Sos! Мой босс кровосос! (СИ) - Страница 2

— Поясни.

— Ну там же мышь бежала, хвостиком махнула и яйцо хрясь. Вовремя бы сделали дератизацию… ну убрали бы грызунов, тогда и яйцо было бы целым.

— Вот это мышление. Охренеть.

— Ну и какова мораль сих сказок?

— Мораль сих сказок такова, что я не знаю ни хера, — пожимает плечами, как ни в чем не бывало. То есть он еще и правильных ответов не знает?

— А что ответили предыдущие кандидатки?

— Первая и вторая, что не любят сказки, третья и четвертая расстегнули верхние пуговицы на блузке. Вся надежда была на вас, Снежана Викторовна. Честно говоря, мне жаль расставаться с таким кадром, но… вы мне не подходите.

— Почему?!

— Читайте, Снежана Викторовна, что написано в объявлении, — подсовывает мне очередной лист бумаги.

— Нужна личная помощница, готовая быть доступна для своего работодателя двадцать четыре часа в сутки. Не замужем, не состоящая в каких-либо отношениях. Без детей. Без вредных привычек. Подробности при собеседовании. И что не так? Я подхожу по всем пунктам.

— А как же вредные привычки?

— Я не курю и не употребляю алкоголь.

— Молодец, здоровой помрешь. Вот черви-то обрадуются. Но кроме этого есть еще дурные привычки, — он что сейчас про мой вес?! — Например, грызть ногти. А у тебя они не только сгрызены, но и выдран заусенец на среднем пальце.

— Вы не берете меня на работу из-за ногтей? Шутите?

— Я не беру тебя на работу по другой причине, озвучивать которую я не буду, чтобы тебя не расстраивать.

— Это потому, что я толстая?! — не сдерживаюсь, вскрикиваю на весь кабинет.

Резко встаю со стула и в этот момент Кротов поднимается следом, возвышаясь надо мной, лишний раз напоминая, насколько я перед ним ничтожна. Что шесть лет назад, что сейчас. И набранные двадцать килограммов уверенности мне никак не прибавляют.

— Я бы мог смириться с тем, что моя помощница скорпион, и даже с тем, что ты красивее меня. Но тот факт, что ты воровка, я не принимаю.

Все заготовленные проклятья застревают в горле, когда я осознаю, что он только что сказал. Как он… ерунда какая-то. Однако, теперь моя месть точно отменяется.

— Именно поэтому ты мне не подходишь, — не скрывая улыбки выдает он.

— Ну, не очень-то и хотелось, — уже у двери произношу я. — Кстати, сидеть на столе плохая примета. Раньше на стол клали покойников. И сидящий на столе, даже немного примостивший свою задницу, кликает на себя смерть.

— Благодарю, Снежана Викторовна, за заботу и предостережение. А у тебя, кстати, верхняя пуговица уже на сопле висит, вот-вот моим очам явится бабулькин лифчик.

Раз, два, три. И уличная невежа, мирно спящая во мне уже как года три, возвращается и демонстрирует Кротову тот самый средний палец с заусенцем. А ему хоть бы хны. Улыбается.

Смотрю на то, как он закидывает в рот очередной леденец и в этот момент его улыбка вдруг исчезает. Я не сразу понимаю, что он давится. И не просто поперхивается. Он вмиг перестает дышать. Ни вдоха, ни выдоха. И позвать на помощь не может.

Сколько раз я мечтала увидеть, как он мучается? Сотни. И вот она, прекрасная возможность смотреть, как он умирает. Но спустя несколько секунд я зачем-то подлетаю к этому козлу и обхватываю его руками сзади. Именно так, как показывали в программе прием Геймлиха.

Однако получается это с трудом. И, кажется, я определенно делаю что-то не так, но все равно стараюсь изо всех сил делать эти толчки. Ровно до тех пор, пока Кротов не обхватывает мои руки своими.

— Все, все, хватит, — убирает от себя мои ладони и как ни в чем не бывало поворачивается ко мне. И дышит спокойно. — Над техникой надо еще поработать. Но ты единственная, кто на это сподобился. Хотя была самой доведенной. Ну что ж, тогда продолжаем более глубокое собеседование, Снежана Викторовна.

Глава 2

Глава 2

Это просто постановка?! Я хотела спасти жизнь козлу, который от скуки разыгрывает спектакли? Я еле дышу, а он… просто нет слов!

— Выдыхай и приводи себя в порядок, иначе мы не проведем более глубокое собеседование.

— Глубокое собеседование?!

— Да, Снежана Викторовна, глубокое. Примерно такое же глубокое, как и твое декольте. Ну и я был прав: бюстгальтер такой же страшненький, как и твоя, точнее не твоя, блузка. Грудь, кстати, хороша.

Мой взгляд опускается на… расстегнутую блузку. Моментально прикладываю ладони к груди и резко отворачиваюсь.

Непослушными пальцами пытаюсь подцепить пуговицы. А их… нет. И ладно бы одна отлетела, так ведь нет сразу трех! И если бы я не «реанимировала» этого придурка, тогда бы ничего себе не порвала. Боже, еще и плащ не взяла, радуясь теплому сентябрю. И что теперь?

— Держи, — слышу рядом с собой уже знакомый голос и тут же передо мной появляется физиономия с неприкрытой ухмылкой. Кротов протягивает мне какой-то сверток.

— Что это?

— Смирительная рубашка для особо буйных леди, в данный момент норовящих силой мысли превратить мои яйца в омлет. Моя уборная находится в конце кабинета. Переоденься. Рубашка свежая. Она у меня на случай, если я заляпаюсь кофе.

— А что, психам кофе выдают?

— В моей психиатрической больнице да. Ты, кажется, хотела получить эту должность, судя по твоему рвению еще несколько минут назад, тогда иди и переодевайся.

Не знаю, как мне хватает спокойствия не выдернуть из его рук рубашку, а спокойно ее принять. До его царского туалета я дохожу без происшествий. Только сейчас до меня доходит, что Кротов согласился и дальше рассматривать меня в качестве помощницы, несмотря на известный ему факт моей биографии. Мягко говоря, фиговый факт.

Снимаю с себя блузку и в этот момент дверь распахивается. Машинально притягиваю к себе рубашку и не задумываясь произношу то, что первое приходит на ум:

— Какого хрена?!

— ТТГ, — спокойно отвечает Кротов, протягивая мне мою сумку.

— Что?

— Т3 и Т4. Сдай эти гормоны и проверь свою щитовидку. Ты слишком нервная. Я, кстати, стучал, у тебя видимо что-то со слухом. Если финальная часть нашего собеседования пройдет успешно, помимо терапевта, пройдешь еще и ЛОРа, — все так же ровно произносит он и, наконец, оставляет меня одну.

Боже, дай мне хоть толику такого спокойствия, уверенности и невозмутимости, как у этого индивидуума.

Застегиваю предложенную им рубашку и заправляю в джинсы. Перевожу взгляд в зеркало и…, несмотря на то, что она мужская, идет мне значительно больше одолженной. Нет, не так, она мне в принципе идет. Да и я выгляжу в ней даже стройнее. Обалдеть!

Ловлю себя на мысли, что в кой-то веки хочу распустить волосы. Правда, быстро уничтожаю в себе это неуместное желание и переплетаю немного взъерошенную шевелюру в некогда аккуратный пучок. Перевожу дыхание и, собравшись с духом, выхожу из уборной. Неуверенной походкой направляюсь к кожаному дивану, на который указывает восседающий на нем Кротов с чашкой в руках.

— А вот, если бы ты была в туфлях, у тебя были бы совершенно иная походка и осанка. Присаживайся, — опускаюсь на край дивана, мысленно заставляя себя не вестись на его провокации. И тут до меня доходит. Я же ему фак показала. Надо извиниться. Наверное. Начинаю дико нервничать, когда слова застревают в горле, и я сижу как дура на краю дивана, не зная куда себя деть. — А была бы ты на каблуках, сейчас бы грациозно положила ногу на ногу, кокетливо покачивала носком туфли и у тебя не возникло бы вопросов куда деть ладони. Ты бы положила их на коленку, — Господи, есть предел наглости у этого мужика?! — Хотя, нет, ты бы не покачивала носком туфли, а сняла бы ее и долбанула бы мне каблуком в лоб.

— За средний палец надо извиняться? — намеренно перевожу тему, пытаясь изобразить подобие улыбки.

— Конечно, надо. У меня психологическая травма от твоего оторванного заусенца. Но если ты про всеми известный жест, то нет. Мы обнуляем, что было до. Давай начнем с банальщины. Расскажи мне о себе.

— Вы не читали мое резюме?

— Конечно, нет. Только посмотрел сколько тебе лет. Признаться, я не люблю иметь дело с молоденькими девочками, а двадцать один год — это совсем детский сад.