Соперник Цезаря - Страница 96

- Мой мальчик… Публий… - прошептала она. - Его убили?

- Милон и его люди ворвались в усадьбу. Мы ничего не могли сделать, - забормотал посланец. - Они убили двух наших, убили управляющего, а Галикора пытали страшно. Все разгромлено, разбито, над женщинами надругались. Никого не выпускали. Они ушли только на рассвете сегодня.

- Публий… - повторила Фульвия.

- Мы не знаем.

- Что значит - не знаем?

- Галикор где-то его спрятал, и никто теперь не ведает - где.

- Зосим, ты знаешь? - Вольноотпущенник отрицательно покачал головой. - Тогда бери людей и немедленно скачи в усадьбу. Найди моего мальчика.

Зосим вдруг представил, что где-нибудь в искусственном гроте или в кладовке, в одиночестве, закутанный в чей-то грязный плащ, замерзший, голодный, испуганный, сидит малыш и таращит глазенки, пытаясь разглядеть в темноте, кто там копошится в углу и шуршит…

Зосим его найдет. Непременно найдет… Ведь Зосим может все.

Стемнело, но Город продолжал бурлить. Цицерон делал вид, что это его не волнует. В тот миг, когда пришло известие об убийстве Клодия, «Спаситель отечества» так обрадовался, что захлопал в ладоши, потом воздел руки к потолку и принялся обнимать всех и каждого. Теперь сторонники Клодия носились по улицам, и Марк Туллий опасался даже выйти за дверь. Ну что ж, тем больше времени можно посвятить ученым трудам.

Цицерон только что пообедал и теперь собирался поработать и записать несколько рубрик нового трактата. В последнее время он много сочинял и даже говорил всем, что рад отойти от политики, отойти от форума, от вечных интриг и дрязг и предаться философии.

Но написать удалось всего лишь несколько слов - явился Милон. Он был с дороги, весь в пыли, раздражен и готов на все.

- Когда выборы? - спросил Милон хмуро. - Я спрашиваю, назначили консульские выборы?

- Еще нет, а…

- А! - передразнил Милон. - Вот нам всем и «а»! Надо срочно провести выборы, пока сторонники Клодия не открутили нам головы. Я пытался встретиться с Помпеем, но он заперся у себя в усадьбе и не пожелал принять. Как бы кто ни подумал, что Великий меня поддерживает! Я направился домой, но тут меня поджидала толпа - встретили камнями и накинулись с палками! Чуть не убили! Мои люди отгоняли нападавших от дома стрелами, но я все равно не смог к себе пройти. И что теперь? Что? Я должен стать консулом, и как можно скорее, иначе родичи Клодия потащит меня в суд.

Цицерон вздохнул и протер глаза - по привычке. Сейчас они не гноились.

- Видишь ли… Я был сегодня у Великого. Я говорил с ним.

- И что? - нетерпеливо перебил Милон.

- Катон предлагает избрать консула без коллеги, чтобы навести порядок в Городе.

- То есть диктатора? - Милон весь подобрался.

- Консула без коллеги, - повторил Цицерон. - И… - Он опять вздохнул.

- Это будет Помпей?

- Мы все мечтали, что так и будет. К его дому еще утром приносили консульские фаски.

- О, боги… - прошептал Милон и упал на стул. Ноги его не держали. - Если я не стану консулом, меня убьют. Орк! Орк! Орк! Вели принести вина.

- Теренция не любит… - Цицерон глянул на гостя и осекся. - Хорошо, я пошлю кого-нибудь.

Вина принесли - просто потому, что с обеда еще осталось немало разбавленного хиосского.

- Где твой Тирон? - спросил Милон, озирая таблин.

- Он очень болен и потому сейчас живет в моей Формийской усадьбе. Я дал ему свободу…

- А, свободу. Я тоже обещал свободу своим рабам. Тем, кто дрался лучше прочих. - Милон осушил чашу и немного успокоился. - Зачем вино разбавили? Воды я мог напиться у фонтана. Если меня не изберут консулом, то точно отдадут под суд.

- Я буду тебя защищать, - пообещал Цицерон.

- Да ну! Неужели? И ты надеешься, что меня оправдают?

- Пока есть дыхание, есть надежда. Сторонники Клодия сейчас без серьезной поддержки - старший брат Аппий уехал в провинцию, Цезарь занят делами в Галлии, а Гипсей и Метелл Сципион, если не получат консульства, на всех озлятся…

- Толпа, вся эта свора - его поддержка! - Милон презрительно скривил тонкие губы. - Когда они заорут на форуме в тысячу глоток, кто осмелится меня оправдать? А? Я спрашиваю, кто?

- Ну, дело не такое уж и сложное. Ты защищался, он нападал…

Милон нехорошо улыбнулся.

- А потом я ворвался в его Альбанское имение, прикончил несколько рабов и управляющего, одного раба запытал до смерти, пытаясь отыскать мальчишку.

- Ты убил маленького Публия? - Цицерон побледнел. - Он же… Ему же… кажется… года четыре? Или пять?

- Нет, я его не убил! Не нашел! Рабы надежно спрятали звереныша. Ну, так что? Будешь меня защищать? - Милон расхохотался при виде растерянной физиономии «Спасителя отечества».

- Я обещал, - выдавил с трудом Цицерон, как будто во рту у него застрял кусок сырого теста.

Никогда прежде Судьба так не ополчалась на Милона. Даже после гибели Бешеный мог погубить Милона. И многих вместе с ним.

Племянники Клодия обвинили Милона в попытке убийства и в организации насильственных действий. Милон раздавал тысячи и тысячи сестерциев направо и налево, но это не помогало - все брали деньги, но никто не возвысил голос в его защиту.

Один Цицерон, расхрабрившись, решил защищать Милона на суде.

Помпей был наверху блаженства - избранный консулом без коллеги, то есть полновластным диктатором, он упивался властью. Помешать ему никто не мог: Клодий погиб, а Цезарю было не до Рима - в Галлии полыхало восстание. Кажется, Цезарь даже не знал, что происходит в Городе, - в январе он приезжал в Цизальпинскую Галлию, но почти сразу вернулся назад, за крепостную стену Альп - во главе восстания встал популярный галльский вождь Верцингеторикс. Рим отныне принадлежал Помпею. Да только он не знал, что делать со своим приобретением! Если бы у него имелись хоть какие-нибудь планы, как обуздать толпу и излечить смертельно больную Республику. Но он этого не знал.

Суд на Милоном состоялся в первой половине апреля. Когда Цицерон, защитник Милона, выбрался из носилок и увидел форум, сверкающий от оружия, - Помпею пришлось выставить стражу, чтобы разъяренная толпа не растерзала Милона, - у великого оратора сразу сел голос. Марк Туллий собирался построить защиту на утверждении, что именно Клодий готовил Милону ловушку, а Милон только защищался. Но вид вооруженной охраны и гул толпы лишили Марка Туллия красноречия и остатков и без того невеликого мужества. Прозвучавшая речь «Спасителя отечества» оказалась куда короче заготовленной, да и ту он произнес невыразительно и торопливо. Милон, глядя на своего старого друга, скрежетал зубами и шепотом поминал Орка.

Кавсиний Схола, вызванный свидетелем в суд, так красочно описал ужасное нападение на Аппиевой дороге, убийство Клодия, его рабов и свободных, в том числе и несчастного трактирщика, что у многих навернулись на глаза слезы. То, что хозяин таверны был римским гражданином, ставилось Милону в вину особо. Потом заговорили о нападении на усадьбу и убийствах вольноотпущенников и рабов.

Ясно было, что теперь Милону ни за что не вывернуться, его ждут распродажа имущества и ссылка в Массилию. А там - нищенское существование. Ибо долгов у Милона было столько, что никакие распродажи не могли их покрыть.

Через несколько дней Гай Клодий был обвинен в организации беспорядков, нападении на дом Милона и попытке поджечь курию. Гай Клодий был осужден и отправлен в изгнание.