Сотворение мира за счет ограничения пространства, занимаемого Богом - Страница 3

Однако целовать Лотру у него никакого желания не было. Да и беседовать с ней — тоже. Поэтому Лотра сидела грустная. Ситуация была не из приятных. Ею пренебрегали, и она это прекрасно понимала. Муж бросил ее с грудным ребенком, ей трудно, никто ей не помогает, никто не любит. И вот она встречает старого приятеля, тоже, надо сказать, весьма пожеванного жизнью, и даже тот ею брезгует.

Глаза у Лотры увлажнились. Геверлу стало ее жалко, он подумал, что надо бы все-таки ее поцеловать, и потянулся к ней губами. Однако Лотра все испортила. Она так сильно обрадовалась, что вот, наконец-то, происходит то, чего она так долго ждала, что на лице ее появилась знакомая улыбка. Увидев это, Геверл, еще не успевший коснуться губ Лотры своими, вздрогнул и отпрянул назад. Поцелуй не состоялся.

Геверл сидел возле Лотры молча и даже не смотрел в ее сторону. Улыбка, ставшая теперь совершенно неуместной, слетела с лица Лотры и затерялась в пространстве комнаты. Заняться им обоим было больше нечем, и глаза их начали блуждать по комнате, как будто их ужасно интересовали стены, картины и мебель. Чтобы заполнить пустое пространство хоть какими-то звуками, Лотра начала тихонько напевать, словно ей было сейчас хорошо и приятно. Геверла затошнило. Ему захотелось встать и уйти. Тем не менее он продолжал сидеть.

Через какое-то время Лотра замолчала, перестала блуждать глазами по комнате и уставилась на Геверла в упор в надежде, что хотя бы это заставит его на нее посмотреть. Геверл знал, что она этого хочет, но головы так и не повернул. У него не было никакого желания видеть ее лицо и особенно глаза. Наполненные ожиданием глаза улыбающейся коровы. Кроме того, он понимал, что, если встретится с ней взглядом, поцелуй станет неизбежным. Однако на этот раз Лотра осмелела и пошла ва-банк. Она легонько дотронулась рукой до его щеки и спросила романтическим шепотом:

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем, — ответил Геверл бесцветным голосом.

Лотра нежно взяла его за подбородок и повернула к себе. Поцелуй неминуемо надвигался. Чтобы не видеть Лотру, Геверл закрыл глаза, торопливо, как бы в порыве страсти, приблизил лицо к ее лицу, обнял ее одной рукой и взасос поцеловал в шею. После этого поцелуя пути назад уже не было. Только вперед. Раздевать, обнимать, щупать, вставить, кончить. И бегом — домой, спать…

В ожидании следующего поцелуя Лотра со стоном прижалась к нему всем телом и двумя руками обхватила его затылок. Даже не подумав улыбнуться, с застывшей на губах гримасой усталого любовника Геверл отстранил ее от себя, отодвинулся и стал разглядывать ее шею. Она открыла глаза, посмотрела на него сверху вниз, снова застонала, а затем, как собака, тряхнула головой и выдохнула: «Я больше не могу сдерживать свою страсть!» После чего уткнулась лицом ему в шею. Теперь перед глазами у него были ее волосы. Ящерица! Она всегда принадлежала ему и всегда будет ему принадлежать. Нервное напряжение, в котором он пребывал, спало. Он почувствовал себя маленьким повелителем. Маленький повелитель Геверл! Теперь он знал наверняка, что будет предаваться воспоминаниям с ее ягодицами. Ощущение господства над Лотрой и радость одержанной им победы привели к тому, что сладостное возбуждение на время покинуло обитель его мужественности, колбасообразный орган у него в штанах обмяк, и он сразу почувствовал давление в мочевом пузыре. Ему срочно надо сходить в туалет. Правда, официальная церемония любовного акта уже началась, однако что поделаешь, естественная потребность — это естественная потребность. Кроме того, Лотра должна усвоить, что, помимо нее, у него есть и другие, не менее важные жизненные потребности.

— Я на минутку, — сказал он, вставая с дивана, — в туалет. — И неторопливо, уверенной походкой вышел из гостиной.

Да, именно так. Он вышел из гостиной неторопливо и уверенно. Ибо в туалет мужчины идут, как правило, с чувством уверенности в себе. По той простой причине, что в туалете у них нет проблем с потенцией, как это бывает в их отношениях с женщинами. Мужчина, стоящий возле писсуара и расстегивающий пуговицы на брюках, — это мужчина спокойный, уверенный в своих силах и не испытывающий ощущения, что ему предстоит тяжелое испытание. В момент мочеиспускания мужчина настолько спокоен, что может позволить себе рыгнуть, пукнуть, начать что-нибудь напевать себе под нос или даже произвести все три действия одновременно. Он может также, держась за свой колбасообразный орган и орудуя им, как кистью, начать рисовать струей мочи какие-нибудь красивые узоры на стенках унитаза или на воде.

Впрочем, в более преклонном возрасте случается, что и мочеиспускание становится чем-то вроде рискованного пари и превращается в нелегкое испытание, зачастую заканчивающееся провалом. В таких случаях мужчина идет в нужник так, будто направляется к любовнице или к проститутке. Он нервничает, трясется от страха, и ему даже не приходит в голову запеть. Он расстегивает пуговицы на брюках с религиозным трепетом и смотрит на унитаз, как на обнаженный лобок шлюхи. Вся его жизнь зависит сейчас от опорожнения мочевого пузыря. Если же предприятие заканчивается успехом, он бежит к друзьям, чтобы поделиться своей радостью:

— Представляете! Сегодня я помочился два раза!

Геверл вышел из гостиной, оказался в маленьком темном коридоре, открыл какую-то дверь, вошел, закрыл дверь и попытался нащупать рукой выключатель на стене. Пока одна его рука искала выключатель, вторая уже начала расстегивать брюки. Но тут глаза его привыкли к темноте, и он понял, что ошибся дверью. Он находился в маленькой комнате, где спала Тупиц, девочка, похожая на помятое ухо. Хрупкая и беззащитная, она лежала в детской кроватке с решетками и полностью зависела сейчас от его прихотей и желаний.

И тогда… Геверл и сам не понял, как и почему это случилось. Может быть, потому, что он чувствовал себя в доме у Лотры маленьким повелителем, а может быть, из-за сладкой лени, которая овладела им неожиданно… В общем, он расстегнул пуговицы на брюках и помочился на Тупиц.

Идея эта была настолько блестящей и такой неожиданной, что Геверл и сам был приятно поражен. Ну в самом деле, разве он не молодец? Разве не проказник? Сладкая горячая волна окатила его. Из горла вырвался короткий смешок.

«Тупиц все равно писается в постельку, — сказал он себе, — так что от моей мочи не прибудет и не убудет. Когда утром Лотра придет и обнаружит, что дочь мокрая, она не придаст этому никакого значения. Даже если она и заметит, что мочи больше, чем обычно, то решит, что Тупиц застудила мочевой пузырь, и повезет ее к врачу». И он спокойно, абсолютно спокойно застегнул пуговицы на брюках, как будто не совершил только что дикого и странного поступка…

Но вдруг его бросило в дрожь. А что, если Лотра узнает? Какой это будет позор! Может, она даже вызовет полицию. Его арестуют. С другой стороны, а как она может узнать? Разве у нее дома есть лаборатория для анализа мочи? Да если и узнает, ну и что? Максимум — устроит скандал. Выгонит его из дома. Это же не преступление какое-нибудь. Так, шутка. Впрочем, даже если и устроит скандал — подумаешь. Ну, в крайнем случае, подружки Лотры будут считать его безнравственным. И что из того? Да, он безнравственный. Действительно безнравственный, зачем отрицать? Но, положа руку на сердце, разве Лотра не любит безнравственных? Да она их просто обожает. А подружки эти ее хваленые? С ума сходят по безнравственным. Просто пищат от восторга. Особенно в постели. По телу его снова пробежала дрожь, но на этот раз сладкая и приятная.

Мысль о собственной безнравственности даже очень ему понравилась. Он и раньше всегда стремился вести себя в соответствии с имиджем очаровательного мерзавца. А поскольку он уже сделал то, что сделал, почему бы не продолжить так успешно начавшийся вечер?

Тупиц так и не проснулась. Лотра ничего не заметила. Как и все отчаянные предприятия в истории человечества и науки, содеянное им оказалось проще, чем можно было бы предположить, и к тому же увенчалось успехом. Выйдя из комнаты и медленно закрыв за собою дверь, он впервые в жизни отчетливо понял, что имеют в виду, когда говорят, что жизнь — это раскрытая книга, полная возможностей. Так оно и есть. Гигантская освещенная сцена только и ждет, чтобы ты поднялся на нее и воплотил все свои заветные желания. С этой мыслью он и отправился в ванную мыть руки. А пока он мыл руки, в его воображении возникла следующая картина.