Соперник Цезаря - Страница 47
- Это мой дар тебе, народный трибун, в знак искренней дружбы.
Клодий бросил рассеянный взгляд на ларец. Золото? Вполне может быть. Впрочем, размеры у ларца не особенно внушительные.
- Рад приветствовать тебя, Птолемей Авлет, царь Египта, - отвечал народный трибун, только теперь соизволив подняться навстречу гостю.
Авлет кивнул. В этот момент второй гость тоже откинул капюшон со лба, и тогда стало ясно, что это девочка лет одиннадцати-двенадцати, с таким же крючковатым носом, как и у мужчины, пухлыми щеками и высоким лбом. М-да, Венера из этой малютки не вырастет. Бедная дурнушка, даром что царевна.
- Моя младшая дочь Клеопатра, - сказал Птолемей Авлет, снимая плащ и усаживаясь в кресло напротив народного трибуна. - Я взял ее на случай, если появится надобность в переводчике. Она прекрасно владеет несколькими языками.
Египетский царь лукавил - его латынь была понятной, а греческий Клодий знал прилично, как и все римские аристократы. Переводчик им был ни к чему.
- Горестно состояние дел моих, дурные подданные восстали, и ничего не осталось мне, другу и союзнику Рима, как искать защиты у римского народа, - напомнил политическую ситуацию не слишком удачливый правитель Египта.
- Ах да, кажется, Цезарь сделал тебя нашим другом за обещание выплатить двадцать четыре миллиона сестерциев. Насколько я знаю, это доход Египта за целый год.
Авлет обреченно кивнул.
- Какая щедрость! Воистину царская! - Клодий бросил взгляд на золотой ларец. - Но я, честно говоря, не представляю, как ты сумеешь выколотить такую сумму из своего народа. По-моему, это нереально. - Народный трибун давал понять, что на слово царю не поверит.
- Я уповаю на помощь римлян, могучего и непобедимого народа!
- Помощь какого рода?
- Железные легионы могут загасить любой бунт и образумить самых дерзких.
- Это сложный вопрос. - Клодий посмотрел на Клеопатру. Она слушала очень внимательно - видимо, все, что касалось политики, ее живо интересовало.
- Любезность Помпея Великого была воистину достойна этого замечательного человека, - сообщил Авлет. - Если бы сенат в своей несказанной мудрости дал бы поручение Великому вернуть меня на царство…
Клодию стоило большого труда не расхохотаться. Да, Великий мог бы с одним-двумя легионами вернуть Птолемею Египет, но мог бы с этими легионами просто-напросто забрать Египет и сделать его римской провинцией. Впрочем, нет. В этом случае Помпей бы нарушил международное право. А Помпей всегда поступает как должно.
- Сенат не поддержит тебя, - сказал Клодий. - Потому что в сенате слишком многие хотят вернуть тебе царство, учитывая размеры предполагаемой благодарности. Они будут строить друг другу козни, а ты лишь зря потеряешь время и деньги.
- К сожалению, то же самое сказал нам Катон. Он посоветовал нам, не мешкая, вернуться в Египет и помириться с нашими подданными, - вступила в разговор Клеопатра.
- А, Катон! Наш честнейший Катон. Чем же он был занят?
- Наши пути пересеклись на Родосе, - проговорил Птолемей уныло. - Он, наместник, не вышел царю Египта навстречу. Катон изволил сообщить мне, что принял слабительное и должен оставаться дома. Мне пришлось как простому просителю явиться к наместнику в дом. Но даже тогда он не удостоил меня почестей: когда я вошел, Катон не соизволил встать. - Птолемей, кажется, намеренно рассказывал о своих унижениях, возможно, рассчитывая вызвать у народного трибуна сочувствие.
- Что еще поведал Катон, кроме того, что у него проблемы с желудком?
Птолемей тяжело вздохнул: покончивший самоубийством царь Кипра доводился ему родным братом. К сожалению, покойный повелитель Кипра не догадался заплатить римским сенаторам несколько миллионов, чтобы его тоже провозгласили другом римского народа. За свою близорукость Птолемей Кипрский жестоко поплатился. Но о Кипре царь Египта ничего не говорил - ему хватало собственных забот.
- Его слова походили на горькое снадобье жестокого лекаря: «Царь, - сказал мне Катон. - Даже если ты продашь весь Египет, тебе не хватит денег, чтобы подкупить властителей Рима».
- Признаюсь, я редко соглашаюсь с твердолобым Катоном, но в этом случае он прав.
- Каков же совет твой, наилучший народный трибун?
- Самому помириться с собственным народом. По-моему, совершенно неприлично возвращаться в свою страну, опираясь на чужие войска.
Птолемей вдруг заплакал. Клодий налил из серебряного кувшина неразбавленного вина, протянул изгнаннику. Гость глотнул и уронил чашу. Клодий повернулся к Клеопатре:
- Дадим ему время успокоиться и прогуляемся пока по перистилю.
Девушка поднялась. В ней была известная грация, истинно восточная томность движений - хотя в жилах текла македонская кровь, множество раз смешанная в кратере внутрисемейных браков. Ее темные глаза были обведены черной краской, а в ткань платья на египетский манер вплетены кошенилевые нити. Она вся была другая - из мира, где царят одновременно сиюминутность и вечность, где все рассчитано и запутано одновременно, где определен от рождения каждый шаг и никому не известен следующий миг. Этот мир всегда манил и пугал римлян. Восток означал богатство, распущенность, тиранию, непостоянство и хитрость. То есть нечто, до недавнего времени Риму чуждое.
- Отец хотел послушаться Катона и вернуться домой, но друзья его отговорили, - сообщила Клеопатра, прогуливаясь по перистилю. Садик был освещен несколькими факелами. В их свете мраморные статуи казались почти живыми. - Когда-то наша страна была мощной державой, но теперь одряхлела, хотя все еще хранит прежний блеск. Рим сейчас в зрелом возрасте и в самом расцвете. Но наступит время, когда Рим…
- Милая девочка, давно уже известно, что государства, как люди, рождаются, достигают расцвета и зрелости, дряхлеют и умирают. Смерть неизбежна. Для государств, как и для людей, выбор лишь в одном - как прожить свою долгую или краткую жизнь.
- Ты сейчас фактически управляешь Римом, доминус Клодий. Что бы ты посоветовал мне? Как вернуться в Египет?
Народный трибун мысленно погрозил этой девчонке пальцем. Она как бы между прочим пыталась добиться решения там, где отец потерпел неудачу.
- Я же сказал…
- Ты не все сказал, хитроумный Клодий! Восстановленный на троне царь будет до конца своих дней союзником Рима.
- Власть в Риме меняется очень быстро.
- Я буду твоим личным союзником.
Клодий на миг задумался. Эта девочка, несомненно, многого достигнет.
- Решение есть, и оно не сложное. В Городе твой отец не найдет поддержки. Ему надо обратиться напрямую к наместнику Сирии. Я как раз хочу поменять для консула Габиния назначенную ему провинцию. Вообще-то по закону это запрещено. Но власть в Риме принадлежит народу. И если комиции решат, что Авлу Габинию лучше управлять Сирией, то так и будет. - Клеопатра слушала Клодия как завороженная. - Габинию отдадут Сирию на несколько лет - провинция богатая, он постарается задержаться там надолго. У проконсула Сирии будут в подчинении войска - ему не нужно выпрашивать легионы у сената. С Габинием можно договориться.
- Но у проконсула не будет разрешения сената, - уточнила Клеопатра.
- Разрешение - это мелочь по сравнению с легионами. Сенат не так всемогущ, как прежде. К тому же Габиний пользуется покровительством Помпея. Помпей Великий всегда сможет защитить своего любимца.
Клеопатра улыбнулась и посмотрела на Клодия с восхищением, сумев оценить всю красоту интриги. Помпей должен будет прикрывать чужие преступления, защищая Габиния перед сенатом.
- Это копия статуи Мирона, - сказала она, останавливаясь перед мраморным Купидоном. - Очень хорошая копия. Наверняка сделана в Сиракузах. Я угадала?
- Да, я купил ее в то время, когда был там квестором.
- Бедный Архимед! Он вписал шар в цилиндр, но не смог спасти свой город. А ты знаешь, как соотносятся объемы цилиндра и вписанного в него шара?
- Как три к двум. Но, моя дорогая Клеопатра, скажу тебе по секрету, мужчин, и особенно римлян, мало волнует соотношение объемов шаров и цилиндров, но лишь объем женских грудей. - Клодий бросил выразительный взгляд на юную царевну. Надо сказать, что грудей у нее еще практически не было. Девочка залилась краской. - Демонстрируя ум и ученость, нельзя покорить мужское сердце. Надо быть обворожительной стервой, а ум держать при себе как тайное оружие.