к четырнадцатой квартире, уже руку поднял, чтобы позвонить, — там у него дружок Володька жил, — да вспомнил, что Володька вместе с родителями на собственном «москвиче» в Ригу укатил.

Хотел дальше вниз идти, вдруг слышит: за дверью — голоса. Тихие, приглушённые голоса…

Вот номер! Кто бы это? Ведь у Володьки в квартире никого не осталось? Факт! Пустая квартира…

«Так, — подумал Тимка. — Воры…»

Прислушался. Точно — голоса. Один — грубый такой, словно из бочки. Другой — потоньше. Мигом скатился Тимка вниз, разыскал дворника.

— Быстрей! — говорит. — В четырнадцатой воры! Я на лестнице покараулю, чтобы не удрали. А вы зовите на помощь.

Сам опять на лестницу. На всякий случай на один пролёт выше поднялся, чтобы воры, если выйдут, не заметили его. Ждёт.

Вскоре пришли дворник с топором, кочегар из котельной. За ними ещё двое жильцов.

— Слышите? — шепчет Тимка и глаза по-куриному прикрывает. — Голоса… А Володька-то со своими уехал.

— Точно. Уехали, — шёпотом подтверждает дворник. — И со мной попрощались.

Прислушались. Да, голоса. И говорят тихонько, таятся, значит.

— Ломайте замок, — шепчет Тимка. — Схватим их!

Но дворник замахал рукой. Прислонился к двери. Слушает. Потом вдруг как захохочет! Гулко, на всю лестницу.

— Это ж радио! — кричит. — Выключить забыли!

И тут, как нарочно, сквозь дверь музыка загремела.

После этого Тимке на дворе прохода не было. «Великим сыщиком» его дразнили.

Да разве только в этой истории попал Тимка впросак?! А как он в люке ключи вылавливал? А как его однажды с вышки снимали?!

Поэтому-то я и поспешил с волейбольной площадки на стройку. Что там Тимка ещё выкинул?

Возле огромных ног башенного крана толпились люди. Среди них я сразу увидел Тимку, хотя ростом он был, пожалуй, меньше всех. Он суетился, махал руками и так пронзительно верещал, ну прямо петух.

Прораб — дюжий дядька в кирзовых сапогах и синей холщовой куртке, — рубя воздух рукой, сердито говорил:

— Нет, вы скажите: стройка у меня или детсад? Тут раствора нехватка, каменщики простаивают, сборного железобетона не завезли. Забот — полон рот, и ещё — здрасте — пацаны лезут…

— А деревья зачем калечить? — не слушая его, надсаживался Тимка. — В позапрошлом году ямы копали, сажали, ухаживали, поливали. И вот, пожалуйста! — Тимка ткнул пальцем в ствол тополя.

Я поглядел: кожа с тополиного бока содрана с «мясом». Висят нежные белые лохмотья.

Чем это так?

Посмотрел — на соседних тополях такие же рваные отметины и на такой же высоте. А между деревьями глубокая колея. А, понятно! Это грузовики своими бортами с металлическими запорами шаркали по деревьям.

— Неужели с переулка трудно подъехать? — кричит Тимка. — Обязательно сквер уродовать?

— Тоже мне указчик! — кипятился прораб. — «С переулка»! С переулка надо крюк делать. Что ж, я машины буду зазря гонять?

— Не зазря, а чтобы зелень не губить, — вмешался какой-то старик с палкой в тёмных очках. — Вы, товарищ, не горячитесь. Вникайте. Мальчонка дело говорит.

— Конечно, — вступилась суетливая молоденькая женщина с авоськой. — Такой чудный сквер!.. А зачем доски прямо на траву? Что, в сторонке нельзя уложить?

— Не только доски! — Чувствуя поддержку, Тимка малость успокоился, голос у него стал не таким визгливым. — Вон кирпичей груда — кусты помяли. И мусор прямо в сквер валят…

— Знаете, граждане, вы мне тут не указ. — Прораб, видно, совсем разнервничался. — На этой стройке я пока хозяин. Ясно?! Не нравится — можете жаловаться. Цветков, третий стройтрест. А пока — отойдите! Не мешайте! Не мешайте! Стёпа! Давай! Левее…

И машина с металлической ванной вместо кузова, до краёв наполненной дрожащим, похожим на студень раствором, тяжело проехала меж деревьями, царапнув одно из них.

Прораб ушёл. Толпа постепенно тоже разбрелась.

— Я это так не оставлю! — сказал высокий, похожий на слепого старик.

— Я тоже! — насупился Тимка. — Из принципа…

Домой мы шли вместе. Тимка молча потирал переносицу. Я знал: это верный признак — Тимка мыслит.

— Давай напишем жалобу, пошлём в стройтрест, — предложил я.

Тимка хмуро мотнул головой.

— Пока там получат да пока разберутся, этот деятель весь сквер разбомбит.

Мы почти дошли до дома, как вдруг Тимка остановился.

— А Валя в школе? Как думаешь? — спросил он.

Валя — это наша старшая вожатая.

— Наверно, — сказал я.

— Повернули! — Тимка хлопнул меня по плечу, и мы чуть не бегом помчались в школу.

Валю мы разыскали в столовой, рассказали ей про сквер.

— Безобразие! — возмутилась Валя.

— Факт! — Тимка в упор глядел на неё. Предлагаю: немедленно собрать ребят. Выставим заслон там, где на газон сворачивают машины. И плакат нарисуем. Похлеще: «Граждане! Здесь работает прораб Цветков. Он ломает деревья! Стыд ему и позор!» И под плакатом карикатуру.

— Ловко! — обрадовался я. — Просто здорово!

Мне даже обидно стало: почему не я придумал этот самый заслон?

Валя поджала губы, посмотрела на потолок:

— Вообще-то, конечно, здорово… Но… надо это всесторонне обдумать… Трезво взвесить…

— Так, — прищурил глаза Тимка. — Значит, испугались? Чего тут взвешивать? Просто не позволим прорабу ломать деревья. В общем, Валя, хочешь — давай организуем. Нет, — я сам подобью ребят. Из принципа.

— Постой, не кипятись, — сказала Валя. — Посиди минутку. Остынь. А я пока пойду подумаю.

— Пойдём, — сказал Тимка.

Мы вышли из школы, завернули на волейбольную площадку. Там всё ещё шло сражение. Я рассказал игрокам про Тимкин проект.

— А что?! — ребята сразу загорелись. — Даёшь!

Мы кинулись в Пионерскую комнату. Вовка Шварц — наш лучший художник — на огромном листе картона кистью размашисто написал:

«Прохожий остановись! Здесь работает знаменитый фокусник — прораб Цветков. Одной рукой строит, другой — ломает!»

А сбоку Вовка нарисовал самого Цветкова. Вовка, правда, никогда не видел прораба, рисовал по нашим подсказкам. Получился длинный дядя в высоких сапогах и синей куртке. Правой рукой он клал на стенку кирпич, а левой — сгибал дерево в дугу, вот-вот оно треснет.