Состязание певцов - Страница 2

- Что за черт,- пробормотал хозяин, тыквообразный человек с кожаной папиросницей на ремешке через плечо,- ну, ты: "Первую, зардевшись, спеть".

Но чайник не зардевался и не пел.

Председатель жюри бросил взгляд на часовую стрелку: пора бы...

Круглый человек присел на корточки у своего прямоносого протеже, подверчивая фитили. Вода клокотала, тряся крышкой, но чайник упрямо молчал.

- Что за притча, всегда поет, колоратирует этак, а сегодня хоть ты что!

- Снять,- произнес голос из темного угла.

Чайник уступил место следующему.

Два других дебютанта - желтый низкорослый носач и продымленный, с рубчатым горлом кофейник - хотя и вызвали ряд одобрительных кивков, но особым успехом не пользовались.

Победителем, по единогласному решению жюри, был признан белый чайник с мятым левым боком. Его хозяин отслушал легкий переплеск аплодисментов, вылил из белобокого чайника кипящее содержимое и тщательно завернул его в мятую газету. После этого гостям был предложен шестьюжды перегретый чай и остатки печенья.

3

Гости спускались по лестнице враздробь. Человек, медленно спускавшийся с газетным свертком под мышкой, не сразу почувствовал прикосновение к локтю.

- Анна... простите, отчество?

- Александровна.- Послушайте, не продадите ли вы мне свой чайник.

Человек крепче зажал сверток в подмышке и недовольно взглянул на улыбчивые ямочки у губ спутницы:

- Я не торгую песнями. Прошу извинить.

- Что ж, простите и вы.

У нижней двери она приостановилась, роясь в сумочке, чтобы дать монету швейцару. Он прошел вперед, наставляя воротник навстречу льдисто-мокрым осенним снежинам.

4

Прошло несколько недель. Пожалуй, даже несколько месяцев. Сезон уже шел к концу. Они встретились в фойе театра. В этот вечер ставили "Тангейзера". Жители Чебоксар только что услышали: "Алло-алло, говорит Москва, третий акт "Тангейзера" кончился, перерыв несколько минут слушайте очередную хронику..."

Анна Александровна была в черном платье с косым вырезом и темно-красной шелковой розой под левым плечом.

- Здравствуйте. Вы меня, кажется, не узнаете?

- Помилуйте. Анна... простите, отчество?

- Александровна. А чайник ваш, этот вот кривобокий, все у меня из головы не идет. Серьезно. Вот сегодня, скажем. Пели там всякие заслуженные и прочие. А ведь в них гораздо больше эмалированности, чем вот в вашей непонятной жестянке.

- Второй звонок, если не ошибаюсь.

- Да. Но послушайте, будь в вас хоть малая малость галантности, вы бы подарили мне свой чайник. Зачем вам?

- А вам зачем? Третий. Тушат свет. Простите.

- Погодите. Если вы такой скряга, то все-таки как бы устроить так, чтобы услыхать его еще раз?

- Очень просто,- золотая искра дернулась в двояковогнутом стекле,благоволите навестить меня: чайник будет служить вам: сперва пением, потом чашкой чая.

- Ну, это немного... впрочем, у вас есть карандаш? Ах, уже началось. До скорого.

5

Они сидели вдвоем у потушенной керосинки. Хозяин, болезненно морщась, протирал платком стекла пенсне, точно стараясь затушить золотую искру в чечевице.

- Сегодня она пела, ваша жестяная нежить, особенно хорошо,- сказала гостья, - под слушанье откуда-то из хрестоматий, из детства в память возвращалось: "Он душу младую в объятиях нес..."

- А чайник поставить пора на поднос,- подчеркнул рифму хозяин, возвращая стекла переносью.

- Вы нехороший. Жестянее его. "И звуков небес заменить не могли ей скучные песни земли".

- Анна Александровна, Анна, а дальше нарочно не хочу помнить: не надо. С песней кончено. Теперь сядем к столу и будем пить скучный земной чай. Из грубых листьев. "Продажа для всех граждан".